Александр Серегин - Анх. Реальная история путешествия в потоке бессознательного

Нельзя сказать, что Алекса ничего не удивляло и ничто не вызывало вопросов. Совсем наоборот. Но именно из-за того, что странным представлялось так многое, ему вдруг стало казаться, что во всех этих странностях по сути ничего удивительного и нет. Как-будто не увиденное им сегодня в этом замке, да и сам замок, были чем-то из ряда вон выходящим, а это он сам выбивался из общего, пусть и причудливого хора. И это своё несоответствие окружающей действительности стало вдруг казаться ему самому чем-то постыдным и ханжеским. Но чтоб не показаться лицемером, Алекс всё-таки спросил:

– Почему здесь столько фиолетового? Это довольно тяжёлый цвет.

– Узнаю психолога! – вежливо улыбаясь, воскликнул Холдун. – Помнится, Вундт считал фиолетовый цвет источником мрачной меланхолии и взволнованно-тоскливого настроения. Но это он больше говорил о сумеречных оттенках, ближе к синему. Мне же кажется, что в фиолетовом есть тайна. Этот цвет удивительным образом увеличивает чувствительность и интуицию и помогает стирать грань между реальностью и мистикой. Как вам кажется?

– Мне кажется, что эта грань сегодня уже порядочно поистёрлась.

– Что ж, возможно это не так и плохо, – задумчиво произнёс Холдун, глядя куда-то в сторону. Затем он снова взглянул на Алекса своим пронизывающим взглядом. – Алекс – это Алексей или…

– Александр.

– О, конечно! Александр. Мужественный защитник. По крайней мере, древние эллины вкладывали в это имя именно такое значение. Однако величайший из них, называвшийся этим именем, более преуспел в нападении. А как вы, Александр, можете играть в нападении? Впрочем, не спешите с ответом – вскоре всё выяснится само собою.

– Ур Хеку, я…

– О, прошу вас, называйте меня просто Холдун. Или на манер моих восточных деловых партнёров – Холдун Небтоныч, – улыбнулся Холдун.

– Холдун Небтоныч, – Алекс откинулся на спинку стула. – Я, признаться, не вполне пока понимаю, о чём идёт речь.

– Конечно, не понимаете, – улыбнулся он. – Мы ведь ещё не начали говорить о деле. Я хочу нанять вас. Мне нужны специалисты, подготовить которых я хочу доверить вашему бюро. А если быть точным, то именно вам.

– Почему именно мне? – Алекс вопросительно посмотрел на Ур Хеку.

– Потому что мне вас рекомендовал Мартин, а я доверяю его мнению. Он занимается тем, что находит для меня идеально подходящих под определённые задачи людей и пока не подводил меня. Видите ли, я предпочитаю работать с людьми, обладающими не только необходимыми для дела профессиональными качествами, меня волнуют и другие параметры. Подбирая сотрудника, как и ища партнёра по бизнесу, я составляю очень подробный психологический портрет претендента. И найти удовлетворяющего ему специалиста задача отнюдь не простая. Вы мне подходите идеально. Итак, в ваши задачи будет входить подготовка штата сотрудников для выполнения специфических, я бы сказал, несколько необычных задач.

– Насколько необычных?

– Настолько, что вам придётся самому пройти подготовку, чтобы, что называется, «изнутри» познакомиться со спецификой работы. Обучение может занять некоторое время. И это время, конечно, будет оплачено отдельно, – Холдун выжидающе посмотрел на Алекса, при этом он несколько раз постучал пальцами по лежащей на столе папке.

– И всё-таки хотелось бы больше конкретики, – Алекс перевёл взгляд с Ур Хеку на папку и обратно, словно подозревая, будто содержимое папки может пролить свет на предмет беседы. – Чему я буду обучаться и в чём будет состоять непосредственно задача.

– Задача ваша и подготавливаемых вами специалистов будет состоять во внедрении необходимых идей определённым людям.

– Каких именно идей?

– Различных, – Небтон сложил пальцы домиком и, развернув их как копья в сторону своего визави, стал мелко и часто покачивать ими, словно пытаясь проколоть невидимую преграду между собой и собеседником. – Каждый раз это могут быть совершенно другие идеи, в зависимости от того, в чьё сознание они будут внедряться. Необычность, скорее, не в самих идеях, а в способе их внедрения. Но позвольте мне начать сначала, мне бы хотелось, чтобы вы увидели всю перспективу предстоящей деятельности.

Алекс чуть отклонился влево, словно пропуская мимо нацеленные в него копья пальцев, и медленно кивнул.

– Будьте любезны. С начала, так с начала. Времени у меня много, – проговорил он, снова посмотрев на синюю папку, лежащую перед Ур Хеку.

– Спасибо. Скажите, Алекс, как по-вашему, в какую идею человеку проще всего поверить? Что он склонен считать истиной скорее всего другого?

– То, чему он находит подтверждение…

– Где же?

– Надо полагать, в шевелениях собственной души, – философски отметил Алекс.

– Прекрасно! – Холдун всплеснул руками в театральном восхищении, впрочем, не слишком неискреннем, так что при желании в него можно было поверить. – Мартин был совершенно прав, рассказывая мне о вас. Именно! Именно в собственной душе человек хочет видеть подтверждение тем истинам, которые непрерывным потоком льются на его сознание извне. Но откуда ему, этому подтверждению, там взяться?

– Ну, не знаю… – Алекс задумчиво потёр ладонью лоб. – Мне кажется, поверить какой-либо идее человека заставляет предшествующий жизненный опыт. Хотя бывает и наоборот, словно вопреки всему предыдущему человек проникается чем-то новым, отличным от всего знакомого и привычного, интуитивно чувствуя, что это новое истинно, а остальное, что было раньше, ложно.

Холдун посмотрел на Алекса своим сверлящим взглядом, словно пытаясь заглянуть внутрь черепной коробки, и улыбнулся. Потом сказал уже совсем по-другому, просто и спокойно, без театрального драматизма.

– Очень хорошо. Вы затронули сейчас основную проблему, с которой вам и придётся работать. То интуитивное чувство, о котором вы говорили, возникает, когда свежей идее удаётся пробиться через цензуру и получить шанс быть воспринятой непосредственно. Но такое случается нечасто, так как на страже стоят различные впитанные в детстве установки родителей, жёсткие стереотипы, некритично воспринятые социальные представления. Кроме того, против нового часто работают и различные защитные механизмы, оберегая свои вторичные выгоды. И не мне вам, психологу, рассказывать, как непросто, а иногда и вовсе невозможно пробиться сквозь всё это полчище.

Холдун замолчал и выжидающе уставился на собеседника. Алекс пожал плечами и с некоторым нетерпением, чувствующимся в его голосе, сказал:

– Да, работа психолога отчасти заключается в том, чтобы помочь клиенту разобраться в установках и стереотипах и научиться новому поведению. Но я всё ещё не понимаю, к чему вы клоните, Холдун Небтонович?