Наталья Горячева - Сто шагов к вечности. Книга 2. Любовно-фантастический роман

– Нервный срыв, – донеслись до меня слова врача.

Потом ещё несколько слов: Покой, витамины, отдых, противострессовые препараты, курс лечения. Закончив разговор, врач вышел, напоследок посоветовав родителям, отправляться домой и приходить завтра утром. Мама обернулась и увидела, что я пришла в себя. Приложив платок к глазам, она подошла и села рядом на стул, взяв меня за руку:

– Наташенька, как ты чувствуешь себя?

– Ничего, нормально. А что произошло? – нервно сглотнула я.

Мама вытерла глаза и дрожащим голосом сказала:

– Ты потеряла сознание, дочка, у себя в комнате. Ты разве ничего не помнишь?

Я напрягла память, восстанавливая весь прошедший день, и почти сразу всё вспомнила. Сердце тревожно дёрнулось, и я застонала.

– Сестра! Сестра! – закричала мама.

В палату вошла миловидная женщина.

– Кто кричал? Что случилось?

– Нашей дочке плохо, она стонет, – показала она на меня.

Медсестра сняла капельницу, которая к этому времени закончилась, и вытащила из кармана таблетки.

– Дайте ей выпить две таблетки, и я уверяю вас, она будет спать всю ночь как младенец. И уже уходя, добавила: – Нервы так быстро не лечатся, нужно время.

Я выпила таблетки и уткнулась в подушку, избегая разговора с мамой. Она погладила меня по голове.

– Доченька, может ты…

– Не надо, Оля! Не сейчас, – оборвал её отец.

Она обиженно поджала губы. Отец присел ко мне на кровать.

– Наташа, всё будет хорошо. Ты только держись, – попросил он, и продолжил: – Мы сейчас поедем домой, время позднее для посещений, но завтра утром будем у тебя. Тебе что-нибудь купить?

Я отрицательно покачала головой:

– Ничего не надо, папа, спасибо. Тело моё стало расслабляться, и я захотела спать, таблетки начали действовать.

Мама поцеловала меня в лоб:

– Спи дочка, мы с папой завтра придём, – и они на цыпочках вышли из палаты.

Перед тем как мне уснуть, в моей голове крутились слова Эмиля: «Наташа, поздравляю тебя, будь счастлива».

Утром меня разбудил голос санитарки:

– Девочки, просыпаемся: завтрак, процедуры, анализы, – выкрикивала она.

Я открыла глаза, и только сейчас заметила, что я лежу в палате не одна. Рядом со мной лежали ещё две женщины средних лет.

– Ты идёшь на завтрак? – спросила меня пышногрудая брюнетка.

– Нет, спасибо, – ответила я.

– Ну, как хочешь. Пойдём, Ленка, – позвала она вторую женщину, и они, шаркая тапками, ушли.

В дверь палаты просунулась голова мамы.

– Раздетых нет? Заходи, Николай, Наташа одна, – позвала она отца.

Они принесли мне две сумки с продуктами и вещами.

– Мама, ну куда ты столько еды мне накупила, я за месяц этого не съем! – возмутилась я.

– Тебе надо, дочка, сейчас хорошо питаться. Ну, а что не съешь, отдашь кому-нибудь, – выкладывая на стол многочисленные пакеты, ответила она.

Я укоризненно на неё посмотрела:

– Мама, я здесь не с истощением лежу, и в откорме не нуждаюсь.

– Не сердись, Наташа, мама просто переживает за тебя, и как может, хочет тебе помочь, – вступился за неё отец.

– Ты завтракала, дочка? – спросила мама.

– Нет, не завтракала, аппетита нет, – ответила я.

Она с жалостью посмотрела на меня:

– Так не пойдёт, Наташа, надо кушать, – и, очистив апельсин, протянула его мне. – Хоть апельсин съешь, – попросила она.

Я сделала брезгливое лицо.

– Не хочу!

Но папа на меня так посмотрел, что я устыдилась своего поведения и, взяв его, стала лениво жевать дольки.

