Сергей Ситников - Приключения Аписа

Никакой угрозы для твоей семьи я не представляю, ведь это больше всего тебя заботит, свои проблемы тебя никогда не пугали, правильно? Апис молча кивнул. Тем более мы похожи только на первый взгляд, присмотрись, ни одного шрама на лице у меня нет у тебя их несколько, я уже не говорю о шраме от ожога на шее. Я знаю, тебе хочется понять, что происходит, предлагаю следующее. Даёшь телеграмму на работу и домой, задерживаешься на месяц. Насколько мне известно, объяснять тебе ничего не придётся, ты никогда и не объяснял никому своих действий. Будем разговаривать, посещая одновременно такие места, о которых рассказать никому ничего не сможешь – не поверят. Если не принимаешь моё предложение, без проблем, садишься на поезд, и никогда больше мы не увидимся. Апис молча встал и пошел к окошечкам, над крайним окошечком было написано – телеграф.

Они вышли на привокзальную площадь, холодный ветер крутил мелким дождиком, серые тучи, гонимые ветром сталкивались и мчались за горизонт. Апис глубоко вздохнул, распрямил плечи и непроизвольно остановился – хорошо. Такое чувство, что он долго, куда-то шел, и увидел конец пути, рядом так же умиротворённо улыбался его двойник. Когда они сели в его машину, двойник спросил. Почему Апис? Разве хуже твоё настоящее имя Сергей? Сергей, это для своих, для чужих Апис. Имя это дверь, во внутренний мир человека и негоже, если эта дверь всегда нараспашку. Разумно, согласился двойник, пусть так и будет, ты Апис я Сергей. Вот и познакомились поближе, два Сергея рассмеялись и пожали друг другу руки – со свиданьицем.

Дом Сергея произвёл на Аписа хорошее впечатление, одноэтажное строение без помпезности новых нуворишей, но и без убожества стандартных построек во времена социализма. Просторно, дом большой, тёплый, уютный. Встретила их пожилая женщина, сказала ужин в гостиной на столе и тихо удалилась. Ужин показался Апису чересчур изысканным, такое изобилие и разнообразие не в каждом ресторане могут предложить. Не слишком, поинтересовался Апис, в самый раз, кратко ответил Сергей и Апис решил не задавать больше вопросов.

Ужинали они молча, медленно, что бы прочувствовать необыкновенный вкус, предложенных блюд. Оба не любили застольных бесед, да и по всему было видно, что обычно ужинать они предпочитали в одиночестве, как и обедать, и завтракать. Покончив с ужином, Сергей закурил, Апис поморщился. Знаю, знаю, сказал Сергей, спиртного не употребляешь, не куришь. Сейчас включу камин, и дым потянет в вытяжную трубу, потерпи немного. Камин оказался современным, за жаропрочным стеклом метались языки пламени, но что-то неуловимо говорило об их искусственном происхождении. Хотя жар от камина был натуральный и очень чувствительным, да таким, что Апису пришлось, даже немного отодвинутся.

Уютно расположившись в креслах, они долгое время молчали, прислушиваясь к шуму ветра в трубе, наконец, Сергей спросил. Как ты думаешь, какова причина нашей встречи? Апис ответил. Когда я решил не принимать решений, отстранённо созерцая течение жизни, произошёл какой-то сбой и появился ты.

Не совсем верно, хотя в целом правильно. Посмотри вниз, сказал Сергей, у Аписа под ногами разверзлась чёрная пустота. Два кресла, горящий камин и вокруг чёрная пустота. Не правда ли, ты всегда мысленно представлял вокруг себя абсолютно чёрный объём, когда хотел уединиться на время, отдохнуть от людей. Темнота лучше света.

Чепуха. И тут же всё пропало, Апис поморгал глазами, вокруг была полная темнота, только перед глазами вспыхивали разноцветные огоньки, результат остаточных процессов на сетчатке глаза. Ну и что, Апис всегда знал, основа жизни тёмная материя полная сокровенных знаний и ему было комфортно. Свет это уже сама жизнь. И что лучше, что хуже вопрос личных предпочтений. Хорошо то как.

Свет резанул по глазам, он опять был в комнате у камина.

Сергей протянул Апису стакан в серебряном подстаканнике, стакан был тонкого стекла наполненный светло золотистой жидкостью. Вместо заварки немного сок лимона, как ты любишь. Скажи что самое главное в жизни.

Желания, не задумываясь, ответил Апис. Аписа больше всего интересовало, как определить, что такое (желание) жить, эта движущая сила жизни. Если в материальном мире с желанием более или менее было ясно, это разница в скорости движения основного времени и природного времени. Вследствие чего основное время как бы тянет за собой весь материальный мир, создавая силу стремления вперёд, сродни силе желания. То на разум, такого воздействия нет, а что заставляет разум жить, откуда у него желание жить, не понятно.

Держись, Апис непроизвольно моргнул и увидел себя висящим в воздухе в своём неизменном кресле. Сергей вызывающе посмотрел. Апис улыбнулся, если принять во внимание, что основное время и гравитация, суть один и тот же физический процесс, то твой фокус люди освоят, это вопрос времени. Давай остановимся на этом и отдохнём, хорошо, когда есть мера в отклонении от меры.

Апис проснулся и посмотрел в окно, ветер не утихал, дождь стал ещё сильнее. Старый сад выглядел угрюмо, голые ветки раскачивались под порывами ветра, делая деревья похожими на исступленно молящегося человека. Апис смотрел и думал, судьба человека, принятие или непринятие решений человеком, естественное течение жизни, суть взаимосвязанные процессы. Как утверждал Декарт, «что бы найти истину, каждый должен хоть раз в жизни освободиться от усвоенных им представлений, и совершенно заново построить систему своих взглядов». Но как говорится, что немцу хорошо, то русскому одни сомнения. Не понятно, что хочет его двойник. Но любопытно.

Завтракал Апис в одиночестве, стол был сервирован, и скромничать он не стал. Прошёлся по дому, некоторые двери были заперты, в библиотеке задержался. Собрание книг ничего не говорило об интересах хозяина, или о его профессии. Вернувшись в гостиную, где по-прежнему горел камин, Апис опустился в кресло и сосредоточился. Некоторое усилие и он увидел себя со стороны, такое раздвоение сознания и тела давно было подвластно Апису, он пользовался этим, представляя своё умение окружающим, как фокус иллюзиониста. В офисе он с удовольствием давал завязать себе глаза и даже надеть плотный мешок на голову. После чего угадывал, кто, чем занимается, и что дамы писали на бумажках, впоследствии пряча их в самых неожиданных местах. Иногда специально ошибался, дабы не пугать народ. Было одно неудобство, он ни когда не выходил за пределы помещения, где находилось его тело, так как боялся потерять его. Дело в том, что увидеть себя со стороны и окружающий мир, он мог на сравнительно небольшом расстоянии, при разделении сознания и тела, всё вокруг тонуло в белёсой дымке. Первое время он в панике возвращался назад, думая, что начался пожар, потом привык, но далеко отходить от своего тела не решался, тем более выходить из помещения, боялся заблудиться.

Читать дальше