Александр Кравец - Посвященный. Книга I. Маарон и отравленные земли

Настоящее впереди него растворяется. Голову заполняют пугающие мысли: «А что, если это не просто сон? А что, если это…» Так не хочется верить в то, что что-нибудь нематериальное в один прекрасный день неожиданно обретет ту самую форму, став тем самым частью реальности.

Это бессмысленно. Никогда ничего подобного не произойдет.

Или все же?…

– Нет! – Вскрикивает он и выбегает на улицу, забыв закрыть входную дверь.

Солнце бьет ему в лицо своими теплыми утренними лучами. Его взор встречает широкая улица. По всем дворам рассыпаны поливочные шланги, все они пускают водяные струи и от каждой исходит небольшая радуга, хотя земля все еще усыпана мелкими лужицами от вчерашнего дождя. Мимо домов проезжает запоздалый почтальон, бросая в каждый двор по одному выпуску свежей желтой прессы.

Пройдя через передний двор, Майкл прошел мимо отцовского гаража, наполненного инструментами, но уже давно не использованного. Можно даже сказать – заброшенного.

Раньше Гарольд увлекался автомобилями, помогал своему отцу начиная с раннего детства, когда его семья жила в Девлине что в штате Мэн. Этот сарай раньше вечно гудел, скворчал и шипел разными инструментами, и у Майкла в мыслях не было называть его сараем. Всей семьей Бруксы окрестили небольшой гаражик АВТОМАСТЕРСКОЙ ГАРОЛЬДА И М. МЛАДШЕГО. И это было здорово, через него прошло несколько раритетных агрегатов, которые Гарольд успешно отремонтировал. Делал машины для старых друзей, рихтовал всякий мусор по заказам и занимался он этим не профессионально. Со стороны это выглядело как хобби, но Майклу хотелось думать иначе.

Но последние пять лет Гарольд и ногой туда не ступает. И называть это место сараем теперь, похоже, правильнее всего. А все из-за аварии, что произошла отцом девять лет назад.

Гарольд не любит распространяться по этому поводу, но из слов матери Майкл построил примерно такую сцену:

Дождливое осеннее утро две тысяче восьмого. Майкл едет на своем новеньком шевроле (первая старая машина, которую он купил за свои деньги еще, когда учился в колледже) вдоль шоссе 211 на пути в родной город Девлин. Там у него намечалась встреча выпускников.

Майкл себе прямо-таки представил ощущения отца в тот момент «Волнение и радость, вперемешку с терпкими и ясными школьными воспоминаниями сплетаются в одну прочную нить предвкушения. Улыбка уже в его сердце и на его лице. Пальцы барабанят в такт какой-то мелодии по радио.

Внезапно из тумана ни с того ни с сего появляются два огня. Они приближаются, озаряя собой все впереди, слепя Гарольда, прорываясь сквозь разреженный ранний воздух, издавая глухой визг дизельного мотора.

Затем – столкновение с чем-то большим. Невозможно разглядеть ничего, гул в голове, воздух сотрясается, дыхание останавливается, два зуба вылетают изо рта. Все происходит за считанные секунды. Скрежет гнущегося металла, визг колес и грохот лопающейся подушки безопасности. Все это Майкл будто бы почувствовал на себе (у него с самого детства сильно развито воображение)

А затем, наступает затишье. И лишь звук крутящегося колеса по ту сторону улицы пробивается сквозь оглушительное молчание утра…

Все бы завершилось для Гарольда смертью, если бы не невероятное везение, которое в народе принято называть чудом. У папы были переломы обеих рук, перелом ноги, четырех ребер и куча других мелких и не очень повреждений.

Все это напомнило Майклу об одной раскрученной статье, которую он прочитал в две тысячи четырнадцатом: В ней приняли участие две машины, в одной из которых сидел знаменитый (теперь) писатель, Джейкоб Грин, а еще его сестра и отец.

«Одна из книжек этого автора лежала на верхней полке их домашней библиотеки. „Кома“, которую Джейкоб Грин написал после выздоровления. И да, Майкл до сих пор не прочел ее (лето не лучшая пора для просиживания задницы дома за книжкой)»

Но, тем не менее, он это столкновение пережил, в отличие от «форда», который затем был отправлен на свалку и водителя «кадиллака», который и врезался в его машину.

После этого отца ждал долгий и тяжелый период реабилитации. Больше семи месяцев врачи следили за его здоровьем, но, к счастью и к огромной радости всей семьи, Гарольд Брукс, тогда еще тридцати трех летний мужчина с хорошим здоровьем, смог выкарабкаться из пучины болезни и уже спустя год полностью восстановился физически. Но, увы, не духовно.

Даже спустя столько лет папа не сумел до конца избавиться от боязни дорог, автомобилей, и всего что имеет к этому отношение. Он какое-то время посещал психолога, но терапия не помогала, к тому же стоили сеансы, как ужин с Дональдом Трампом в отеле Плаза, (это если подсчитать стоимость всех десяти занятий, которое Гарольд посетил).

Желания и времени заниматься своим психическим здоровьем у него не было, да и к тому же, на горизонте, спустя тринадцать месяцев застоя появилась приличная работа в офисе рекламной фирмы «Шарп&Шарп», основанной еще хрен знает, сколько лет назад и рекламирующей всякую дребедень, лишь бы были заказы. И заказы были, а обилие заказов в свою очередь создает нужду в работниках.

Одним из таких дарований и стал отец Майкла. И все резко изменилось. Страхи и депрессия остались в прошлом, как и боязнь машин, деньги пришли немалые, так что даже Милдред отказалась работать продавцом цветов (чем она, собственно и зарабатывала весь тот год, который папа провел в койке) хотя очень любила свой маленький и уютный бизнес.

И теперь, после всех этих размышлений, Майкл стоит у стены «сарая» и, смотря в окно, увешанное изнутри шалью из паутины, не может поверить в то, что его отец, успешный и смелый человек так и не смог побороть какой-то там внутренний страх. Да, пускай пережить подобную аварию, это то же самое, что и вернуться из мира мертвых, но все же…

«Когда тебе дают второй шанс, стоит им воспользоваться»

Отец никогда не давал повода усомниться в своей смелости.

В отличие от Майкла.

Взять хотя бы тот долбанный сон, что приснился ему вчера. Что в этом кошмаре могло так сильно взбудоражить ум Майкла? Ведь их и до этого было не один и не два. Не мог же очередной сон стать последней каплей и окончательно сломить его. Или мог?

Вот именно. Майкл до конца не знал.

Он прошел дальше, огибая дом, идя к тому месту, куда из окна на втором этаже вылетела тетрадь. Аккуратный задний двор, не прокопаешься. Ровно стриженый газон. Все просто кричит, что в этом дворе все, так же, как и у других. Но теперь Майкл очень сильно в этом сомневался. Ему хотелось схватить эту тетрадь и снова в нее заглянуть. Просто чертовски хотелось… насколько же он сам не был готов признавать собственной слабости. Лицо его разгорелось, дыхание участилось, и ноздри его толкали воздух со звуком, похожим на бычье дыхание. Он размашистой ходой, сжимая руки в кулаках подошел к тому месту, на которое открывался вид из его окна. Трава вдоль всего дома была подстрижена с таким же вниманием, какое мисс Милдред уделяет всему, за что берётся. Но была все же одна проблема – тетради не было.