Анна Гурова - Ловцы душ

Но мысль эта пропала, когда ведьма открыла рот. Потому что голос у нее был… Нет, тоже красивый, звучный. Но от него в нутре у Мальца будто змей ледяной прополз.

– О! Глянь, кто пожаловал! Волчий пастырь! Обзовись хоть, чтоб я знала, за кого Хозяйке слово молвить.

– Хозяйке мое имя ведомо, – проскрипел в ответ Дедко. – А вот твое, милостивица, я бы узнал. Не поделишься?

Ведьма засмеялась в ответ.

И Дедко тоже закашлял, заперхал.

Мальцу почудилось: он нарочно хочет казаться старше и слабей телом, чем на самом деле.

– Знала я, что за тобой пошлют, – сообщила ведьма. – Смерды, дурачье. Думают: дряхлый лесной колдунишка от их деревеньки меня отвадит.

– А ведь и отважу, – сообщил Дедко.

– Ты? – ведьма презрительно фыркнула, и Мальцу показалось: из гладкого личика молодицы выглянула жуткая рожа, складчатая, уродливая. – Смешно. Ты, чай, со скоморохами в юности не бродяжничал?

– А ведь угадала, старая! – Дедко заулыбался. – Хочешь знать, как я тебя отважу?

– Да уж не томи, повесели напоследок, покажи силушку скоморошью! – Ведьма сделала шажок вниз, поставив ножку на припорошенную снегом нижнюю ступеньку.

Дедки она не боялась нисколько. А вот он ее – опасался. Да еще как. Санек видел, как дрожит у Дедки за спиной сжатая в кулак рука. Та, которая без двух пальцев.

– Нет, драться я с тобой не стану, – мотнул головой Дедко. – Ты ж меня щелчком за Кромку отправишь и медком запьешь. Подарок у меня для тебя есть, старая. Возьми его и уходи.

– Что ж за подарок такой, что я из-за него от отступного откажусь? И от такой гостеприимной деревеньки?

– А вот, – Дедко погладил Мальцову шапку. – Вот его тебе подарю. С виду-то он неказист, но сила в нем есть. Спит покудова, но тебе и проще.

«Это что ж, он меня ей в ученики отдает?» – подумалось Мальцу.

И эта мысль уже не казалась ему такой пригожей, как прежде.

Ведьма Дедки покрасивше будет, но и пострашней.

Малец сам не понял, как шагнул Дедке за спину. Спрятался.

Дедко снова присел на корточки, глянул Мальцу в глаза, двинул шуйцей, и в руке у Мальца оказался ножик из Дедкина сапога. Тонкий, узкий, хищный. Заговоренный на жизнь.

– Один удар у тебя будет, – зашептал Дедко. – Всё равно куда, лишь бы до крови достал. Промахнешься – сожрет она тебя, попадешь – будет у тебя три мгновения. Как раз отбежать успеешь. И смотри, сам не порежься. Это ведьма из-за Кромки запросто вернуться может, а тебя в Навь навечно отправит. Будешь там ничейной душой, какую всяка тварь мучить будет. Да ты на ножик-то не глазей, малой. Учует ведьма. В рукав спрячь и держи крепко. Один удар, понял? Не то оба пропадем.

Снова закряхтел, распрямляясь… И вдруг с силой толкнул Мальца к ведьме.

Малец от неожиданности вскрикнул, засеменил, споткнулся обо что-то под снегом, плюхнулся на живот, оцарапал щеку о мерзлые комки, но даже не пискнул. Только и думал о том, чтоб о ножик в рукаве не порезаться.

А потом увидел прямо перед лицом сапожок сафьяновый, а над собой услыхал:

– Не врешь, ведун. Есть в нем сила, и немалая. Не боишься, что с тебя за его погибель спросят?

– А я при чем? – раздался неподалеку Дедкин голос. – Ряда меж нами нет. Госпоже не посвящен. Я его купил. Мой он. Если годен, бери.

