Алена Мельникова - Хитросплетение Спиралей

– Ах, да, Fashion Week в Париже… Топ модели дизайнерского дуэта… Вы двойняшки?

– Нет, милый, ты уже спрашивал, – грациозно приспуская простыню и обнажая грудь, ответила скромница. – Мы, ведь, даже не похожи и стили у нас разные. Ты, что не помнишь, какие на нас были шляпки?

– Вы все для меня на одно лицо, не говоря уже про шляпки…

– Ты такой шутник, – в голос засмеялись девушки.

– Да уж, какие там шутки… Девочки, вам пора домой, – высвободившись из объятий, сказал Нагорный и вызвал по телефону водителя.

– Но, мы не хотим домой! – в голос пропищали модели.

– Давайте, давайте, собирайтесь, – отрезал Влад и, не обратив внимания на ухищрения дамочек соблазнить его, добавил: – У меня появились дела. И поторопитесь, машина будет через пять минут, мой водитель домчит вас Парижа за пару часов.

Девушки, выразив недовольство, одна за другой исчезли в темноте. Вскоре Влад услышал, как припарковалось авто и, хлопнула дверца машины. Он с облегчением вздохнул, что избавился от прилипчивых девиц и вернулся в комнату, но спать больше не хотелось. Бессонница окончательно завладела им, и Влад решил спуститься в студию.

Сейчас в мастерской стало непривычно пустынно. Все его «шедевры» уже были в Лондоне и готовились пополнить собой самые изысканные коллекции богатейших людей мира.

Влад подошел к мольберту и, почувствовав непреодолимое желание написать ту женщину из своих снов, принялся за работу. Кисть в его руках двигалась так легко, как будто натурщица стояла прямо перед ним или он знал ее так давно, что помнил в ее облике все, до мельчайших подробностей. Каждый мазок ложился на холст, точно повторяя оригинал. К утру работа была почти завершена. С полотна на него смотрела прекрасная незнакомка. Он четко отобразил тот огонь, что излучали ее изумрудные глаза, полные ярости и решительности. Девушку будто окружал царственный ореол: осанка, глаза, стать, все говорило об ее достоинстве и величии.

– Как бы я хотел встретить тебя в жизни, – чуть касаясь рукой портрета, произнес Влад и, усмехнувшись, добавил, – но только без копья и твоих приспешниц!

Раздался телефонный звонок. На линии звучал низкий, чуть грубоватый, но задорный голос Глеба Чернова.

Глеб был лучшим другом и компаньоном Влада на протяжении последних семи лет. Это был человек среднего роста и очень крепкого телосложения. Его невероятная находчивость, превосходно сочетавшаяся с прозорливостью и искрометным юмором, всегда выделяла Чернова из общей массы. Глеб во всем мог найти положительные стороны. Он был прирожденный адвокат, и при желании, пожалуй, оправдал бы и черта. И если бы не его страсть к искусству, то он наверняка смог бы сделать блестящую карьеру в юриспруденции. Как рассказывал Чернов, он был потомственный искусствовед. Его бабушка, дедушка, а так же родители, всю жизнь проработали в Третьяковской галерее. Когда Глеб окончил школу, то вопрос о выборе профессии был автоматически решен за него ближайшими родственниками. Бабушка решила, что он должен продолжить династию Черновых. И по окончании университета его ожидала должность эксперта в Третьяковке.

Жизнь Глеба была заблаговременно расписана: школа, университет, аспирантура, работа эксперта, звание «Заслуженного работника культуры», доска почета, пенсия и шахматы во дворе на лавочке… Чернов благополучно прошел половину этого списка и быстро влился в рабочий коллектив Третьяковской галереи. Он завоевал доверие и уважение среди коллег и именитых коллекционеров. Чернов работал с тем энтузиазмом и долей цинизма, которые окружающие обычно воспринимают за высокий профессионализм и безграничный талант. Однако об истинной сути мошенника никто даже не догадывается….

Из отрицательных сторон Глеба можно было отметить две основные, а именно, это были: алкоголь и драки. Поначалу Влад переживал за друга, лезшего на рожон при каждом удобном случае. Но потом привык и перестал обращать на это внимание; так как понял, что хулиганские выходки необходимы Глебу, чтобы «быть в форме». Чернов никого и ничего не воспринимал всерьез и, его девизом был известный афоризм Элберта Хаббарда: «Не воспринимай жизнь всерьез, все равно не выйдешь из нее живым».

Нагорный являлся абсолютным антиподом Чернова.… Влад был нордической и выдержанной личностью. Его осанка аристократа и без ложной скромности учтивая манера поведения, никого не заставляла усомниться в его моральной нравственности и воспитанности. Но порой в нем закипала кровь и из учтивого и долготерпеливого интеллигента, Влад превращался в свирепого дикаря. В такие моменты его лексикон смахивал на монолог закоренелого бандита. Этот урок жаргона Влад освоил с детства от своего соседа Ильи Станиславовича, частенько наведывавшегося к его тетке на чай. Сосед отсидел в тюрьме большую часть своей жизни, поэтому в совершенстве владел полным набором лексических выражений обитателей «мест не столь отдаленных»… Но такое случалось крайне редко. А люди, будившие в нем такие звериные черты, в последствии долго сожалели о своем неосмотрительном поведении и старались больше не встречаться с Нагорным.

В остальном Влад был обычным мужчиной. Он вел здоровый образ жизни и для поддержания тонуса пару раз в неделю посещал тренировки по рукопашному бою.

После защиты кандидатской диссертации и признания его научного труда мировыми светилами, Влад получил контракты о сотрудничестве из нескольких университетов мира. Самое выгодное предложение было из Японии. Нагорный был на распутье и долго не мог сделать выбор. С одной стороны перед ним открывались новые перспективы и возможности. С другой, хотелось остаться в России и преподавать в родном МГУ. Влад взял тайм аут и, продолжая научные изыскания, отправился на раскопки в Египет. Он работал в Саккара главным инспектором и отвечал за целость и сохранность всех найденных древностей. Влад был рад, что может целиком и полностью погрузиться в работу и спокойно принять решение. Как-то разгуливая по гробнице и взвесив все «за» и «против», он решил принять предложение японцев. Возможно, его намерениям суждено было бы осуществиться, если бы на пути вдруг не возник Глеб Чернов…

Директор Третьяковской галереи пообещал одного специалиста из экспертного состава для сопровождения ценных экспонатов, отписанных московскому музею естествознания. Выбор руководства пал на Чернова, и он был командирован в Египет. В ожидании груза и пользуясь выписанным пропуском, позволяющим беспрепятственно посещать гробницы, Глеб пристроился к группе русских археологов. Приятно удивленный, что за артефактами нет надлежащего надзора, Глеб наложил в повозку «приглянувшиеся» ему ценности и решил вывезти их из гробницы. В тот момент появился Нагорный и, заметив парня, пытающегося справиться с тяжеленной тележкой, наивно предложил свою помощь. Когда они вынесли реликвии, Чернов сумел убедить Влада в том, что если они оставят некоторые артефакты себе, никакой беды не случится…