Ульяна Громова - Шёлковые тени Паутины

– Твою мать! Мать твою! Быстро назад, как было! Ух!

Резко выталкиваю воздух диафрагмой. Грязь пропала. Пыль появилась… А я по колено вросла в твердую, как скала, землю.

– За-ши-бись!

Громовые раскаты становятся сильнее. Паук ржёт, выделывая в воздухе акробатические кульбиты. Ну за что ты меня так не любишь, а? Паша замолчал. Висит, смотрит, ждёт, а в моём сознании ласковая и ободряющая мыслеформа. Ну, хоть извинился. И то спасибо. Ладно, надо как-то выбираться, а то торчу тут, как меч короля Артура. Даже пальцем не пошевелить. Что же делать?.. Вернуть грязь, где ноги, и выбраться. «Ух!»… Получилось. Отлично! Продолжим. Теперь думать правильно, чтобы больше без приключений. Итак – плодородный чернозём. «Ух!»

– Есть! А теперь трава. Ух!

Паук опустился на мягкую зелень, прошелся по ней, довольно уркнул и снова замер. Интересно, чего он теперь ждёт от меня?

– Нет, нет, нет! На сегодня всё! У меня уже пресс болит. Давай к воде, ноги помыть надо.

До океана несколько метров. Чернозём у его кромки превратился в жидкую кашу. Пара «Ух!» и я засыпала грязь песочком. Так лучше. Захожу в океан. Тёплый. Волны ласково слизывают грязь с моих ног. Пробую воду на вкус.

– Пресная… Кто ж в ней, кроме карасей, жить будет? Надо посолить… Не знаешь, сколько соли сыпать?

Откуда паук знает? Что за глупости я спрашиваю? И чему тебя в школе учили?! О! Точно! Что там было в географии?

«Вода выщелачивает легкорастворимые части пород, которые придают морской воде горько-солёный вкус. Речная вода тоже солёная, но солей в ней в 70 раз меньше. Процесс «засолки» морской воды длится больше 2 млрд. лет»

– Ну что ж, поднимем со дна пару материков, вытащим цепочки островов, протянем русла рек, капнем несколько озёр, уроним сотню-вторую-третью водопадов и забросим это место на пару миллиардов лет. Подумаешь, дел-то.

«Ух!» Океан отступил, когда я подняла узкую косу пляжа, засыпав его белым песочком. Следующие несколько граней времени мы с пауком рисовали материки, возводили горы, прокладывали русла рек, наливали озера, насыпали дюны и выравнивали долины. Выпущенным, как у кошки, когтем, похожем на керамбит*, Паша нарисовал на карте экватор и отметил участок уже знакомого леса. Когда закончу терраформирование Сантерии, верну лесу первозданный вид.

– Как бы это запомнить теперь?..

Паук передал мне мыслеформу нашей карты, добавив ей красок и объёма. Я будто видела интерактивный 3D атлас с чувствительным мысленным управлением. Стоило подумать, что вот тут надо бы добавить вулкан, как он тут же вырастал, заливая огнедышащей лавой окрестности. Чудесно! Обалденно! Паук проложил подземные водные жилы, добавил расщелин, заострил пики горных массивов и будто закрепил то, что получилось. Теперь можно было только смотреть, изменяя масштаб и поворачивая картинку, как угодно. Я на минутку подумала, а что, если подвесить материки вверх ногами над океаном? Но пауку идея не понравилась, что он ясно выразил, повернув терракарту и более не давая мне её вертеть. У-у, какой! А всё-таки здорово он умеет! Не паук, а очевидное-невероятное!

«О сколько нам открытий чудных…» – вспомнилось мне…

«… Ульяна мне преподнесет» – продолжил паук, мгновенно телепортировав меня на свою спину.

«УХ!»

