Никита Марычев - Очищение духом. Трилогия

Внутри было очень тихо и прохладно. Широкий коридор через несколько шагов упирался в две лестницы – одна вела вверх, другая вниз. Они поднялись на тридцать ступеней, и Ривелсея увидела ещё один такой же коридор, а в конце – дверь. Около неё стояли два охранника в светлых доспехах. В руке у каждого была огромная секира. Провожатая остановилась и, глядя на Ривелсею, сказал:

– Вам туда. Удачи.

– Спасибо, – сказала Ривелсея и прошла между стражами.

В комнате, куда вошла Ривелсея, царил полумрак. Она увидела стол, на котором стоял светящийся сосуд на подставке, каких Ривелсея не видела раньше, и рядом с ним кресло. Больше мебели в комнате не было, да и сама комната была не слишком велика. Было сразу видно, что в ней никого нет. Ривелсея не решилась сесть и приготовилась терпеливо ждать, пока сюда войдёт Повелитель или хотя бы кто-нибудь. Но тут она услышала голос, явно обращённый к ней.

– Приветствую, гостья издалека. Садись, если хочешь, разговор будет долгим. Ведь ты, как я понимаю, желаешь стать одним из ратлеров?

– Да, – сказала Ривелсея, садясь в кресло. В комнате по-прежнему никого не было. Откуда исходит голос, она понять не смогла. Он был абсолютно спокойным и свободным от каких-либо эмоций. Это спокойствие почему-то передалось и Ривелсее, и волнение почти покинуло её.

– Хорошо, – прозвучал голос. – Расскажи мне о себе.

Ривелсея полминуты собиралась с мыслями и думала, с чего ей начать, а потом начала рассказывать. Отсутствие собеседника не давало ей волноваться, порой ей казалось, что она рассказывает сама себе, поскольку, пока она говорила, Повелитель ни разу её не прерывал.

Ривелсея родилась далеко отсюда на юго-западе, в районе города Келда́ра, в деревне Росоле́сной. Деревня эта полностью соответствовала своему названию. Её обступали могучие деревья, а по утрам над оврагами поднимались густые туманы и ложились обильные росы. Отец у Ривелсеи был искусен в работе с металлом, он изготавливал для всей деревни всё, что могло быть необходимо в хозяйстве, и хотя брал он за работу недорого, семья их никогда не бедствовала. Мать Ривелсеи была знахарка. Ещё с малых лет она умела настаивать разные травы и лечить с их помощью людей, а когда достигла зрелого возраста, то стала просто незаменимой, поскольку другого лекаря в небольшой деревне не было. Её сестра, тётка Ривелсеи, тоже пошла по этому пути, только она к травам и снадобьям прибавляла заговоры и некоторые мистические ритуалы. Но она со временем перебралась в другую деревню, чему жители Росолесной не слишком огорчились – им вполне хватало матери Ривелсеи, которая была очень добра к людям и плату за лечение брала небольшую и не всегда.

Когда Ривелсея была ещё маленькой девочкой, все соседи уже отмечали её особую красоту и особую правильность лица и пророчили богатого жениха. Мать очень любила дочь и всегда была к ней добра, на что Ривелсея отвечала взаимностью. Однако бо́льшую часть времени Ривелсея проводила с отцом в мастерской, непрерывно болтая и наблюдая, как раскалённый металл под могучими ударами молота приобретает нужную форму и медленно остывает. Отец тоже очень любил свою девочку и втайне жалел, что она не мальчик: при её интересе к кузнечному делу он смог бы сделать из неё хорошего преемника.

Когда Ривелсее исполнилось десять, мать стала брать её с собой в лес за травами, желая приобщить к своему искусству. Девочка могла найти в лесу практически любую траву, полагаясь на какую-то особую интуицию, и делала это настолько быстро и умело, что даже мать, искусная травница, не могла не удивляться и надеялась, что дочь со временем сможет её заменить.

С шести лет Ривелсея носила на шее странный талисман, подаренный ей матерью: крылатый месяц на серебряной цепочке, который мать получила от своего отца. На солнце он ослепительно сверкал, а в свете луны, как казалось девочке, слабо мерцал розоватыми бликами. Этот талисман был ей очень дорог, и она чрезвычайно боялась его потерять. Несколько раз это всё же случалось, но он всегда находился. Однажды цепочка развязалась, когда Ривелсея гуляла в лесу, и упала в овраг с колючей травой. Ривелсея шесть часов ползала по его дну, но талисман всё же нашла. И с тех пор больше его не теряла.