– Вот и умница! – обрадовалась мама.

Так продолжалось целую неделю. Мама сумками носила мне еду, и пока она сидела у меня, я что-нибудь съедала, боясь огорчить её. Но только она уходила, я тут же начинала раздавать продукты по палатам. Один раз в день мне ставили капельницу, и три раза в день я принимала таблетки. Я даже не знала, чем меня лечили, но мне было всё равно. Чувствовала я себя более-менее спокойно, много спала, несмотря на то, что другой раз меня одолевали неприятные мысли об Эмиле. Действие лекарств было на лицо.

На третий день моего пребывания в больнице, одна из медсестёр принесла мне в палату огромный букет цветов.

– Наташа, приходил очень приятный молодой человек и передал тебе эти цветы, – торжественно произнесла она.

Соседки по палате ахнули, и с завистью посмотрели на меня. Я с надеждой взяла букет и вынула оттуда открытку, на которой, ровным красивым почерком было написано: «Выздоравливай, и помни, что я люблю тебя!»

Я бросилась вслед за медсестрой по коридору.

– Валя! Валя! Кто принёс цветы? – на ходу кричала я.

Она обернулась, когда я поравнялась с ней.

– Я же сказала, молодой приятный человек. Ты что же, не знаешь, кто тебе может принести цветы?

– Как он выглядит? – нетерпеливо спросила я.

– Ну: молодой, высокий, симпатичный, – перечисляла она.

– Блондин с синими глазами? – в надежде спросила я.

– Нет, – отрицательно замотала она головой, – тот был шатен, в затемнённых очках.

С моего лица сошла улыбка, и я, медленно повернувшись, побрела назад в палату.

– Что-то не так, Наташа? – крикнула она мне вслед, но я не обернулась.

Надежда, наверно последняя, которая у меня родилась, рухнула. Вадим! Я не нуждалась в его цветах, тем более в сочувствие. Я склонна была думать, что все неприятности у меня с Эмилем, именно из-за него. Но каким образом не понимала, Эмиль не мог знать о нём.

Через десять дней меня выписали. За мной приехал отец, который ещё долго разговаривал с моим лечащим врачом по поводу моего здоровья, выслушивая его рекомендации. В университете меня не было две недели, и я вовсю старалась наверстать упущенное. Я решила не опускать руки, тем более был конец учебного года.

Я не хотела верить, что с Эмилем случилась беда, я просто не могла принять это, какое-то внутреннее чувство говорило, что проблема вовсе не в его здоровье. Он не может сейчас умереть, ведь он говорил, что лель может прожить не менее года после разлуки, а прошло всего девять месяцев.

«Надо проверить всю информацию, а не раскисать, держаться до конца!» – решила я.

Я попробовала связаться с Авророй, и даже написала ей письмо, но ответа от неё не последовало, как и не было ответа от Вильема, Эрика и Фрейи. Они как будто исчезли из моей жизни навсегда. Меня это сильно угнетало, и я глотала таблетки, которые мне выписал врач. Но по ночам я всё равно плакала, когда оставалась один на один со своими мыслями. Я старалась, чтобы родители не слышали моих слёз, но утром по их глазам я всё понимала, они знают, как я страдаю.

Я окунулась с головой в учёбу, стараясь хоть как-то отвлечься от тяжёлых мыслей, но это не всегда помогало. Почти каждую ночь мне снился Эмиль, и я каждый раз рассказывала ему про Вадима, но он лишь грустно мне улыбался, не произнося ни слова. Во сне я хотела дотронуться до него, но когда я приближалась, фигура Эмиля начинала отдаляться от меня. Во сне я кричала и звала его, отчего внезапно просыпалась и начинала пить таблетки, чтобы успокоиться. Мама, несколько раз пыталась поговорить со мной, но я сразу замыкалась в себе, не желая поднимать эту тему, а она лишь качала головой и тяжело вздыхала. Однажды я пришла домой и, раздеваясь в коридоре, услышала, как мама с папой, на кухне, говорят обо мне.