Кристова Анжела - Родная кровь. Книга вторая. Повороты судьбы

Темноволосый повернулся ко второму мужчине. Тот тоже рассматривал меня и что-то жуя, криво усмехнулся:

– Арленд! Тебе мало проблем? Нам даже негде ее запереть! – второй стремительно отделился от земляной стены и в одно мгновение оказался рядом – Орочья подстилка! Смотри, в каком хорошем состоянии!

– Почему сразу орочья?! – я искренне возмутилась. И продолжила, – лорд Свеярд мной заинтересовался! Я сама не пойму почему! А теперь еще и вы меня выкрали!

Молчание было мне ответом. Я кожей чувствовала – сейчас решается моя судьба. Нужно что-то еще сказать, а что? Я ничего не знаю о цели моего пребывания здесь. А вообще где я?

Я оглянулась. Они здесь не просто так сидят, они по делу. А по какому? Ловят свенов, прячущихся в лесах? Нет. Почему нет? Да не знаю я! Но эти точно никого не ловят, иначе они бы были в прямом подчинении у таких, как этот лорд Свеярд. Они явно не с той стороны стоят. Тогда с какой? Вернее, с какого боку!

Меня схватили за подбородок и развернули к свету. Рассматривали. Решали, что делать со мной. Сейчас придумают.

Я дернула головой и отклонилась неожиданно. Державший мой подбородок мужик отпустил меня. Не сам, я ловко освободилась.

– Я знаю, где находится храмовый комплекс жрецов мертвого бога.

Трое людей переглянулись. Тот, которого звали Арленд отошел к стене и, повозившись в углу, вытащил рулон кожи. Рядом с тем местом, где я стояла, поставили пенёк, раздался треск высекаемой искры, и зажглась еще одна масляная лампа. На пеньке развернули рулон, который при ближайшем рассмотрении оказался затертой, грязной и неточной картой.

Я пригляделась и не сразу, а чуть погодя, нашла что-то знакомое. Писано на венском, но так неразборчиво.

Все молчали. Я наклонилась ближе и увидела реку и город Юрмот. Он был обозначен как Квазирсот.

Ткнула в зарисовку города:

– Это Юрмот, а мы находимся здесь.

Арленд нагнулся к карте и чуть погодя поднял взгляд на меня:

– Так. Где храм мертвого бога? Ты знаешь? Укажи место на карте.

– Я не смотря куда, поставила палец, проговорила:

– Тут. – И посмотрела. Все верно. Еще бы понять, поверят ли мне. И если поверят, то что сделают со мной?

Арленд ушел опять в угол и, порывшись там, вернулся с карандашом. Присел рядом с картой и обвел кружком указанное мной место.

– Может ты знаешь дорогу в те края?

– Не знаю. Я там не бывала.

– Откуда тогда? – Арленд поднял на меня глаза.

– Я знаю, мне показывали, на карте. Только та карта была подробнее и свежее.

– Чья карта?

– Орочья.

Арленд не отстал от меня. Переглянувшись с молчавшими все время воинами, он опять прошел в свой угол и на этот раз принес мне кусок кожи. Растянул ее на втором принесенном пеньке и скомандовал:

– Пиши под диктовку, на орочьем: маэр вишуа дрон те рои мрат. ташира орхи

Я нагнула голову и хоть и с трудом, но написала карандашом текст на коже. Вышло криво, но вполне читаемо, пока не проведешь рукой – карандаш, он легко стирается.

Арленд вгляделся в мои каракули, не глядя мне в глаза, приказал:

– Переведи!

– Род Вишуа правит племенами серых орков. Так будет всегда!

И внезапно, прежде всего, для меня, раздался магический треск. Я дернулась, а Арленд стукнул ладонью по написанному мной тексту. Когда убрал ладонь, надпись карандашом исчезла.

Я очумелым взглядом вылупилась на рулон кожи. Такая же грязная и потертая, как и карта. Похоже – это магический свиток. О таких мне Ульриха рассказывала.