– А возьму, – подтвердила ведьма. – Деревенек много, а такой подарок – редкий. Где ж ты его нашел, волчий пастырь?

– Сказал же – купил, – недовольно буркнул Дедко.

– А отдавать – не жалко?

– А чего жалеть? Бестолковый он. Что ни скажешь, сразу забывает. Хоть ножом его режь, без толку.

Тут Малец будто очнулся, вспомнил, что велено. Жалко, конечно, такой ладный сапожок портить, но себя – жальче. Так что Малец выпростал из рукава ножик и ударил, сколько было силы.

Ведьма завизжала. От визга этого и Малец заверещал, будто заяц в когтях, и как зверь, на четвереньках, засеменил прочь по грязному снегу, уперся головенкой о твердое, но продолжал в беспамятстве перебирать руками-ногами и верещать, пока его не взяли крепко за шкирку и не поставили на ноги, а потом жесткая ладонь раз-другой больно хлестнула по щекам.

– Всё уже, – рявкнул Дедко. – Умолкни!

Малец захлопнул рот и уставился на ведьму. На мертвую ведьму, которая лежала на снегу, раскинув в стороны руки и ноги в синих сапожках, в одном из которых торчал ножик с невзрачной костяной рукояткой. Его ведун забрал потом. Вместе с сапожками.

Откуп, что для ведьмы готовили, Дедко тоже забрал. Так что зиму они прожили, как бояре. Хорошо быть ведуном. Только страшно.

Лучина погасла. Но ведуну свет – без надобности. На то он и ведун. Да. За Кромкой ведь темней, чем самой темной ночью. Но видеть и там можно. Если правильную цену Госпоже заплатить.

Бурый заплатил. И не раз. Но тот, первый, он крепко запомнил. Весной это было. Первой весной, которую он встретил у Дедки.

В деревне приход весны знатно праздновали. Малец три таких праздника хорошо помнил, остальные – смутно. Но кто видел один праздник, тот все видел. Все они – по покону. За этим волох следит и родовичи старшие. Кто от порядка отступит, хоть веточку не туда положит, хоть ленточку не ту повяжет, того боги не увидят и беречь не станут.

Ведун – не праздновал. Зиму не гнал, богов за приход весны не благодарил, подарков не дарил.

– Пустое это, – оборвал он заикнувшегося о празднике Мальца. – Я ведун, а не волох. А богов благодарить за что? И девок по земле валять нам без надобности. Празднуй не празднуй, а весна все равно придет. Смерды суетятся, понятное дело. Им зерно земля дарит, одно за три или сколько там вырастет. Мне ж ясти и так принесут. У нас, малой, другие жертвы и боги эти, смердьи, над нами власти не имеют. Хоть Сварог старый, хоть Христос новый.

– Так это что же, и Сварога уважать мне теперь не нужно? – не на шутку взволновался Малец.

– Я сказал, дарить их ни к чему, а не уважать я б тебе не советовал. И дразнить тоже.

– Но ты ж сказал: они над нами власти больше не имеют?

– Надо мной, – тут же уточнил Дедко. – А ты им как был ни во что, так и остался. А чтоб тебе понятней было, вот идёшь ты по лесу и лося встречаешь? Есть у него над тобой власть?

Малец помотал головой и засмеялся. Какая у лося над человеком власть может быть, если он травой да листвой питается?

– А если ты его дразнить станешь? Палкой кинешь, за шерсть дёрнешь, лосёнка побьёшь?

– Что я, дурной совсем? – нахмурился Малец. – Он же меня враз стопчет.

– Вот и с богами так! – Дедко щёлкнул Мальца по лбу. – Уразумел?

Малец уразумел: праздника не будет.

С весной народишко к колдуну потянулся. Всякий. И чёрный, и чистый. Даже княжий муж однажды заявился. Здоровенный, усищи до груди, весь в блескучем железе.

А Дедко над ним посмеялся. Зачем, сказал, перед моей избенкой бронь натянул? Ратить меня вздумал аль боишься?