***

Ночью разразилась майская гроза. Всю ночь грохотал гром, чёрное небо непрерывно рвали на куски ослепляющие молнии. Казалось, это стихийное великолепие никогда не закончится. К рассвету светопреставление утихло, но периодически усиливающийся ливень спутал все планы на день. Растопив камин, все домочадцы собрались в гостиной. Даже мальчишки не очень рвались в детскую. Включив мультяшный канал и натащив подушек из детской, Лёша с детьми развалились на полу. Дочки занялись переводить продукты, стряпая ватрушки и рыбный пирог. Аромат солянки по-грузински – любимого семейного блюда, вызывал слюнотечение. Запечённая с картошкой под майонезом сёмга обещала кулинарное наслаждение. Я в кресле-качалке зависала в мессенджере, обсуждая с сестрой отрывки её нового романа о попаданцах. Она пишет их уже несколько лет и работает с крупным издательством. Обычно выдержанный Бакс бродил от одного окна к другому, тихо поскуливая и заглядывая в приоткрытое окно. Наконец, я не выдержала:

– Не хочешь ли ты меня выгулять, мил друг? В такую погоду нормальная собака хозяина на улицу не выгонит. – Я ворчала, засовывая голые ноги в китайские шлёпанцы. – Я на крыльце постою, а ты быстро справляйся и домой, ага?

Мастифф выбил дверь, стоило мне повернуть замок, и в несколько скачков добежав до калитки, перемахнул через забор. Куда это он? Я, скользя мгновенно промокшими ногами в шлёпанцах, а ими по каменной дорожке, поспешила на улицу ловить своего монстра. До калитки осталось пара метров, когда Бакс решил вернуться во двор тем же способом. На меня летела мокрая серо-голубая туша под восемьдесят кг живого веса с мощными когтистыми, вытянутыми вперёд лапами и красными скошенными глазами. Встречный поток воздуха сгрёб с морды складки и брыльки, оголив раскрытые в широкой собачьей улыбке страшные челюсти с длинным, свешанным вбок языком.

Разыгравшееся чудо-юдо, конечно же, не метило в меня. Просто я, со своим вселенским невезением, оказалась не в то время и не в том месте. Как обычно. Мощный удар сначала лап, сильно оцарапавших мне кожу, а потом и всего тела пса, сбил меня с ног, отбросив на грядку со свежими посадками. Приземлившийся на меня Бакс тут же вскочил и вцепился сначала в полу некогда белоснежного халата, потом за воротник, и, весело рыча, потащил меня рывками в кусты смородины. Не знаю, хотел ли он меня поднять или спрятать в кустах, а может поиграть со мной в прятки, но бороться с мастиффом у меня сил не было. Я хватала ртом воздух, выбитый ударом лапы в солнечное сплетение, по лицу лились то ли слезы, то ли дождь, то ли всё вместе. А пёс радостно лаял пароходным басом, припадая на передние лапы и срываясь в безумный бег по всему огороду. Я бы рада, конечно, поскакать с ним по грядкам и полаять от радости на дождь, но…

– Бакс, ко мне! Гулять!

Василина зовёт живое торнадо за дом в лес, пока он не смешал с грязью молодые саженцы. Хотя… Уже смешал… Куда уж больше… Алексей сильными руками подхватил меня, подняв на трясущиеся ноги и, крепко удерживая скрюченное от боли тело, повёл в баню. Мы всегда держим в ней тёплую воду, чтобы не перегружать септик. Варя, не выпуская мальчишек из дома в дождь, уже принесла туда домашний костюм и полотенце.

Спустя час вволю нагулявшийся мастифф мирно дрых у камина, обсыхая после купания. Я приходила в себя в кресле-качалке с полным бокалом терпкого бордо. Девчонки с зятем, вспоминая происшествие, иногда тихонько посмеивались, иногда срывались в весёлый хохот. Мне не было обидно. Я и сама уже смеялась над всем и не сердилась на пса. Теперь мне было понятно, что за веселье мешало мастиффу выполнять служебные обязанности. Я понимала великана, потому что тоже любила дождь. Но… отныне я буду слушать прогноз погоды. А пса научу ходить на унитаз… Или просто сделать выход из дома сразу в лес?