Меня оставили в отряде, даже выделили спальное место, отделенное от всех стеганым рваным одеялом в углу еще одной выкопанной в мерзлой земле землянки. Кинули на холодную землю копну мокрого сена и дали тряпку укрыться. Рядом находился воин из тех четверых, что меня привезли в этот лагерь. Как звать не знаю, мне не представлялся. Но и не спал. Я трижды за ночь проверяла. Как суну нос в общее помещение, так натыкаюсь на его мрачный взгляд.

Насущные потребности организма. Как же я страдала! Ни умыться, ни уединиться! Занавесь из одеяла не в счет. Мне выйти на воздух не давали!

Я промучилась день и всю ночь. Под разноголосый храп и сопение уснуть тяжело! Вонь, глаза режет от чадящих свечей, и очень хочется прогуляться!

Своему сторожу я три раза объясняла, куда мне надо! Бесполезно. Хмуро меня осматривает и мотает головой. Может немой? Но точно слышит, а значит должен понять и выпустить! Нет и все! Я решила пройти мимо него и чихать мне на его запрет! Дошла до лаза наверх и… пошла обратно. Пока шла, поддерживаемая для надежности за космы, перебудила всех в землянке: кого ногами затоптала, кого криком побудила.

– Нет! Выпусти меня на воздух! Оуууууууууу! Больно же!

Копну моих волос сторож отпустил только, когда усадил меня на сено. И даже рот открыл, изрек:

– Сиди тихо до рассвета.

Я досидела. Была мысль нагадить им прямо тут, но мешала совесть. Неприятная вещь! А еще пришла здравая мысль, что лучше потерпеть, а то еще неизвестно, сколько мне в этом углу обретаться. Заставят убирать за собой или еще оставят сохнуть! Скоты!

Кстати, воняло в яме похожим. У меня от этой вони кружилась голова.

Я как-то незаметно уснула. Разбудил меня мой сторож. В темноте прямо в руки мне сунул ведро.

Проблема решилась.

Но просидев в землянке трое суток не вылезая на свет, я так озверела, что готова была кусаться. Меня не выпускали. Стерегли. Сторожа менялись и совсем не спали. Ведро забирали и давали поесть. Кошмар!

Меня выпустили на воздух только спустя три дня. Ночью. В сильную метель. Я глотнула морозного воздуха ртом и закашлялась, из глаз брызнули слезы. Провела рукой по лицу – жирная маска, тронула голову – грязный свалявшийся колтун. Нагнулась и, схватив в ладони горсть снега, начала оттирать копоть. И усиленно задышала. Чистый воздух! Из темного неба на белую землю падал снег. Белые крупные хлопья. Оглянулась. Все на меня смотрят.

Ну и Чернодер с ними! Я отвернулась и продолжила процедуры.

Долго побыть на свежем воздухе мне не дали. Ко мне приблизился первый мой сторож и, взяв за локоток, отвел в мой закуток. Я побрыкалась, ну чтобы ему не так легко было меня заталкивать в лаз. Этим выиграла еще минутку на воздухе. Находящиеся поблизости воины весело подбадривали моего сторожа, воин зло огрызался, толкая, вернее заталкивая меня в узкий лаз. Протолкнул, скотина! Я смачно заковыристо выругалась на смеси орочьего с местным диалектом, чем вызвала новый приступ нездорового веселья.

Ой! Не нравится мне всеобщий настрой! Доведут до места и прибьют, не быстро… Да…

А еще через два дня, как только улучшилась погода, отряд выступил. Меня закинули на лошадь и сунули в руки поводья.

Я не знала точной дороги, только место на карте. Место, куда веду всех этих чужих мне людей. Урочище Реар-Бро славилось на весь приграничный край своими непроходимыми чащобами и болотами. А еще завалы вековых исполинов. Местами лес был непроходим даже для пешего воина, а не то, что для верхового. Но они шли, человек 40 народу – угрюмого и молчаливого. Дорогу в лесу выбирал командир. Если встречался крупный завал, то отряд разделялся на две группы – первая рубила проход топорами, вторая занималась лошадьми или отдыхала. Я понятно, всегда была во второй группе. Хотя… если вспомнить полученные на лесоповале навыки… Я вот и на глаз могла с легкостью отличить хороший топор от плохого.