Маргарита Шульц - Большая игра

Время было позднее, когда уставший, но довольный переговорами, Николас входил в свой дом, где его ждала Ева, демонстрируя платье изумрудного шёлка, очень гармонирующего с её великолепными каштановыми волосами.

– Я покорён… – Ник протянул руки, и она оказалась в его объятьях.

– Как всё прошло? Я заждалась… – она мягко освободилась, помогая снять пальто.

– Такими темпами мы станем единственной большой сетью отелей в округе. Пора бы уже выйти и на внешний рынок…

Николас, увлеченный рассказом о достигнутых результатах в бизнесе, употреблял непонятные для Евы термины, упоминал незнакомых ей людей, но он искренне надеялся, что она его понимает и разделяет его отраду. Ева осознавала, что ему нравится говорить о бизнесе так же, как ей о живописи, поэтому с вниманием продолжала слушать мужа, часто кивая головой в знак согласия. А если он что-то спрашивал или советовался, то отговаривалась общими фразами, а советы были непротиворечащими мнению мужа. Ева считала, что таким образом она показывает, насколько уважает Николаса как человека, и на что готова ради его счастья. Это была их общая игра.

Ева провела мужа в столовую, где был накрыт стол.

– Думаю, это стоит отметить, – весело предложила она.

– А Лилит? – оживленно посмотрев на жену, спросил Николас.

– Для нее уже время позднее, поэтому спит.

Николас тяжело вздохнул, он чувствовал себя ужасным родителем. Кто же бросает шестилетнюю дочку без внимания почти на неделю…

– Извини, я слишком увлекся работой…

– Ничего, правда. Ты не забыл, что завтра у нас гости? – Ева сделала лёгкий глоток вина.

– Нет, – сухо отозвался Николас.

Она пристально посмотрела на мужа и, понимающе улыбнувшись, попыталась скрыть разочарование. Конечно, она догадалась, что он не помнит о приезде родителей, да и не слишком желает, чтобы они приезжали…

В холле струнный бой антикварных часов оповестил, что уже полночь. Думаю, будет уместным уделить особое внимание этому произведению инженерного искусства. Достались часы Николасу от его отца, а ему от деда. Их смастерил прапрадед, Ричард Розенфилд ещё в те времена, когда на наших землях правили короли. Он рассказывал своим потомкам, что у этих часов есть своя история и своя тайна, хотя никто до сих пор не нашел ничего необычного в них, кроме витых колонн по бокам корпуса, между которыми располагалась бронзовая птица, отчасти напоминающая феникса, а под ней – интригующая замочная скважина. Возможно, она хранила в себе секрет, но без ключа ничего не узнать, ключ утерян. Над головою птицы в лунном отблеске сиял бронзовый небесный свод с надписью: «Cum campana sonat duodecim…» 2 2 «Когда часы пробьют тринадцать…» Фраза была то ли не дописанной, то ли вырвана из какого-то текста. «Да и могут ли часы пробить тринадцать?» – с иронией прагматика думал Николас. Всю свою жизнь его предок посвятил изготовлению часов, и все они были со своей историей, но секрет в себе таили только те, что сейчас стоят в доме Николаса. Смею заметить, что в доме имеется достаточно антикварных вещей, все они так и манили Николаса в своё время приобрести их, как часть истории той поры. Ева не питала страсти к антикварным вещам. А Николас не разделял её тягу к коллекционированию всевозможных полотен: от самых знаменитых художников до простых карандашных набросков. Уверяю вас, если бы этот дом посетили незнакомые люди, не зная их странностей, то посчитали бы, что оказались в музее.

Николаса уже почти забрал Морфей, как вдруг тишину комнаты пронзил сигнал смартфона. Нажав на кнопку «ответить», Николас услышал громкое «Немедленно приезжай!» и долгие гудки.

– Лютер? – сонно спросила Ева.

– Он самый. И что ему нужно в такое время? – негодуя, Николас вернул смартфон на прикроватную тумбу.

Вновь откинулся на подушку и закрыл глаза. Перспектива на сон испарилась, порождая нервозность. Он стал воспроизводить в своей голове образ старой вазы, приобретённой недавно, мысль о потертых ручках вазы успокаивала его.

– Поедешь? – спросил нежный голос, возвращая мысли Николаса к внезапному звонку.

Молодой человек глубоко вздохнул:

– Мне ничего не остаётся, обидится же… Постараюсь вернуться как можно скорее.

Ева понимающе кивнула головой. Она прекрасно знала Лютера, а также знала, что это лучший друг Николаса. Блондин стремительно собрался и рванул машину к лаборатории своего друга.

Лаборатория Лютера располагалась в одном из престижных институтов по исследованию физических свойств времени, здесь он и работал, имея степень доктора физико-математических наук. Но даже с напряжённым рабочим графиком он находил время, обычно это были поздние вечера, на свои личные творческие научные исследования. В жизни молодого профессора действовал лишь один девиз: «Всё во имя процветания науки!» Он был приверженцем неподтверждённой эмпирическим методом теории о мириадности 3 3 мириады – бесчисленное, неисчислимое число миров, существующих параллельно друг другу. С беспощадным рвением он хотел найти доказательства, подтверждающие данную теорию. Для этого создавал сложные установки, приборы, которых свет не видывал, но пока они никак не приближали его к заветной мечте.

Войдя в беломраморный вестибюль института, Николас встретился взглядом с охранником, и тот его пропустил, бросив вслед слова: «Опять чудит». Охранник знал Николаса в лицо, и знал, к кому он направлялся. Открыв дверь, Николас ощутил, как на него обрушился яркий белый свет, к которому он через пару секунд привык и уже мог различить фигуру, быстро надвигающуюся на него.

– Наконец ты пришел! – восторженно произнес высокий, стройный брюнет в надетом поверх одежды белом халате.

На него смотрели лучистые и дерзкие синие глаза Лютера.

– Я сделал это! Ты понимаешь, я нашёл!

У Лютера в лаборатории было правило, каждый сюда входящий должен надевать белый халат, что незамедлительно и сделал Николас. Он знал, Лютеру льстит, что все выполняют его правило, тем самым давая ему возможность чувствовать себя великим ученым, имеющим свою команду.

– Да успокойся ты, радуешься непонятно чему, как дитя малое, – Ник сразу дал понять своё недовольство.

– Сам посмотри!

Лютер подошёл к одной из громадных установок и нажал определённую комбинацию кнопок на кодовой панели, после чего сработала защита от перегрузки в линии электросети, оставив двоих в кромешной тьме. Николас хотел воспользоваться моментом и съязвить: «Ой, кажется я ничего не вижу», но в следующий миг свет появился, а на ранее незамеченной им алюминиевой платформе появилась дверь из белого массива со странным орнаментом, который будто бы от силы времени стерся в некоторых местах, оставив после себя бессмысленные черные линии. От увиденного в глазах Николаса появился неподдельный интерес к диковинному предмету.