Александр Карнишин - На самом деле

Курить в одиночку тоже было скучно. Но Ирка не курила вообще, и даже пыталась что-то там говорить, типа, «воспитывать молодежь». За такое Машка запросто могла послать, кого угодно и куда угодно. Ирке она объяснила это. Вот теперь они немного вроде как бы в конфликте. И поговорить-то тянет, но – как? Поругались ведь. Опять же – покурить очень хочется.

Машка стояла на крыльце, опершись плечом о столб, отгоняла струйкой дыма редких, но ужасно назойливых и упрямых лесных комаров. Лес – вон он. Сразу за вырубкой начинается. Тут места вообще лесные – грибные и ягодные. Еще, бывает, рыбаки наезжают. Хорошие тут места, в общем. Только очень скучные. Ничего и никогда тут не происходит. И никогда уже не произойдет.

Машка курила и дико хотела в город. В настоящий большой город, не в этот, где жила.

А еще, как не стыдно бывает об этом подумать и самой признаться, она хотела принца. Черт с ним, с белым конем. Пусть даже на самом простом мотоцикле. Но чтобы принц был самостоятельный и без сильно вредных привычек. Она посмотрела на свою сигарету и кивнула сама себе – ладно, курить пусть ему будет можно. А больше – ни-ни. В общем, даешь принца, дорогое мироздание!

– Извините, пожалуйста, – вырвал ее из скуки и полудремы незнакомый голос.

Кстати, знакомых голосов было всего только два. Ирка, но она сейчас спала, и хозяин, но Варпет приедет только к вечеру. Так что все остальные голоса – незнакомые.

– Ну? – сказала Машка, медленно и плавно поворачиваясь.

Это был ее коронный ответ на любой вопрос. Так, «нуканьем» своим, она доводила до кипения собственных родителей.

Даже быстро двигаться, как-то реагировать на неожиданность было скучно и лениво.

– А не подскажете, уважаемая сударыня, какое у нас сегодня число?

Машка стояла и только рот разевала от удивления. Здоровый такой дядька. Как подошел-то совсем бесшумно? И откуда такой? Бородатый, но еще молодой, вроде. Одет совсем не по погоде – какой-то длинный зимний ямщицкий, что ли, тулуп из черной овчины, шапка-ушанка, на ногах – валенки… Летом, блин – валенки! И рюкзак огромный за спиной. Такой здоровый, что даже над головой нависает.

– А? – глупо так ответила Машка.

Даже про «ну» забыла.

– Число, спрашиваю, какое сегодня?

– Так, это, девятнадцатое, значит…

– Ага, ага… А день недели не сообщите прохожему?

– Вторник, – уверенно ответила Машка.

Дядька отошел на пару шагов, аккуратно переступая валенками через лужи, потом повернулся всем телом – иначе с таким рюкзаком просто нельзя:

– А…

– Июнь, две тысячи двенадцатый, – опередила его вопрос Машка.

Он кивнул, но продолжал смотреть молча. Задумался, что ли?

Тут уж Машка не выдержала и выдала:

– Планета Земля, ноль двенадцать в тентуре, налево от Большой Медведицы…

Дядька улыбнулся, кивнул, поправил на плечах лямки рюкзака и шагнул через канаву в лес. Еще минута – и нет опять никого на дороге.

Машка бросила сигарету в лужу, зашла в магазинчик, растолкала Ирку, помирилась с ней по-быстрому, улыбнулась, и с жаром начала рассказывать про вот такое странное, которое случилось, не поверишь!

– А ты чо? – спрашивала Ирка. – А он – чо? А ты ему чо?

Потом постояла, обдумывая что-то и морща лоб, выскочила вдруг из-за прилавка и выбежала на крыльцо. Вернулась задумчивая и немного чем-то расстроенная, похоже.

– Ты чего, Ир? – осторожно спросила Машка. – Знакомый твой, что ли?

– Мань, ты конечно прости меня, дуру… Но ты – дура, – достаточно грубо ляпнула Ирка.

– Ты опять, что ли начинаешь?

– Земля, Мань, ноль тринадцать в тентуре, а не ноль двенадцать… Куда же ты его, блин, направила? В какую такую и растакую твою, блин, спираль?

Машка обиделась на нее и ушла в свой угол, к продуктам.

Ирка обиделась на ее обиду и села читать какую-то потрепанную книжку без первых страниц.

А Варпет, приехав вечером, был очень доволен порядком и дисциплиной. Но не доволен кассой.

– Э! – сказал он. – Работать лучше надо. А кто не хочет работать лучше – сами понимаете. Я сказал.

И уехал.

Ночью Машка смотрела в окно своей маленькой спальной в окраинном недавно построенном доме в небольшом районном городе. Тучи все к ночи раздуло. С краю узким серпом светил месяц. А по всему небу блестели и перемигивались звезды. Таких звезд, она точно знала, в большом городе просто не бывает.

Звезды перемигивались. Сад за окном шумел. Где-то далеко лаяла собака. А Машка опять думала о принце. Пусть даже и не на мотоцикле. Пусть хоть пешком, с рюкзаком и с бородой. Но чтобы обязательно самостоятельный, и чтобы без сильно вредных привычек.

Перед сном она повторила несколько раз для памяти:

– Планета Земля, ноль тринадцать в тентуре, налево от Большой Медведицы.

И уснула с улыбкой.

И от той улыбки сон ее был легким и приятным, как и положено снам молодых девушек во время последних летних каникул.

Из протокола:

«Гражданин К., находясь в состоянии алкогольного опьянения средней тяжести, управлял принадлежащим ему автомобилем. Превысив допустимую на данном участке пути скорость, не справился с управлением. Автомобиль выехал на полосу встречного движения, пробил ограждение и упал в овраг. Все пассажиры автомобиля – несовершеннолетние ученики школы, в которой гражданин К. работал преподавателем, скончались на месте от полученных травм. Его самого спас пристегнутый ремень и подушка безопасности.»

Они всегда и везде ходили вчетвером. Созванивались, сговаривались – и везде четверо. Как четыре мушкетера у Дюма. Даже специально так себя сами называли. а за ними и остальные так стали говорить – «мушкетеры». Были они, как вот на этой фотографии, Атос, Портос, Арамис и, что немного странно, но даже и смешно как-то, Дубровский. Нет, никакого Д'Артаньяна у них не было. В книге он главный выходит. У них такого не было. Они были Атос, Портос, Арамис и Дубровский. Друзья, бывало, еще сокращали для удобства – Дуб. Но постороннему он мог и заехать прямо в лицо за такое сокращение. Ты уж или по имени, или по фамилии, как в школе. Ну, или, раз к компании отношение имеешь, или в тех же дворах живешь, так просто – Дубровский.

Вот парни всегда и везде вчетвером ходили. Никакой шпаны не боялись. Был как-то случай, когда на них напали какие-то из совсем другого квартала. Бандой такой, кодлой. Это с год назад было, что ли. Так отмахались, а потом еще и гнали пинками и с гиканьем до их дворов.

Атос с Арамисом – те в секцию каратэ при Доме Культуры записались еще два года назад. А восточные техники, сами понимаете – это вам не только физическая подготовка, но и внутренняя самодисциплина. Так они тогда сразу очень подтянулись и в плане учебы, и в поведении. Такие спокойные были, рассудительные, улыбчивые всегда.