Владимир Сверкунов - Игры в апокалипсис

Жизнь складывалась неплохо, и девушки уже не шарахались от него, как от чернобыльского «ежика». Наконец, он выбрал из них одну-единственную, которую и взял себе в жены. Она тоже не была коренной жительницей Казани, но место ее рождения – где-то в Калужской области, ему ни о чем не говорило.

Беда обрушилась внезапно. Веру, жену Ильи, уже ожидавшую ребенка, направили на какую-то очень мудреную экспертизу, результаты которой были для нее ошеломляющими: у плода были выявлены генетические отклонения, несовместимые с жизнью. По настоянию врачей от него пришлось избавиться. Тогда же выяснилось, что оба супруга получили незавидное чернобыльское «наследство». Больше попыток обзавестись потомством они, боясь повторения проблем с генами, не предпринимали.

И вот спустя много лет в один из выходных дней прожурчал звонок телефона, и мягкий мужской голос поинтересовался, не хочет ли семейная пара усыновить мальчика трех лет от роду. Даже если бы это было мошенничеством, Илья Федорович ни минуты не раздумывал бы о том, что нужно делать. Он сразу же прокричал:

– Да, конечно, мы согласны.

Незнакомец назначил встречу в одном из кафе. Это был солидного вида мужчина с блестящими курчавыми волосами без каких-либо признаков седины, хотя на вид ему вполне можно было дать пятьдесят лет.

– Яков Захарович, – представился он, протянув руку.

Илья Федорович несколько нерешительно откликнулся на приветствие, но, ощутив располагающее к себе тепло ладони незнакомца, почувствовал к нему что-то вроде доверия. Но чтобы оно полностью победило, нужен был ответ на двойной вопрос: зачем затевается усыновление и почему для этого выбрали семью именно Ильи Федоровича.

На второй вопрос кудрявый мужчина ответил непринужденно и просто:

– У мальчика, который остался без родителей, такая же фамилия, как у вас. Поэтому, как говорится, сам бог велел вам стать его отцом!

Ульянов на минутку задумался, а потом поинтересовался:

– А как зовут мальчика? Володя?

– Вашей прозорливости можно позавидовать, – добродушно рассмеялся собеседник. – Его имя действительно Владимир, правда, не Ильич, как вы, возможно подумали, а Анатольевич.

– Но в нашей семье он станет Ильичом? – не то спросил, не то предположил Илья Федорович.

– Ну конечно, – ответил Яков Захарович. – И можете не волноваться, все будет оформлено по закону, безо всяких подводных камней.

– Да, дела… – задумчиво произнес Ульянов и замолчал.

Собеседник тоже выдержал довольно продолжительную паузу, отхлебнул из принесенной официантом чашки глоток чая и, как ни в чем не бывало, продолжил:

– А что касается вашего первого вопроса, то позвольте нам не раскрывать карты. В свое время вы все узнаете. Сейчас же я могу сказать, что в условия нашего с вами договора мы внесем только одно требование: не мешать тому, что будет происходить с мальчиком. Заверяю вас, ничего, что могло бы омрачить вашу жизнь, не планируется. Зато к радости обретаемого вами отцовства, а вашей женой – материнства мы добавим еще кое-что, – здесь голос «кудряша» зазвучал с особым пафосом.

– Что именно? – поторопился уточнить потенциальный приемный отец.

– У вас будет хорошая просторная четырехкомнатная квартира в центре Воронежа, – задумчиво произнес Яков Захарович.

Ульянов опять задумался. До сих пор он с супругой живет в общежитии, хотя и в отдельной комнате. О своей квартире, тем более, такой большой, он даже боялся мечтать. Да и переезд в чужой город его совершенно не пугал. Так будет даже лучше: там, где их никто не знает, не станут и задавать неудобных вопросов о сыне. И все-таки Илья Федорович колебался: он не знал, какую цену назначит неожиданно объявившийся благодетель за «райскую жизнь»?

– Если я откажусь, вы, конечно, найдете более сговорчивого человека, – сказал, наконец, он. – Но, как я понимаю, это потребует времени, которого у вас, видимо, нет. Ведь вам нужен будет Ульянов, да еще и бездетный, правильно, – обратился он к собеседнику.

Тот молча кивнул, а Ульянов продолжил:

– С другой стороны, мне нет резона отвергать ваше поистине царское предложение. Я соглашусь, только скажите честно, чем мы будем платить за такое счастье?

– Ну что ж, я был готов к вашему вполне справедливому желанию знать все, – как бы еще раздумывая, давать ответ или нет, проговорил Яков Захарович. – Каждый день с пяти до шести вечера ребенок должен будет оставаться один в своей комнате. Вы заходить туда не должны. И время от времени вас будет посещать телевидение и снимать то, что скажет ваш приемный сын. Это все, больше никаких услуг от вас мы требовать не будем.

– Я согласен, – сразу же выпалил Илья Федорович. Видимо, его такие условия вполне устраивали. – Думаю, что и со стороны супруги возражений не будет.

– Ну, вот и прекрасно, – благодушно произнес собеседник. – В ближайшее время мы вас обо всем известим.

Полина очнулась на своей кровати в детдоме. Рядом с ней на коленях стоял Володя. Он гладил сестру по голове и ждал ее пробуждения.

В первые минуты девочка не хотела верить в то, что она увидела. «Это просто сон, страшный сон, – мысленно успокаивала себя она. – Сейчас открою глаза и окажусь в нашей квартире с мамой, бабушкой и Володей.

Но сделать это она боялась, понимая, что ужас, обрушившийся на ее семью, никуда не делся, он останется на всю жизнь.

«Что я скажу Володе? – думала Полина, чувствуя ласковые прикосновения брата к волосам. – Он еще такой маленький! А если ему уже рассказали? К тому же мама учила всегда говорить только правду, какой бы горькой она не была. Ведь рано или поздно все равно выяснится, что мама и бабушка погибли».

Приняв решение, девочка открыла глаза, увидела детдомовскую комнату, что лишило ее последней, пусть призрачной надежды на возвращение к прежней жизни, посмотрела на примостившегося рядом брата и, как умудренная опытом женщина, ласково и в то же время твердо произнесла:

– Вовочка, мы с тобой остались одни. Мамы с бабушкой нет. Я буду о тебе заботиться, и мы не пропадем!

Брат внимательно посмотрел на нее и, не отнимая руки от ее головы, возразил:

– Полечка, это не так! Мама жива, поверь мне, и мы ее найдем!

Девочка опустила с кровати ноги, посадила брата на колени и не по-детски мудро согласилась с ним:

– Хорошо, милый! Мы будем искать! Хоть всю жизнь!

Дни потекли уныло и однообразно, хотя нельзя было сказать, что в детдоме царила скука. Наоборот, воспитательница старалась занять опечаленных горем детей, втягивая их в игры, читая книги и рассказывая занимательные истории. Однако ей так и не удалось добиться хотя бы проблеска улыбки на ребячьих лицах. Володя усердно посещал шахматный кружок, но не выражал никаких эмоций по поводу своей игры, которую он быстро освоил и уже пару раз сыграл вничью со старшими ребятами.