Ирина Мальцева - Камская обитель

Уложив женщину на постель и хорошенько укрыв, Андрей в первую очередь занялся лекарствами. На несколько дней он превратился в медбрата: строго по часам делал уколы, тщательно обрабатывал рану на голове, обтирал тело водой с уксусом, когда температура поднималась к сорока градусам, на свой страх и риск сделал больной успокаивающий укол, после которого та перестала дико вскрикивать и пытаться сорвать с головы повязку.

– Не знаю, – виновато посмотрел на гостью Андрей, – правильно ли я сделал, что не позвал врача. Только кто же попрется в такую даль? Сюда нет подъездной дороги, и вряд ли врач согласился бы пробыть здесь несколько суток…

– Вы все правильно сделали, – успокоила его женщина. – Я не умерла, чувствую себя сносно, вот только с головой непорядок. Но ведь это пройдет, верно?

– Конечно.

Мужчина поднялся.

– Отдыхайте, а я делом займусь,– сказал он. – Вам надо сил набираться, хорошо кушать. Да и подтопить нужно. Отдыхайте, – дотронулся он до руки больной.

Чуть слышно скрипнули половицы под ногами хозяина, потом открылась и снова закрылась дверь, откуда потянуло сквозняком. Не открывая глаз, женщина слушала как Андрей, говорил с собаками, которые в ответ радостно скулили, щелкали челюстями. Через минуту застучал топор по дереву, потом послышался звук наливаемой в ведро воды.

Дверь снова открылась, и в проеме показался хозяин с огромной охапкой сухих дров в одной руке и эмалированным ведром в другой. Стараясь сильно не шуметь, Андрей свалил дрова у печки, стоящей посередине избы, потом налил воды в большой чайник и поставил на плиту, вделанную в печь. Встав на колено перед печью, Андрей запихал внутрь дрова, с краю пристроил щепочки для растопки и чиркнул спичкой. Маленькое пламя вмиг охватило сначала щепочки, потом дрова и весело загудело в трубе. Лесник поднялся, прошел в дальний угол, где у него располагалась маленькая кухонька, обустроенная крепким, покрытым клеенкой столом с двумя табуретами, холодильником «Минск», навесными полками для посуды и шкафом, в верхнюю часть которого Андрей налил воды из ведра. В нижней части шкафа вместо ожидаемого ведра, куда бы стекала вода, стоял обычный сифон, трубка которого была вставлена в чугунный раструб, уходящий под пол.

Жилин тщательно вымыл руки, вытер полотенцем и только после этого снял с полки кастрюлю, налил воды и поставил на плиту рядом с чайником. Из холодильника он достал разрубленную тушку птицы, придирчиво осмотрел, нет ли чего на желтой кожице, и опустил в кастрюлю. Прикинув, сколько времени будет вариться мясо, Андрей снова вышел на крыльцо, где в ящике у него хранилась морковь и картошка.

Пока хозяин готовил обед, его гостья осматривалась. Со своего места она могла разглядеть практически все помещение, кроме той части, которая пряталась за печью, сложенной из красного кирпича, не штукатуренной и не беленной. Большая комната имела три окна спереди, одно боковое окно выходило на крыльцо и еще одно на противоположной стороне как раз в том месте, где располагалась кухня. Кроме лежака с периной, на которой сейчас отдыхала гостья, в комнате был стол, четыре нехлипких стула с высокими спинками, в проемах между окнами были набиты самодельные, но тщательно ошкуренные книжные полочки. Как ни пыталась женщина разглядеть названия книг, ей это не удалось. Перпендикулярно к противоположной стене стоял трехстворчатый одежный шкаф, у которого, правда уцелела только одна из створок. Поэтому женщине была видна развешанная на плечиках одежда: куртки, короткий шубняк, теплый костюм из маскировочного материала, пара пиджаков. На отдельной вешалке две пары брюк, а сверху две или три светлых рубашки.

Внизу шкафа, под одеждой стояли туфли, ботинки и шикарные кроссовки, но, судя по их почти неизношенному виду, можно было предположить, что хозяин предпочитает более практичную и более приспособленную к лесу обувь.

Оставалось разузнать, что скрывалось в той части шкафа, которая была прикрыта створкой.

Шкаф служил перегородкой и отделял кухню от остального пространства комнаты.

Вдоль задней стены, где находилась дверь, была прибита широкая скамья, на которой сейчас лежала свернутая в рулон постель хозяина. Самого Андрея не было видно – его скрывала печь. Но женщина слышала характерные для кухни звуки: стук ножа по доске, хруст картошки, скрежет моркови по терке. До неё дошел запах мяса, и она почувствовала, насколько голодна. Желудок моментально отреагировал на аппетитный запах жестоким спазмом и громким урчанием. Женщина сглотнула горькую слюну и с надеждой воззрилась в тот угол, где кашеварил Андрей. А тот, словно почувствовав её состояние, выглянул, заговорщески подмигнул.

– Немного терпения и будем обедать.

Женщина в ответ улыбнулась и, чтобы скрыть голодный блеск в глазах, повернулась к стене, разделенной пополам шкафом. На толстых гвоздях, набитых на бревна, висело два ружья, ножи в чехлах и патронташ. В центре этой немудреной композиции находилась довольно крупная фотография, на которой женщина разглядела группу вооруженных людей, то ли солдат, то ли охотников.

– Это мы с ребятами в Афгане, – пояснил показавшийся из-за печки Андрей, вытирающий на ходу руки. – Восемьдесят третий год. Из тех, кто тогда фотографировался, половины нет. Одни погибли еще там, другие здесь…Вернее, умерли потом кто от ран, кто от пьянства. Вот этот в середине, с гитарой, мой дружок Серега Ичигов. Живет сейчас в Нижнекамске, мы с ним хоть редко, но встречаемся.

Андрей глянул на будильник, приткнувшийся на книжной полочке, потом, словно не поверил часам, поглядел в окно.

– Пока суп на плите доходит, я пойду баньку затоплю. Сегодня суббота, – смущенно проговорил Жилин. – А вы пока вот это выпейте,—он поставил на стол кружку с темно-красным отваром. – Там внизу ягоды, так вы их съешьте, чтобы желудок заработал, настроился на пищу.

В ответ женщина лишь грустно улыбнулась: муки голода становились все сильнее, а обед откладывался на неопределенное время.

Когда хозяин покинул комнату, она попробовала сесть удобнее, но мягкая перина держала её в крепких объятиях, и единственное, что ей удалось, так это приподняться чуть выше. Взяв в руки кружку и отхлебнув пахучее варево, женщина по второму кругу начала оглядывать место, где она провела пятеро суток.

Стены были бревенчатые, мастерски протыканные светлой паклей, потолок и пол из широких досок, тщательно пригнанных друг к другу. Потолок покрашен белой краской, пол – темно-коричневой.

На окнах занавесок не было, но одно окно между книжными полками сверху было закрыто плотным картоном, по-видимому, таким образом хозяин, читая за столом, защищался от яркого солнца.