Юлия Вакилова - Убей меня нежно

Я попыталась брыкнуться, но он устал терпеть мое своеволие: за одно смазанное движение, он оказался совсем близко, его ноги придавили мои собственные, лишив последних крупиц свободы.

От тела вампира исходил жар. Было неловко ощущать чужое обнаженное тело так неприлично близко. Казалось, если я сосредоточусь, то смогу почувствовать каждый прижимающийся ко мне выступ, каждую часть тела вампира…

И в местах, где наша тела соприкасались, моя кожа начала заниматься странным огнем.

Ладонь вампира тяжело легла на мой живот, от чего я дернулась всем телом, но сумела промолчать. Он очертил круг вокруг пупка, не отрывая взгляда от моего лица. И видеть его пристально следящие за мной глаза было чуть ли не более неловким, чем ощущать полные откровенности прикосновения к телу.

Я задрожала, осознав, куда лежит путь его ладони, когда мужская рука двинулась ниже. В слепой попытке защититься, я попыталась плотно сжать ноги, но чужое колено не позволило мне этого сделать: беспомощная и лишенная возможности двигаться, я находилась полностью в его власти.

Безжалостная в своей откровенности ладонь двинулась по внутренней стороне моих бедер, кругами поднимаясь все выше. От остроты переполнивших меня чувств я даже на миг попыталась закрыть глаза, но мой мучитель отреагировал на это недвусмысленно: ладонь, державшая мои запястья, чуть усилила напор, вынуждая меня распахнуть глаза от болезненных ощущений. Как только вампир вновь поймал меня в плен своего взгляда, хватка медленно разжалась, словно предупреждая. Я осознала это предупреждение и впредь не смела пытаться скрыть от него выражение глаз.

Полностью завладев моим вниманием, вампир двинулся выше, подобравшись почти вплотную к сокровенному уголку моего тела. Я сжала зубы, намереваясь бесстрастно вытерпеть его прикосновение, чего бы мне это не стоило, но… Шли мгновения, и ничего не происходило.

Вампир намеренно медлил, наслаждаясь моим напряженным ожиданием неизбежного. В ушах отдавалось учащенное биение сердца, кровь шумела в голове, тело было налито странным незнакомым томлением, словно оно тоже чего-то ждало. Но чего?

Этим вечером Аларис показал мне, что именно жаждало мое тело и, как оказалось, проснувшаяся грубая чувственность, когда одним неторопливым движением его пальцы нашли сосредоточие моей женственности и властно коснулись его.

Словно удар молнии меня пронзило нестерпимое, невыносимо острое желание. Всем телом судорожно дернувшись, я почти с испугом смотрела в потемневшие глаза вампира, точно без слов умоляя его объяснить, что со мной происходит.

Мужчина на миг ухмыльнулся – совершенно порочно, опытно, – а после всем телом привалился ко мне, разжимая ладонь и выпуская мои руки на свободу. Вот только эта свобода мне уже нисколько не понадобилась.

Я погрузилась в забытье, в котором отдельными всплесками разума запечатлелись чужие горячие руки на моем теле, безжалостные губы, терзавшие мой рот, твердость словно вылепленного из мышц чужого тела, хриплый бессвязный шепот над ухом, из которого я не понимала ни слова.

Боль – резкая, острая, долгим эхом звеневшая по телу.

А потом снова забытье из прикосновений, учащенного биения сердца, влажных прядей волос, налипших на лоб и движений двух тел в едином ритме. Нарастающее томление, дрожь, слабость, охватившая всё тело, выгнувшееся дугой в незнакомом чувственном ожидании. Чужое горячее дыхание у меня на лице – и облегчение, навалившееся разом и со всех сторон, затопившее меня прохладной волной, смывшее все мысли и чувства, и оставившее после себя лишь блаженную пустоту.

И вампир действительно исполнил свое обещание, заставив меня выпустить ту сокровенную тайну, что совсем недавно обрела пристанище в моем сердце. В момент, когда напряжение, владевшее телом, казалось беспощадным жгутом, перетянувшим все мои внутренности в ожидании разрядки, достигло наивысшей точки, чтобы секундой позже разлететься на части, погребая под остатками такую маленькую меня, я не выдержала и, не осознавая, что делаю, прошептала: «люблю»…

Очнулась я лишь спустя время, с трудом осознав, где нахожусь. Вторая половина кровати была пуста, и лишь сбившиеся покрывала да простыни свидетельствовали о случившемся.

То, что произошло, было настолько невозможным… То, что начиналось как насилие, закончилось словно волшебный сон, подаривший мне самые яркие эмоции за всю мою жизнь.

Вот только почему на душе вдруг резко стало одиноко и тоскливо?

Притянув к себе ноги и свернувшись в клубок, я дала волю слезам.

Этой ночью Аларис так и не вернулся в свои покои. Я пришла к этому неутешительному выводу, проснувшись утром в одиночестве от неясного шума и громких голосов где-то за стеной.

Ругая себя последними словами, я медленно оделась, с тоской оглядывая разошедшееся по боковому шву платье, понимая, что у любого, кто меня сейчас увидит, не останется никаких вопросов, где и с кем я провела эту ночь.

Но удача явно благоволила мне сегодня. Ничем иным объяснить отсутствие обитателей замка на моем пути я не смогла. Оказавшись за спасительной дверью своих покоев, я наконец-то ощутила, как напряжение, не оставлявшее меня с момента пробуждения, идет на спад.

Жалея об отсутствии горячей ванны, я обтерлась водой из кувшина, растягивая мгновения. Но как бы я не тянула, миг, которого я столь боялась, все же настал. Соблазн остаться в комнате и никуда не выходить был велик, но я осознавала, что это будет сродни бегству, открыто проявленной слабости. А добавлять еще одно унижение к уже имевшемуся списку я не желала.

Поэтому, собрав все силы и гордость в кулак, я направилась в столовую. Антия уже дожидалась меня там.

Хрупкий силуэт замер у огромного окна, задумчиво глядя куда-то вдаль. При звуке моих шагов она стремительно обернулась, с заметной тревогой на лице вглядываясь в мои глаза.

Мне не хотелось ничего ей говорить. Слишком разрозненными и противоречивыми были мои собственные ощущения и чувства, чтобы пытаться донести их до кого-то другого.

Вероятно, мое состояние не стало для неё загадкой, так что она лишь слабо улыбнулась и без слов усадила меня за стол, заставив в очередной раз поразиться удивительной чуткости сестры Алариса.

Завтракала – а по времени скорее обедала – я в полной тишине, прерываемой лишь звоном тарелок и хрустом карандашей. Вампирша пыталась рисовать, но отвлекаясь на какие-то явно невеселые мысли, не могла совладать с собой, беспрестанно ломая хрупкие приспособления для письма. Её волнение было настолько осязаемо, что сумело заинтересовать даже погруженную в собственные размышления меня: неужели причина такого непривычного состояния обычно жизнерадостной и улыбчивой девушки во мне? Точнее, в том, что я провела ночь с её братом? Безусловно, я понимала, что в том для нее мало радости, но и причин для столь явной озадаченности я упорно не видела.