Александр Ерунов - Верховный стратег. Роман

Яго привел нас в кабинет канцлера, после чего молча удалился. Его поведение все больше настораживало меня. Ни один нормальный человек не пошел бы в одиночку разгуливать по пустому дворцу сразу после нападения бандитов, особенно если они еще не все обезврежены. И хотя причислять шутов к нормальным людям как-то не принято, чувство самосохранения наверняка должно быть и у них тоже.

Теперь я был почти уверен в его причастности к этому инциденту. Вот только зачем ему понадобилось инсценировать нападение? Если бы Яго действительно работал на эонитов и хотел завладеть письмом, то проще было бы опоить нас ядом, а потом спокойно обыскать. Ну не дурак же он и в самом деле?!

Я хотел поговорить о своих подозрениях с Эрланой, но она знаком дала понять, что сейчас не время для разговоров, так что мне приходилось разбираться с моими мыслями самостоятельно. Прошло минут двадцать, прежде чем появился канцлер.

Наварус Микато вошел в дверь, и мы с Эрланой быстро вскочили со своих мест и склонились в почтительных поклонах.

– Здравствуй, – скупо кивнув мне, ответил на приветствие Наварус Микато. – Что там у вас случилось? Яго доложил мне, что вы подверглись нападению?

– Ничего особенного, – усмехнулся я. – Похоже, что кто-то из Ваших гостей просто остался недоволен судейством Яго и решил забрать обещанный нам с Эрланой приз за танец себе.

– Почему ты думаешь, что нападение не связано с тем делом, которое привело тебя ко мне? – поинтересовался канцлер.

– Слишком уж непрофессионально они действовали. Мне уже приходилось сталкиваться с наемниками эонитов, поэтому я знаю, о чем говорю.

– Они могли узнать о твоем визите во дворец в последний момент и прислать тех, кто оказался под рукой? – предположил Микато.

– Возможно, но маловероятно, – ответил я. – У меня есть версия, но Вам она может показаться странной.

– Выкладывай.

– Я полагаю, что это были Ваши люди.

– Мои?! – рассмеялся канцлер. – Зачем же мне пытаться силой завладеть тем, что ты и так нес мне добровольно?

– Возможно, Вы не до конца доверяете мне и решили устроить проверку?

– Тогда зачем ты убил этих людей, если знал, что они работают на меня?

– У меня не было полной уверенности в том, что они Ваши. Насторожили лишь некоторые несуразности в их действиях.

– Какие же, например?

– Вместо того чтобы напасть внезапно, они устроили перед нами целый спектакль, да еще и заранее объявили о своих намерениях. Так поступают только в том случае, если уверены, что жертва не окажет сопротивления. О том, что я не отношусь к таким людям, в ордене уже успели убедиться.

– Старый шут, женщина и безоружный мужчина против шестерых – разве это не дает повода считать вас беззащитной жертвой?

– Дает, но только если ты сам мастер. Извините, но Ваши люди владели оружием весьма посредственно.

– Я разве сказал, что они мои?

– Но и не возразили против этого.

– Что же, будем считать, что проверку ты прошел.

– Смотря что Вы проверяли, – возразил я. – Если Вы хотели проверить меня на связь с эонитами, то любое мое действие в данной ситуации оставляло бы сомнения.

– Поясни? – заинтересованно спросил Микато.

– Будь я связан с орденом, я заранее знал бы, что засады быть не должно, а значит это проверка. Чтобы пройти ее, мне обязательно нужно было оказать сопротивление. Но вся несуразность ситуации заключается в том, что если я не агент эонитов, то моя реакция на нападение должна была быть точно такой же.

– Согласен, – кивнул канцлер. – Это была далеко не лучшая идея. Забудем об этом досадном недоразумении и перейдем к делу.

Я достал пакет с письмом принца и молча протянул его канцлеру.

«А ведь из-за этого „досадного недоразумения“ погибли два человека, – с сожалением подумал я. – Жестокую игру Вы ведете, господин Микато, и Ваши нравственные принципы мало чем отличаются от тех, которые применяют эониты. Что же, это хороший урок и для меня. Пора расставаться с наивной юношеской привычкой делить все на черное и белое. В жестокой игре жестокие правила, и канцлер в ней не исключение. Точно так же, как этих двоих, он без угрызений пошлет на смерть и меня, если в том возникнет политическая необходимость».

Я вдруг осознал, что вообще-то моя жизнь сейчас висит на волоске. Если канцлер решит, что моя роль в этом деле исчерпана, меня просто уберут, как ненужного свидетеля, и займутся моим уничтожением уже не дилетанты вроде тех, с кем нам пришлось столкнуться сегодня, а настоящие профессионалы. Вот уж никогда не мог подумать, что доставка самого обыкновенного письма может обернуться для меня таким количеством проблем!

Первым делом канцлер проверил сохранность печатей, и только после этого вскрыл его. Не думаю, что это происходило от какого-то недоверия ко мне. Просто постоянная работа с документами выработала у Микато такую вот педантичную привычку. Несколько раз перечитав текст, он отошел в сторону и сел в кресло.

«Да уж! – размышлял я. – Плохи, видать, дела у канцлера, раз он вынужден соблюдать предельную осторожность даже у себя дома! И постарел очень за это время. Выглядит полной развалиной. Как говорит мой папаша Йон, краше в гроб кладут! Единственное, что осталось неизменным, так это глаза. В них по-прежнему светится живой ум и чувствуется железная воля».

Наварус Микато все еще сидел в своем кресле, сосредоточенно уставившись в одну точку. Мне даже подумалось, что канцлер просто забыл про нас и сейчас, наверное, правильнее будет тихо удалиться, чтобы не мешать его раздумьям. Я вопросительно посмотрел на Эрлану, но она жестом показала мне, что надо ждать. Наконец Микато вышел из состояния задумчивости и, посмотрев на меня, сказал:

– Благодарю тебя, Йоран. То, что содержится в этом письме, очень важно и для Лоренваля, и для меня лично. Я, конечно, понимаю, что одних слов благодарности мало, и более весомую награду ты тоже получишь, но слова эти искренние, так что прими и их тоже. Ты действительно очень помог мне. И вот еще что. Наверное, я должен извиниться перед тобой. Ты верой и правдой служил короне, и твоя отставка была верхом неблагодарности. Увы, но я был бессилен изменить хоть что-то. К сожалению, король перестал прислушиваться к моим советам.

– Я ни в коем случае не держу обиды ни на Вас, ни на Его Величество, – с поклоном тактично ответил я. – Это его абсолютное суверенное право иметь тех слуг, которые лучше исполняют свою работу.

– Эх, если бы так! – безнадежно махнув рукой, вздохнул канцлер. – Я был бы счастлив передать дела в надежные и верные руки! Моя жизнь подходит к концу, и это стало бы для меня лучшей наградой за проделанную работу!

Он внимательно посмотрел мне в глаза и продолжил: