Дарья Щедрина - Бессмертие господина Марсиаля. Волшебная сказка

– Что случилось, господин Марсиаль?

Но хозяин замка уже скрылся за поворотом коридора, взмахнув плащом, точно большим черным крылом. Из темноты комнаты появился невысокий старичок в смешном ночном колпаке и с горящей свечой в руках.

– Куда это он понесся? – спросил он, обращаясь к женщине.

– Кто ж его знает! – женщина недовольно пожала плечами. – А ты не спрашивай, а лучше быстренько беги в конюшню. Хозяин приказал седлать коня.

Через десять минут вороной конь прозвенел подковами по подъемному мосту через ров, неся на спине всадника в черном плаще.

Долго летел всадник по белым дорогам. Уже неяркое зимнее солнце взошло над дальним лесом и описало пологую дугу по небосводу, уже затянуло голубое морозное небо серыми клочковатыми тучами, уже посыпались на землю крупные и мягкие снежные хлопья. Когда же застучали копыта коня по городским мостовым, началась настоящая снежная буря. Ветер – хулиган со злостью швырял снежные снопы прямо в лицо всадника, трепал длинную гриву коня, пытался сорвать крыло плаща. Марсиаль щурился, надвигал на глаза широкополую шляпу и продолжал упорно пробиваться сквозь белую круговерть. Снег был таким густым, что на расстоянии вытянутой руки уже ничего невозможно было разглядеть. Жители города попрятались в свои уютные дома поближе к умиротворяющему огню каминов и печей. Всадник на вороном коне метался в лабиринте узких улочек то ли в поисках неизвестно чего, толи просто уворачиваясь от новых порывов ветра.

Наконец эта бесплодная борьба со стихией разозлила господина Марсиаля. Он соскочил с коня в конце какой-то улицы и повернулся лицом к бледному солнечному оку, тускло глядящему на мир сквозь снежное марево.

Вытянув руки и развернув ладони с плотно сжатыми пальцами так, словно упираясь в невидимую грудь великана-ветра, Марсиаль крикнул, перекрывая шум бури:

– Остановись! – Из-под полей шляпы сверкнули его глаза. И уже тише добавил непонятную фразу – Сверни в Семичасье в спираль Век! Седьмая сфера, возьми снег!

И ветер смолк, как послушный пес, вильнув снежным хвостом поземки, забился в свою конуру. Просветлело небо, и господин Марсиаль огляделся по сторонам. Его окружали одноэтажные, зябко жавшиеся друг к другу дома с остроконечными черепичными крышами. В окнах горел свет. Повинуясь внутреннему голосу, нашептывающему правильный путь, волшебник потянул повод и свернул на соседнюю улицу. Он еще долго ходил, плутая между собором и городской ратушей, пока не остановился возле убогого домишки, подслеповато таращившегося на прохожих черными глазницами окон. Из дома выбежала отвратительного вида старуха. Грязные лохмотья прикрывали ее расплывшуюся фигуру, из-под коричневого клетчатого платка выбивались пряди седых, давно не чесаных волос. Она протянула к господину Марсиалю руку в рваной перчатке, и, заглядывая ему в лицо, единственным мутным глазом, заговорила, демонстрируя остатки гнилых зубов:

– О, добрый господин, подайте несчастной на пропитание!

Марсиаль несколько минут молча разглядывал старуху.

– Подайте, богатый господин, не дайте несчастной умереть с голоду! – продолжала та, подобострастно кланяясь и тряся протянутой рукой.

– Где она? – Спросил Марсиаль, и старуха удивленно выпрямилась перед ним, опустив руку.

– Кто?

– Где эта девушка?

– О ком говорит мой господин?

– Ты знаешь о ком! – и он достал набитый золотом кошелек. В мутном глазу старухи загорелся алчный огонь, она нервно облизнула губы и протянула руку к кошельку. Но кошелек тут же исчез под плащом.

– Где она? – настойчиво повторил маг. Старуха указала рукой в сторону дома и пошла следом за Марсиалем, продолжая бормотать:

– О, добрый, богатый господин, не дайте умереть с голоду несчастной.

Лачуга была такой же убогой внутри, как и снаружи: два сломанных колченогих стула, деревянный стол с неубранными крошками и огрызками, узкая кровать с ворохом тряпья и холодная печь. Холод в этом убогом жилище ощущался еще сильнее, чем на улице. И Марсиаль вздрогнул и зябко запахнул плащ. Вдруг из-под вороха тряпок и старых одеял на кровати послышался кашель. Волшебник подошел ближе и склонился над кроватью. В окна с трудом проникал слабый зимний свет и разглядеть лицо больного было трудно.

– Дай мне свечу! – приказал гость старухе. Та порылась в темном углу и извлекла огарок свечи.

– Господин, ее нечем зажечь.

Но волшебник, взяв свечу, легонько подул не нее и крошечный язычок пламени заплясал над остывшем воском, освещая кровать и тонкое, почти прозрачное лицо девушки. Новый приступ кашля потряс ее.

– Зачем господину это несчастное дитя? – засуетилась старуха, – она все равно умрет, бедная сиротка!

– Она сирота? – Марсиаль подозрительно покосился на хозяйку убогой хижины.

– О, да! У бедняжки на всем белом свете нет ни единой родной души. А теперь этот холод медленно сводит ее в могилу. Но зачем она вам, мой господин?

Марсиаль не отвечал, только смотрел на бледное лицо больной. Она не открывала глаз, хотя свеча бросала теплый свет прямо на прозрачные, с голубыми жилками веки. Из-под одеяла появилась рука с тонкими белыми пальцами и попыталась подтянуть лохмотья к подбородку, но сил не хватило.

– Она скоро умрет, – твердила старуха.

– Тебе нужна ее смерть? – спросил гость и метнул огненный взгляд на старуху. Та испугалась и втянула голову в плечи, тряся головой.

– Господи, да кому же нужна смерть бедной сиротки? Ей всего то семнадцать лет отроду. Зла никому не делала, тихая и кроткая была…

– Я забираю ее!

– Куда? – Старуха совсем испугалась. Что-то мрачное и зловещее было в этом человеке в черном плаще.

Он достал горсть золота и высыпал в ладонь, одетую в грязную, рваную перчатку. Старуха сразу успокоилась и поспешила к окну, подсчитывая свое богатство. Поглощенная этим занятием, она не заметила, как гость осторожно поднял с кровати завернутое в пестрое лоскутное одеяло невесомое тело и исчез со своей ношей в вечерних сумерках, только входная дверь жалобно проскрипела за ним.

Маргарита суетилась, внося в комнату для гостей подушки, пуховые перины, новые простыни и причитала:

– Бедное дитя! И откуда вы ее только взяли, хозяин? Как вы только довезли ее живой в такую—то холодину? Просто чудо, что она жива!

Господин Марсиаль пропускал мимо ушей традиционные причитания служанки и кухарки. Сколько он себя помнил, Маргарита всегда была такой – болтливой и сердобольной. Гино, ее муж, обычно занимался конюшней и двором, сегодня усиленно топил камины, то и дело подбрасывая сухие поленья в огонь. В комнате уже потеплело, и хозяин бросил свой черный плащ на спинку кресла. Маргарита заботливо укутывала перинами гостью. Та, впрочем, никак не реагировала на окружающее, находясь в состоянии полусна – полусмерти. И только приступы кашля сотрясали ее изможденное, полуживое тело.