Девочка быстро подрастала. За небольшую плату один из жителей деревни обучил её читать и писать, а мать научила неплохо вышивать, готовить, управляться с хозяйством и, конечно же, сообщила очень многие знахарские и лекарские секреты, которые знала только она одна. Ривелсея запоминала всё, что говорила ей мать, неплохо помогала в приготовлении различных снадобий. Но матери порой казалось, что, прекрасно осваивая технику лекарского дела, Ривелсея совершенно не проникалась его духом, а ведь это более важно для целителя, чем знание всех рецептов.

Сама Ривелсея уже давно осознала, что лекарь – не её призвание, и хотя не стала пока огорчать этим мать, но для себя уже решила, что не будет её преемницей. Однако СВОЮ стезю она выбрать ещё не могла. Её не устраивала ни одна из тех профессий, какие были известны в деревне, ей хотелось идти новой, неизведанной дорогой, только какой, она не знала. Какие-то странные сновидения смутными осколками неизвестной реальности тревожили её по ночам, пробуждая в ней необъяснимые желания, которые отрывали её от привычной действительности и связывали с чем-то бо́льшим, неизвестным, но чем-то таким, что манило Ривелсею к себе.

Между тем она взрослела, что-то в ней менялось, неуловимо, но очень заметно. Часто накатывалась какая-то тоска, и тогда она надолго уходила из деревни, чтобы никого не видеть, и в одиночестве бродила по перелескам и лугам, пытаясь отыскать что-то в самой себе. Но она так и не смогла понять, что в ней происходит. Душа рвалась куда-то вдаль, рвалась неудержимо, и Ривелсее во время таких прогулок впервые пришла мысль, что ей вскоре придётся покинуть Росолесную. Куда идти, она не представляла, но в родной деревне становилось как-то тесно и неуютно. Люди, которые жили в деревне, с их простыми и обыденными делами и стремлениями, совершенно не интересовали Ривелсею. Она чувствовала в себе что-то такое, чему, как и ей, было не место здесь.

Когда ей исполнилось восемнадцать, она вдруг поняла, что больше не может оставаться. Неистовая сила влекла её за пределы деревни, но она не могла сразу побороть в себе привычку к устоявшемуся образу жизни, к родным местам и людям. Таким образом прошло ещё два года. Ривелсея рвалась на части, родители не понимали, что происходит с их дочерью, и думали, что со временем это пройдёт. Ривелсея чувствовала, что должна покинуть Росолесную, но ей не хватало решимости, чтобы это сделать, она не могла бросить отца с матерью и уйти. Она даже ещё не определилась, куда и зачем она хочет идти. Дела, которыми Ривелсея занималась, казались ей теперь абсолютно пустыми и ничего не значащими, борьба с собой была нелёгкой. Так продолжалось, пока один из лучших её друзей, с которым она общалась с самого детства, не покинул деревню и не уехал по каким-то торговым делам в крупный город с отцом. В день перед его отъездом они долго сидели вместе и разговаривали, и Ривелсее было очень жалко, что он уезжает, потому что хороших друзей у нее было не так-то много. И именно тогда он рассказал ей про ратлеров, что далеко на северо-востоке существует орден рыцарей Разума. Ривелсея сильно заинтересовалась этим, но, к её огорчению, друг больше практически ничего не мог сообщить ей на эту тему, кроме того, что ратлеры называют себя хранителями справедливости и борются со злом, и того, что они по всем параметрам превосходят обычного человека. Выслушав этот рассказ, Ривелсея вдруг (и как-то совершенно неожиданно) решила, что отправится к ним. Но тут же возникло новое затруднение. Приятель совершенно не был осведомлён о том, где именно находится поселение ратлеров, знал только, что это где-то далеко к северу от крупного города Анрельта. Он уехал, так и не сказав ничего больше Ривелсее, а она вдруг поняла, что это – ЕЁ путь. Четыре дня она потратила на то, чтобы сделать свой окончательный выбор. В это время все заметили, что с девушкой что-то происходит. Она никого не замечала, часами пропадала в окрестных лесах и в своей задумчивости едва не натыкалась на деревья. Однако когда выбор был сделан, вернулось спокойствие, и родители заметили, что в Ривелсее вновь пробудились интерес к жизни и трудолюбие. Теперь она больше не гуляла целыми днями, а сидела всё время дома и занималась вышивками, которыми не завешивала стены, а продавала их за небольшую плату соседям и проезжающим, а вырученные деньги откладывала. За каждую вышивку она получала от одной до пяти золотых монет, а один из путешественников, заехав в Росолесную, пришёл в такой восторг от её работы, что заплатил ей целых десять. Но всё равно понадобилось больше чем полгода, чтобы накопить денег достаточно для дальней дороги.