Лука Каримова - Until I Die. Прежде чем я умру

Луиза прошла на кухню, разложила свежеиспеченные круассаны по блюду, и вернулась к кабинету. Постучав, она спросила:

– Луцио, я могу войти?

Конечно же, муж открыл дверь и впустил ее в кабинет. Он придал своему лицу, выражение радости от того, что любимая проявила заботу. Так же, как Арсений проявлял свою, заботясь о том, чтобы Луиза каждый месяц принимала дозу крови.

– Лу, сделай глоток вина, —с улыбкой предложил он, протягивая ей свой бокал, – я заключил удачную сделку – это не повредит кормлению малыша.

Женщина оставила блюдо на столе:

– Поздравляю, –она поцеловала Арсения в щеку, – что ж, ты прав. В последнее время становится досадно от того, что все вокруг меня ездят на различные дегустации, а я не могу позволить себе такой роскоши! – Она засмеялась, сделав небольшой глоток, – Ммм, очень вкусно, и такое легкое… – ее глаза заблестели, она вернула бокал Арсению, нежно погладила мужа по щеке и удалилась из кабинета, закрыв за собой дверь.

Луцио, так сильно сжимал стакан в руке, что по стеклу пошли трещины.

– Ты будешь жить долго и практически не постареешь, а что будет с ней? – Арсений указал на закрытую дверь, – она состарится и умрет, ты не сможешь вечно быть с собственным сыном, который будет задаваться вопросом, почему его отец не постарел, а мать превратилась в седовласую старуху, – теперь в его голосе звучало раздражение, – тебе придется оставить ее, рано или поздно, чтобы она не заподозрила что-то о том мире, к которому ты принадлежишь. И ты это знаешь, мой друг. – Закончил он.

Луцио поставил стакан на тумбочку и тот развалился на осколки, оставив лужицу от растаявшего льда. Мужчина потер виски пальцами, в них пульсировала боль:

– Я никогда не смогу оставить сына! – Он покачал головой.

– Ты и не оставишь. – «А я тем более, ведь он – это тоже часть меня, так же как и его мать».

– Я не готов попрощаться с ними прямо сейчас… и тем более не готов к тому, что Луиза превратиться в немощную старуху, а затем умрет, – Луцио закрыл глаза рукой, – я не хочу оплакивать свою жену, будучи бессмертным, поэтому, как бы мне это не нравилось, но я не буду мешать тебе поить ее своей кровью.

На том их вечер и завершился, оставив после себя пустой бокал и стекло от стакана. Только спустя несколько лет Луцио развелся с Луизой. На удивление, жена спокойно восприняла его просьбу о разводе. Она знала, что он уходит не к любовнице, а в свое творчество – так было суждено. У нее остался сын, – здоровый мальчик и это было главное. С Луцио они остались в вежливо-заботливых отношениях – никаких упреков. Между ними было слишком много хорошего, и счастливого, чтобы осталось место чему-то плохому.

Бывший муж покинул Флоренцию. Все, что потом приходило от него – это алименты для сына и открытки с разных городов мира, где он писал: как скучает по своему мальчику. Луиза не хотела покидать Италию, здесь была ее работа и новая квартира, рядом с библиотекой.

По кухне разносился аромат свежезаваренного кофе. Луиза добавила сливки в чашку и медленно размешала сахар ложечкой. Перед ней стоял ноутбук, с монитора которого улыбался ее сын.

Сколько Лука себя помнил, мама всегда любила ходить дома в потертых джинсах и какой-нибудь свободной футболке. Ее темно – коричневые волосы были коротко острижены:

– В котором часу ты вылетаешь?

– В 18:45, прилетаю во Внуково, –он напрягся, и мать это почувствовала, – отец приедет меня встретить.

Луиза сделала глоток кофе и строго сказала:

– Не ругайся с ним, –взгляд ее карих глаз был сосредоточен на сыне, – будь умничкой, и не разочаровывай меня.

Лука молча кивнул, взглянув на стоящий у двери чемодан:

– Хорошо. Я понял, – «Только она одна может на меня повлиять». – Как буду на месте – напишу тебе или позвоню! –Помахал ей рукой на прощание. — Пока, мам…

Женщина послала ему воздушный поцелуй и вышла из «Скайпа».

Обычно так и происходил отъезд Луки в Москву, где он с головой погружался в учебу. Этот город, был для него слишком задымленным и серым. Постоянное движение, спешка, толкотня в метро. Ничего подобно во Флоренции или Бердичеве не происходило.

С годами его отношения с отцом стали на удивление напряженными. То ли дело было в Луке, который ощущал себя брошенным, то ли в Луцио, который не знал, с какой стороны подойти к сыну и о чем начать разговор. Лука привык к тому, что Луцио был для него тем, кто оплачивал все его расходы: «Конечно, когда денег полно, на кого еще, как не на сына их тратить, чтобы совесть не заедала?! Променял нас с мамой на свое творчество. Картины ему оказались важнее…» – эта мысль, прочно засела в голове Луки и оставалась там вплоть до его шестнадцатилетия.

Пока он сам не переосмыслил свои приоритеты и не начал хладнокровно пользоваться всем, что мог получить. Летнее обучение в Европе, отдых на дорогостоящих курортах, любой каприз, любое желание было молча исполнено. Пока Лу это не надоело. Он так и не смог заставить отца, обратить на себя внимание. Луцио регулярно перечислял деньги на его кредитную карту, пополнял банковский счет, знакомил с нужными людьми, когда Лука находился в Москве или они пересекались в Европе, чтобы сын завел необходимые связи для собственного будущего и… растворялся в работе.

После школы, Лу сам поступил в университет на бюджет. У отца он ничего не просил.

Бабушка всячески поддерживала внука. По этому поводу она очень прямолинейно высказалась:

– Наконец-то ты перестал паясничать и взялся за ум! В нашей семье дураков нет – все прокладывали себе дорогу своими силами. Если не научишься жить самостоятельно сейчас, то так и будешь всю жизнь зависеть от отца.

И Луке понравилось всего добиваться самому. Как бы ему не было неуютно в присутствии отца, он тщательно скрывал свое раздражение: «Притворство – хорошая способность, помогает держаться в тонусе. Каждый раз, примеряя на себя ту или иную маску, учишься манипулировать людьми, но мне нельзя увлекаться, ведь я не хочу расстроить маму».

Он вытащил мобильный телефон из заднего кармана и посмотрел на номер Эвы: «Может, стоило позвонить и попрощаться? Хотя кому нужны эти прощания!» – сентиментальность была ему не по душе. От грустных мыслей отвлек раздавшийся в квартире звонок. Подойдя к двери и посмотрев в глазок, Лу повернул щеколду – на пороге стоял Ян. На плече ангел держал фиолетовую сумку, а за спиной был рюкзак:

– Думал уехать без меня? Вдруг ты разболтаешь кому-то в столице про меня, и тебя сочтут сумасшедшим, –скептически изогнул бровь, – а мне потом что прикажешь делать? Доставать тебя из психиатрической клиники? – Не дожидаясь приглашения, вошел внутрь и захлопнул за собой дверь.