Мари-Бернадетт Дюпюи - Доченька

— Ману, не так быстро, упадешь! — крикнула ей вслед Мари и в ту же секунду увидела, что возле их дома стоит серый автомобиль.

За рулем сидела женщина с сигаретой в руке, на лицо ее падала тень от соломенной шляпки. И все же Мари мгновенно ее узнала. Леони…

В памяти молодой женщины эта сцена навсегда запечатлеется в формате замедленной киносъемки. Вот Матильда, споткнувшись о камень, падает со всего маху. Она кричит от злости и боли, но даже не пытается встать. Мари бросается к дочери, чтобы ее утешить, в то время как Леони с испуганным видом выскакивает из машины:

— Бедняжка, у нее кровь идет носом!

Мари вздрагивает при звуке этого почти забытого голоса, но ее мысли снова переключаются на Ману, чье голубое платье теперь испачкано кровавыми потеками. Леони обнимает девочку:

— Ну же, Матильда, успокойся! Держи головку повыше, я тебе помогу! Подними ручку, да, вот так! Мари, открывай скорее дверь, на улице слишком жарко!

Пять минут спустя, благодаря заботам о маленькой Матильде, Мари и Леони почти удалось вернуть былое взаимопонимание. Конечно же, того требовала ситуация, однако сердца обеих трепетали от радости.

— Ты узнала Леони, Ману? Тебе повезло, что рядом так вовремя оказалась медсестра!

— Хоцу ее поцеловать!

Матильда обняла Леони за шею своими пухленькими ручками:

— Ты так холошо пахнешь! Мамоцка, поцелуй ее тоже! У нее такая незная щецька!

Леони не решалась посмотреть Мари в глаза. Та, заметив ее смущение, ее полные слез глаза, распахнула свои объятия:

— Ману права. Давай обнимемся, сестренка!

— О Мари… Мари!

Нанетт и дети, вернувшись, застали их в объятиях друг друга, Мари и Леони смеялись и плакали одновременно.

— Леони! — воскликнула Нанетт. — Вот уж сюрприз так сюрприз! Молодец! И письмо прислала, чтобы предупредить, что скоро приедешь!

Мари украдкой ущипнула Леони за руку и шепнула ей на ухо:

— Не возражай, ты написала мне письмо. Я потом объясню.

Своим обычным голосом она сказала, обращаясь к Полю:

— Беги скорее к мсье Бернади, его лавка еще открыта, и попроси бутылку хорошего вина. Скажи, деньги я занесу завтра. У нас в доме праздник!

Оправившись от потрясения, ставшего следствием неожиданной встречи, Мари отметила про себя элегантный наряд Леони, ее худобу и слишком яркий макияж. Она была очень красива, но в прекрасных голубых глазах затаилась печаль.

Нанетт по такому случаю достала заготовленный впрок заячий паштет, приготовила омлет с зеленью. Но неожиданная гостья почти не прикоснулась к угощению.

— Так странно быть здесь, с вами! Совсем как раньше… — сказала Леони, поднеся к губам чашку с кофе.

— Да, совсем как раньше, — повторила Нанетт. — Вот только моего Пьера с нами нет! Он теперь на кладбище, да что я тебе об этом говорю, бедная моя девочка!

Мари напряглась. Обычно после этих слов Нанетт начинала громко рыдать, чем приводила в ужас Лизон с Матильдой. Так и случилось. Жак обреченно махнул рукой:

— Жена, хватит лить слезы! Пусть мой сын спит спокойно, тем более в такой день, как сегодня.

Леони порывисто встала:

— Мне пора ехать, я и так задержалась! Я заехала просто поздороваться с вами…

Мари попыталась возразить, схватив ее за руку:

— У тебя ведь есть еще немного времени, правда, Леони? Мы с тобой могли бы прогуляться! Посмотри на Лизон, она так рада тебя видеть! Давайте сходим все вместе к руинам старинного монастыря. А домой вернемся по дороге, идущей вдоль канала. Дети, идемте! И возьмите с собой трость, в округе водятся змеи. А ты, милая моя Нан, ляг и поспи немного. Я уберу со стола, когда вернусь.

Леони не стала отказываться. Поль увлек ее за собой на улицу. У него была своя цель: мальчику ужасно хотелось забраться внутрь замечательного автомобиля, раньше он такого не видел.

— Можешь посидеть за рулем, Поль! К сожалению, машина не моя. Мне ее одолжил друг.

— Все равно тебе повезло, тетя Леони!

Молодая женщина с улыбкой взъерошила ему волосы. Мари и Лизон вышли из дома. В руке у матери была трость, девочка несла корзинку.

— Ману решила остаться с бабушкой, — звонким голосом сообщила Лизон. Было очевидно, что девочка счастлива оттого, что в ближайшие несколько часов ей не придется терпеть капризы младшей сестренки.

Быстрым шагом они направились к окраине городка. Дети быстро вырвались вперед, Мари с Леони немного отстали…

— Мы идем к руинам старинной женской обители. Ты знаешь это место, от городка до него не больше шести сотен метров… Весной мы, сиротки из приюта, ходили туда за ландышами, помнишь?

— Конечно. С удовольствием прогуляюсь с тобой туда, Мари.

Леони посмотрела на подругу. Невзирая на строгую прическу, черное платье и полное отсутствие косметики на лице, Мари показалась ей очень красивой. Леони не смогла бы сказать почему, но в этот момент она вдруг вспомнила слова Нан о письме.

— Скажи, Мари, кто прислал тебе то письмо? Я-то знаю, что оно не от меня!

— Это письмо от подруги по Эколь Нормаль. Мы встречались двадцать третьего апреля здесь, в Обазине, на ярмарке.

— Почему тогда ты сказала Нанетт, что письмо от меня?

— Все очень просто, Леони: Нанетт эта девица не по вкусу, она считает ее чудачкой. К тому же Нан без конца спрашивала, нет ли от тебя письма, и я соврала, чтобы ее успокоить. С возрастом моя Нан становится такой же капризной, как Ману!

— А сегодня я вдруг взяла и приехала…

Мари спросила тихо:

— Скажи, что заставило тебя приехать, Леони? Я хочу знать. Я так рада тебя видеть! Я так по тебе скучала!

Леони молча смотрела на каменные стены, проглядывающие между деревьями. Лизон с Полем, напевая, собирали землянику.

— Мари, посмотри, старый монастырь там, верно? — внезапно спросила Леони.

— Да, мы пришли. Давай посидим немного, трава сухая, на твоем платье не останется ни пятнышка.

— Мне плевать на платье, — ответила Леони с надрывом. — Лучше бы мне одеться в черное, как ты!

Мари взяла ее руку в свою и сжала пальцы. Это был поощрительный жест, Леони это поняла.

— Моя милая старшая сестра, если бы ты знала, как мне тебя не хватало! Мы с тобой болтали обо всем на свете, ты помнишь? Мне давно хочется поговорить с тобой о том, что нас разлучило! О моем разрыве с Адрианом, о смерти…

Мари продолжила за нее, хотя в горле у нее пересохло:

— …о смерти Пьера. Ты очень страдала, я права?

Леони прижалась лбом к плечу подруги и беззвучно заплакала:

— Дорогая, прости меня, но я так его любила! Если бы ты только знала! Я любила его всем своим существом! Я знала, что должна приехать и все объяснить тебе, чтобы ты поняла. Если я и осмелилась предать тебя, украв у тебя мужа, то только потому, что страстно его любила. Но это невозможно понять, да?