Анастасия Вольная - Девочка

– Не плачь, Эф! Я прогнал жабу.

– Я, кажется, поняла значение еще двух твоих слов. Но уродливы не Най, не Лит и не жаба, а ты. И мне жаль тебя.

Глаза Эф вдруг стали чернее смоляной ночи, но через мгновение вновь взглянули светло и ясно. Эф поднялась с травы и медленно ушла, постепенно исчезая в цветущей, залитой солнцем дали.

Молодой Лан

…путешествие за Розовую радугу

…колосья в поле у золотой тропы

…вершины гор

Най

Лит

Полёт открыл Лану страну Аго – обитель дерева мудрости Бо-Га. Лан был крылат, молод. Родина его – прекрасная долина, долина Илле. Он покинул её, чтобы познать Иное.

Бо-Га встретил пришельца круговертью листвы, стволов, диковинных коряг. Невозможно было разобрать, где корни, где ветви, где почва, где небеса. Но прикосновение чьих-то юрких, словно птицы, рук оборвало страх. Лан оглянулся. Рядом стояла женщина. Бесконечно меняющиеся черты лица, нагое серокожее тело, льющееся подобно воде. Она была само движенье. Она неуловимая, зыбкая воспринималась отдельно от раковины. Да-да раковины, такой какие носят на себе улитки. Изящная спина женщины врастала в большой, винтовой формы панцирь.

Она заговорила первой. Язык «та» известен многим жителям Большого мира. В том числе илле и некоторым людям.

– Не пугайся, крылатый мальчик, ты в безопасности. Древо хранит каждого, кто достиг его. Это дерево разума и справедливости.

– Дерево? Но какое? Здесь их тысячи.

– То, что кажется тебе лесом – вершина дуба Бо-Га, стража мудрости. Ты оказался в сердцевине его кроны. Я дочь Бо-Га: Зеа. Счастливец, тебе удалось невозможное. Ещё никто не поднимался столь высоко.

– Я не поднялся, я прилетел. Так же естественно, как ночь переносит из проходящего дня в наступающий, крылья перенесли меня сюда.

– Так значит ты равный гость. Я думала, ты один из безов. Этот народ живёт внизу. Наконец-то они переступили Черту, решила я, но… Я рада тебе, Лан. Кое-чему меня научил отец. По крайней мере в том, что тебя зовут Лан, я не ошиблась. Пойдём, я покажу тебе свои владения.

Зеа вывела Лана на открытое место – гигантское высохшее ответвление. По словам Зеи это был сиамский близнец её отца. Брат отдал жизнь брату во имя его стремления ввысь. Крестообразное пересечение с Бо-Га. Поперечное продолжение по двум полюсам небес. Казалось этот остов замер для того, чтобы можно было полюбоваться со стороны Бо-Га – дубом атлантом, само солнце отдыхало в его объятиях.

Лан не мог даже вообразить подобного. Грандиозный Бо-Га вмещал в себя и горизонты и тончайший рисунок пролёгший по бороздкам коры, и необъятные луны и бусину почки, льнущую к уже распустившемуся листу, и океаны, скрывающие даль и каплю прошедшего дождя, стекающую по ветви. Удивительно, взгляд со стороны открыл столько красоты, прятавшейся за близостью. Бо-Га зажёгся оранжевым свечением, приветствуя Лана. Лан низко поклонился радушному хозяину. И нечаянно увиденное внизу, так не походило на величественность Бо-Га, уходящего ввысь за небеса.

Корневище дуба мудрости опоясывал круг. От его замкнутой дорожки до Бо-Га отсчитывалось всего несколько метров. Это был город безов, низкорослых людишек, упоминаемых Зеей. Безы и безуэтки, разодетые в пестрые ткани выглядели клоунами и клоунессами. Да и вся их жизнь с высоты Бо-Га, представлялась цирковой буффонадой. Лан с любопытством наблюдал за тем, как безы бегают по кольцу своего города, сталкиваются, беседуют о чём-то неведомом. Всё в их мире было неведомым. Правила, обычаи ясные лишь им самим. Один из таких обычаев – посвящение в «братья»: безы выбирают друг друга в «родственники» по совпадающему цвету шапочек. И уж, что совсем странно, все до единого перепрыгивают через встречных. Круг сводил и разлучал безов. Опять и опять. В не суеты оставались философы – старцы, сидящие у обочины круговой дороги. Они возобновляли и множили причудливые иероглифы на песке. Кое-кто из безов-мудрецов был удостоен обществом красной ленточки. Бант в бороде – знак вето. Разрушительные прыжки, через обладателя сего, запрещались. И песочные книги обретали «долговечность» следов, пробегающих стороной.

– Зеа, кто эти маленькие человечки? – спросил Лан.

– Это безы. Вначале я приняла тебя за выходца из их круга, – ответила Зеа.

– Разве я похож на этих глупых шутов?!

– Не суди их строго, Лан. Волею случая ты оказался на высоте. Расстояние меняет действительность. Расстояние преображает, уродует, низвергает. У безов есть свои достоинства. Посмотри, в какой пустынной местности они живут. И, тем не менее, многому смогли научиться. Разноцветные материи, в которые безы так любят наряжаться, сотканы ими из дорожной пыли. Среди них есть гениальные художники, мыслители. Большинство безов понимает, что мир не заканчивается глиняной дорожкой их города. Но выйти из замкнутого круга сложно. Судьба не справедлива к ним.

– Неужели безы ослеплены своей глиняной дорожкой?

Неужели они не видят Бо-Га? Ведь он совсем близко от них.

– Бо-Га слишком велик для их глаз. Ты и сам, оказавшись на груди Бо-Га, не распознал его, пока я не привела тебя сюда.

– Но, если ты сожалеешь об их участи, спустись к ним. Укажи путь к своему отцу.

Сам не ведая того, Лан стал причиной рокового события. Как загипнотизированная, Зеа скользнула по стволу вниз. И постепенно Лан терял из вида, танцующие контуры её абриса. Непримиримость – Расстояние уничтожало Зею, делая похожей на бесформенного слизняка. Улитка-гора заползла в круговой город. Лан оцепенел от ужаса, когда монстр, недавно бывший дружелюбной Зеей, принялся пожирать безов. Человечки в панике подпрыгивали, пытаясь освободиться из круга, но неизменно падали обратно и оказывались проглоченными. Иные зарывались в глину и погибали от удушья. Иных раздавило чудовище. Но никто не перешёл Черту. Не известно, что стало бы с Ланом, если не еще одно событие. Поперечный ствол Бо-Га, служивший Лану опорой, обрушился. Лан насилу успел расправить крылья, чтобы не упасть вместе с ним. Канувший остов расколол круг безов, покинувших его столь печальным способом. Улитка равнодушно проспала свой конец. Топкая лужа с осколками панциря – всё что от неё осталось.