Борис Дынин - Калейдоскоп. Сборник

И вот картинка. Прибывает Смарыго на объект часа так в два ночи, проходит на середину цеха. Ему выносят стул, и он, усевшись на него, спрашивает дежурного солдата: «А где все?» И начинается всеобщая паника. Через некоторое время в цехе собираются все, так сказать, заинтересованные люди. В том числе и вырванный из койки и не успевший позавтракать я. И начинается разбор полётов.

– Вы собираетесь сдавать объект? Или как? Или у вас тут будет продолжаться сонное царство? А ну-ка срочно приготовить графики окончания работ и предоставить мне на рассмотрение.

Мы разбегаемся по помещениям и начинаем колдовать над графиками. А потом по очереди докладываем их суть начальнику. Надо признать, что Смарыго мог выловить ключевые моменты с поставкой материалов и оборудования, нехваткой людей, решением разных технических вопросов. И, что более важно, оперативно решить эти вопросы. Вот так, например, я вынужден был мчаться на грузовике той же ночью в свою часть, получать там комплекты унитазов и умывальников, которые мне не были доставлены вовремя, и следовать обратно.

Да… Смарыго сейчас бы назвали эффективным менеджером. И было понятно, что его довольно скоро переведут куда-то на повышение. Так и произошло, его перевели во Владивосток на должность начальника ДВМС («Дальвоенморстроя»). Но и там он не сменил привычный для себя режим. А поскольку долго в таком режиме продолжать работать нельзя, то он весьма скоро ушёл из жизни. Светлая ему память.

Свет в цехе

В 1974 году посетил Камчатку начальник Главного штаба ВМФ, адмирал флота Сергеев Н.Р. Прибыл он для вручения вымпела министра обороны «За мужество и воинскую доблесть» командиру подводной лодки К-408. Потом, естественно, состоялся банкет. После банкета командиры и гости погрузились на катер, чтобы пройти вдоль побережья и посмотреть, как выглядит освещённый берег, судоремонтный завод и только что сданный в эксплуатацию новый цех этого завода. Командиру УНР поступил приказ включить полное освещение объектов. Что и было выполнено.

Только в 20 часов произошла авария, и освещение нового цеха погасло. Мой коллега, начальник электромонтажного участка, бросил все свои силы на устранение этой аварии под постоянные вопли командира УНР, но устранить её последствия и включить в цехе свет ему удалось только в шесть часов утра. Утром мы сидели в кабинете командира УНР и понуро ожидали реакции командования на это событие. Раздался телефонный звонок. И… командира поздравили с тем, как ярко были освещены все объекты, а также передали благодарность адмирала. Мы все с облегчением выдохнули, правда, нам и до сих пор непонятно, куда это они смотрели.

Построение карьеры с помощью жены

На рейде города Петропавловск-50 время от времени мы наблюдали корабли «Чажма» и «Чумикан» с характерными шарами наверху. Это были корабли 35-й бригады кораблей измерительного комплекса (КИК). Народная примета гласила, что через некоторое время после ухода этих кораблей в море произойдёт какой-нибудь космический пуск. А о том, когда корабли вернутся, свидетельствовали телеграммы, которые получали жёны моряков. Ну, например, такие: «Жарь, вари и стол накрой. «Чумикан» идет домой!». А перед самым их возвращением по приказу политотдела в кинотеатре останавливали фильм, включали свет и громогласно объявляли: «К сведению встречающих. В базу входят корабли». И тут некоторые парочки распадались, и жёны мчались накрывать праздничные столы. Вот так политотдел стоял на страже нравственности морских офицеров.

А у нас в СМУ было три женщины. Это кладовщица, инженер СМУ и нормировщица. Муж этой нормировщицы, капитан-лейтенант, служил на «Чумикане» вот уже пятый год в должности механика. Родом они с мужем были из Ленинграда. Спали и видели своё возвращение в этот город. И даже в каждом отпуске находили организацию, которая была готова пригласить каплея к себе. Вернувшись из отпуска, привозили это предложение о своём переводе в Ленинград, передавали командованию, но на этом всё и заканчивалось. И вот тогда в голове нашей нормировщицы созрел коварный план. Она стала писать письма от имени мужа. Притом всё это происходило на наших глазах, мы даже помогали ей с формулировками. А писала она по возрастающей линии:

– командиру 35-й бригады КИК,

– начальнику политотдела этой бригады,

– командующему Тихоокеанским флотом,

– члену Военного совета флота,

– министру обороны СССР,

– начальнику Политуправления Армии,

– лично Леониду Ильичу Брежневу.

И вот стали приходить ответы. Первым пришёл ответ от Брежнева. Текст писем был, как под копирку, одинаков: «Ваше письмо отправлено на рассмотрение», и дальше следовало название учреждения. Таким образом, все её письма скопились в 35-й бригаде, которая находилась на соседней улице. Там подумали-подума-ли и приняли решение. А капитан-лейтенант тем временем нёс свою непростую службу среди океана. И тут его вызывает командир корабля и предлагает: «Мы решили создать должность главного механика «Чажмы» и «Чумикана». И назначить на эту новую должность тебя! Естественно, с присвоением тебе очередного звания – капитана третьего ранга». Капитан-лейтенант, конечно, согласился, и уже через несколько дней примерял новые погоны. Жена же получила, наконец, заветное письмо от командира бригады: «В связи с тем, что Ваш муж назначен на вышестоящую должность и ему присвоено звание капитана 3-го ранга, вопрос о его переводе отпадает».

Ну а когда в базу вошли корабли, и счастливый каптри (капитан 3-го ранга) сбежал с трапа на встречу с женой, хвастливо показывая свои новые погоны, то услышал вместо поздравлений: «Ну и дурак! Мы жили бы сейчас в Ленинграде!»

Мыс Лопатка

Шофёр нашего СМУ был заядлым охотником и рыболовом. И вот однажды он уговорил народ проехаться на самую крайнюю оконечность Камчатского полуострова, на мыс Лопатка. Сели мы на наш ЗИЛ-131 и поехали. Вот тогда я впервые в жизни узнал, что такое бездорожье. Машина пробивалась сквозь деревья и кусты, преодолевала по кузов всяческие водные преграды, и вдруг мы вырвались на свободу. Перед нами простилалось голубое море. Прекрасные песчаные пляжи, ― почище тех, которые я видал много позднее во всяческих тропических странах.

Бухта была с довольно узким входом. Примерно по центру в неё впадала река. Тотчас бросились в глаза последствия пронесшегося здесь цунами. Волна его ворвалась в бухту и ударила вправо и влево. А там находился посёлок, жили люди, и на берегу стоял рыбообрабатывающий завод. Волна была такой силы, что, ударив по домам, снесла все стены, оставив только каркасы этих домов, похожие на спички. Досталось и заводу. Все его бетонные конструкции в результате удара потеряли бетон, оставив только изогнутую и покорёженную арматуру. И на полу остались только засолочные ямы, наполненные какой-то зелёной жижей. Люди так и не вернулись в эти места.