Александр Карнишин - На самом деле

Какая информация? Информация тоже бывает разной. Скажем, некоторые открытия будущего совсем не стоит ускорять, перенося информацию о них в сегодня. Все должно двигаться, согласно течению времени и развитию цивилизации.

– Что? Нет-нет! Вы меня не поняли! Информация – это не чертежи, не книги с описаниями. Не материальные объекты, понимаете? Информация – это цифры и числа. Всего-навсего. Но это числа и цифры из прошлого или из будущего. И машина уже работает! То есть, она не совсем машина – так, машинка. Она еще маленькая совсем.

Маленькая – какая? Вот такая или даже меньше стола?

Изобретатель И. полез в карман пиджака и вытащил свою «машинку времени». Большой экран почти во всю лицевую поверхность. Большая кнопка под экраном – чтобы не промахнуться. Две кнопки по бокам от нее. На них – стрелки. Влево и вправо.

– Вот эти стрелки – это выбор, смотрим вперед или назад, – объяснял изобретатель И. – Потом нажимаем большую кнопку и получаем информацию на экран.

Показать, как действует? Да, запросто. Что интересует для начала? Прошлое? Вот, пожалуйста.

Изобретатель И. нажал кнопку слева, потом прижал большую кнопку посередине и повернул аппарат экраном к специалисту.

– Вот, смотрите. Это информация из прошлого.

На экране горели крупные цифры.

– Двенадцать? И что это за информация?

– Это совершенно точная информация! – обиделся изобретатель И. – Это температура воздуха двенадцатого апреля 1961 года в Саратовской области, где приземлился Гагарин!

– Ну, предположим, предположим. А еще?

Изобретатель И. нажал большую кнопку и снова показал экран.

– Хм… Сорок два… И что?

– И все! Это же знаменитый ответ на главный вопрос Вселенной! Это же из книги! Значит, 1979-й год!

– Так-так-так… А будущее у вас тоже таким образом?

– Вот, смотрите! Сначала нажимаем один раз на правую кнопку – происходит сброс старой настройки. Потом еще раз на правую кнопку – задаем будущее. И – большую… Вот!

– Пятьсот двадцать три? И что это означает?

– Это много чего может означать. Например, курс евро к доллару в очень далеком будущем. Хотя, слишком как-то… А! Это еще может быть май, двадцать третье. И тогда мы получили информацию, что двадцать третьего мая в будущем что-то произойдет. А еще это может быть биржевым индексом…

– Прекрасная, просто прекрасная машина времени! – обрадовался специалист. – Мы сегодня же закончим патентную процедуру. Завтра можете приходить за вашими документами. Большое спасибо за сотрудничество.

Последние слова он уже по инерции сказал, совершенно машинально. Но изобретатель И. не обратил внимания. Он думал над цифрами и числами, и решал в уме задачу: как догадаться, к чему относится та или иная информация.

– Ну? – сурово спросило начальство.

– Полная дурь.

– В архив. Но глаз с него не спускать! Эти мне изобретатели…

За окном гостиничного номера плыл густой туман, сквозь который смутно просвечивались высокие деревья старого запущенного парка внизу возле стен гостиницы. Парки сейчас как-то везде запущены и не ухожены. Да и никто туда уже не ходит, кажется.

Туман растекался тонкими ручьями, спускался с высоких холмов, рассеивался под встающим солнцем. Было все за этим окном ново и красиво. Жаль, что не было с собой фотоаппарата. Хотя, если бы и был – все равно никакого умения нет. Тут надо, как картину художник пишет. Чтобы не просто туман и просто деревья, а утреннее настроение, свежий ветерок, легкий шум со стороны недалекой дороги, металлическое поскрипывание старых заброшенных аттракционов. Всяких там цветных каруселей и качелей.

Командировка в далекий город была ожидаемой. Давно туда надо было слетать. С одной стороны – работа. Она требовала побывать в дальнем филиале, настроить все, как надо, как положено, поучить местных специалистов. С другой стороны – не каждый мог похвастаться, что был на самом краю страны. Там дальше – только океан. Все, конец нашей земли.

Тут даже в ванной возле зеркала над розеткой, висели объявления на трех языках – и ни одного на русском! Все иероглифами. Не считать же русской надпись красной краской по кафельной плитке «220V».

Евгений Васильевич Косогоров очень любил такие командировки. Он и работу свою любил. В понедельник никогда не жаловался, что выходные слишком быстро закончились. А уж когда выпадало работу совместить с новыми местами, с прогулками по вечерам, с фотографированием того и сего налево и направо – о-о-о!

Восемь часов на самолете – это трудно. Вечером вылетаешь, а прилетаешь уже после полудня. К обеду фактически. Глаза не смотрят на солнце, слезятся. Общее состояние, как будто отсидел себе все на свете. Но это только в самый первый день. Потом все налаживается. Евгений Васильевич быстро и легко акклиматизировался во всех своих поездках. Это другие могли стонать, что время слишком сдвинулось, что не спится, что сердце – бу-бух, бу-бух. А он спал хорошо и дома, и тут, «у самой дальней гавани Сою-у-за» – пропел мысленно, выходя из ванной.

За окном вдали сквозь редеющую дымку тумана виднелось большое колесо обозрения. Кажется, или действительно немного повернулось? Вот же странно. Разве в провинции парки работают? Это только в столице все вылизано и смазано. И деньги еще приносит хозяевам. А тут…

Он заметил ярко-красную кабинку, потом отвернулся от окна, одеваясь. Повернулся – точно, двигается. Не быстро, но заметно. Вот уже и синяя поднимается вверх. А за ней тянется зеленая, потом желтая. Яркое колесо, веселое. И даже, кажется, музыка с той стороны доносится.

После работы Евгений Васильевич прошел вдоль изгороди. Парк был окружен высоким забором из крепких стальных прутьев толщиной в два пальца, заостренных кверху. Если сам парк выглядел совершенно диким и неустроенным, то трехметровый забор, наоборот, блестел свежей черной краской.

– А где у вас тут вход в парк? – спросил он у девушек в холле гостиницы, забирая свой ключ.

Они очень удивились странному вопросу, но потом дисциплинированно долго вспоминали, даже звонили кому-то, чтобы выяснить. Все же гость спросил – надо реагировать. Ответили в конце концов, что в парк вход давно закрыт, потому что в парк никто не ходит. Там теперь все аварийное. И поэтому строго запрещено. Вот когда деньги будут, город парком займется. А пока – извините.

Ну, в принципе, понятное и знакомое дело. Да и не нужен ему этот парк – что он, ребенок, что ли? Подавай ему качелей-каруселей, что ли?

Вот только, поднявшись в номер, даже не разуваясь еще, Евгений Васильевич прошел к окну и увидел на самой верхней точке колеса обозрения желтую кабину. Тумана вечером уже не было – все было видно исключительно четко и хорошо. На яркой зелени соседнего холма – желтая. А утром там была красная. Это точно.