Андрей ЕС - ЭХОЛЕТИЕ

– Позвольте, я знаю Карла Маркса, но это не значит, что он должен знать меня и вдобавок…

– Не позволю, – перебил следователь, – подбирайте более уместные сравнения и фамилии. Здесь вам не кружок троцкистов… Кстати, если зашла речь об основоположниках идей коммунизма, вы действительно подвергали их критике? – он перелистал странички, нашел нужную фразу и прочитал вслух: «…так же неоднократно критиковал великих Маркса и Энгельса, за их нелюбовь к русскому народу, за антисемитизм и т. д…», то есть, занимались антисоветской пропагандой и извращениями идей марксизма. Да и вот еще: «…неоднократно цитировал предателя Троцкого…». И вопрос лично от меня, вы против Советской власти? Прошу заметить, что ваш ответ я внесу в протокол.

Прежде чем ответить, Бартенев немного подумал, потеребил кончик носа, на секунду кинул грустный взгляд за маленькое, закованное прутьями, окошко под потолком, на маленького черного паучка, успевшего свить свою сеть в углу под потолком, и вымолвил:

– Пишите. Мне нечего скрывать. Да, я знаю всех людей, чьи допросы вы мне любезно показали, за исключением водопроводчика, простите, фамилия вылетела опять из головы. Все остальные – мои добрые друзья и товарищи, и, я надеюсь, таковыми и останутся. Целью наших встреч никоим образом не была агитация против советской власти или ЦК партии. Мы встречались, как встречаются люди, когда скучают друг без друга, с целью отметить праздник, да и просто провести досуг вместе. Нет, я никогда не занимался критикой идей коммунизма, хотя мне были непонятны некоторые высказывания товарища Карла Маркса и товарища Фридриха Энгельса. Могу процитировать: «У Европы одна альтернатива: либо подчиниться варварскому игу славян, либо разрушить центр этой силы – Россию»…

– Что за бред?! Это, по-вашему, сказал товарищ Карл Маркс? – полушёпотом спросил следователь, не поднимая глаз.

– Нет, конечно, это сказал Энгельс восемьдесят лет назад в период Крымской войны.

– Ну и что тут неясного? Товарищ Энгельс призывал на войну с российским самодержавием и царизмом, – голос следователя чуть окреп.

– Сейчас поясню. Энгельс с Марксом эмигрировали в Лондон в 1849 году, где они сотрудничали с газетным трестом «Свободная пресса». Товарищ Маркс тогда писал, что необходимо уничтожить Кронштадт и Петербург. Писал, что без Одессы и Севастополя Россия, как без глаз и без рук, и только своей тушей попытается поразить врагов. Как человек миролюбивый, я не могу согласиться с данным тезисом. Призыв пролить кровь тех же рабочих и крестьян, которые населяли эти города, даже ценой свержения самодержавия – мне просто не дано это понять…

– И где вы это прочитали?

– Так у нас, в университетской библиотеке, кое-что сохранилось из старых подшивок прессы.

– Кто конкретно дал вам эту прессу? Фамилия библиотекаря?

Бартенев прикусил язык, но, не моргнув глазом, тут же ответил:

– Во-первых, библиотекарь здесь не причем. Статья на английском, а у неё два класса образования. У нас сотрудников не хватает. Во-вторых, статья действительно написана товарищем Марксом, и как она может быть после этого антисоветской? Простите, думаю лучше вообще про это не писать, а то ерунда какая-то получится… А кстати, почему вы ничего не пишете?

Следователь сидел, задумавшись, покачивая карандаш пальцами правой руки. Неожиданно он поднял глаза на Владимира и прошипел:

– Если я это запишу в протокол, расстреляют не только вас и меня, но и конвоира у двери, если он это услышал… Продолжим. Что именно вы цитировали из Троцкого и к чему конкретно призывали?

Бартенев позволил себе незаметно усмехнуться:

– Думаю, что вам это тоже не понравится. Я цитировал Троцкого исключительно с целью его критики. Как же можно было заявлять, что путем красного террора необходимо довести интеллигенцию до полного отупения, до идиотизма, до животного состояния… Я считаю себя интеллигентом и никоим образом не желаю стать тупым животным. Единственное, в чем он оказался прав, так это в предположении, что после революции мы укрепим позиции сионизма…

– Ну а это-то тут причем?

– Ну как же? Я всегда удивлялся, почему во всех Совнаркомах так мало русских…

Следователь откинулся и улыбнулся:

– Всё думал, где поймать нашего профессора… Теперь поймал. Вот это и есть антисоветская пропаганда. Запомните – у нас интернациональный совет народных комиссаров. А товарищ Володарский, чье имя носит улица, на которой мы сейчас находимся, а товарищ Чичерин, а товарищ Ульянов-Ленин в конце концов? Вот поэтому ваша ложь дискредитирует генеральную линию ЦК партии и наносит существенный вред трудовому народу, который бился на фронтах за свободу своей родины и не смог получить то образование, которое получили вы.

Бартенев ответил вопросом на вопрос:

– А вам известны фамилии Гольдштейн, Меендорф и Бланк? Я перечислил их в том же порядке, в каком прозвучали фамилии наркомов. Это фамилии их матерей. И в чем, собственно, я не прав? Мы с вами находимся на улице Моисея Марковича Гольдштейна, строго говоря, и по Конституции 1936 года у меня есть право на эту свободу слова. А что касается советской власти, то как я могу быть против нее, если она мне дала работу, знания, да вообще всё… Спасибо, что не спросили про мою работу на японскую или немецкую разведку.

Следователь задумчиво посмотрел на арестованного, вздохнул и с сожалением в голосе произнес:

– Владимир Андреевич, я надеялся, что вы умный человек, а вы, простите, идиот, жонглирующий словами, как силач гирями в шапито. Только атлет поумнее вас будет. Он кидает гири и ловит их, а ваши гири падают вам на голову. Наша страна только стала оживать, только-только стала нормально есть и дышать. Как вы думаете, наших врагов это устраивает? Нет, конечно. Вот они и подсовывают факты и фактики таким, как вы, чтобы превратить вас в слепое оружие для своих целей. Дайте время. Когда страна окрепнет полностью – говорите что хотите и где хотите – если вообще это будет кому интересно. А что касается свободы слова, то я вам поясню. Это дома свобода слова, в кругу семьи, а вне дома – это вредная агитация и пропаганда. У нас есть свобода слова, но у нашего народа есть только одна идеология – советская. А если у вас есть любая другая, то она антисоветская. Вот и получается, что советская власть вас кормит и поит, а вы воруете у нее…

Чекист сделал паузу и, отвернувшись к стене, совершенно серьезно добавил:

– А обвинения в шпионаже мы вам предъявлять не станем. Мы проверили – вы не шпион. Да и еще… Вы тут выгораживаете своих дружков – благородно, конечно, а о жене и дочери вы подумали? Кстати, где они? – мы их так и не нашли…