Дмитрий Буркин - Уратмир. Земная пристань. Книга 1

Орион тревожился за них и не хотел из-за своей глупости подвергать опасности Царствующих Отцов.

‑ Я же сказал вам, домой! Хотя бы здесь вы можете послушаться! Стражил отведёт вас. Это всё! ‑ резко и в последний раз отрезал Генрорд.

Ребята в смешанных чувствах отправились за Стражилом в замок, где от банкета уже не осталось и следа. Беспокойство Лели было очень сильным, ведь она теперь поняла, какой силой обладал Орион. Если он о чем-то волновался, значит, это неспроста. Они прошли практически весь путь молча. Каждый думал о том, что же всё-таки было в саду ещё? И что будут делать дальше Праотцы?

‑ Орион, что же там произошло?

‑ Лели, я сам толком не понимаю. Я чувствовал угрожающую опасность. Мне казалось, что чем больше мы там находимся и держим у себя Нукли, тем меньше я мог владеть своей первородной сутью. Я чувствовал, как огромные потоки моего разума начинают потихоньку таять. Этот процесс был абсолютно неподвластен мне. Это так странно, словно ты теряешь постоянный миг своего широчайшего виденья. Ты вроде остаёшься тем же, но вот огромное количество моей сути, понимания, ощущений начинает теряться в странных глубинах сознания, которое словно отказывается давать тебе права на их возврат. И самое ужасное это то, что я ощущаю сейчас, оказавшись в своей среде. Я словно не могу надышаться. Всё вокруг обрело краски, вкус, жизнь. Сейчас мне даже кажется, что я почувствовал что-то такое, что хуже смерти. Я будто бы погружался в ограниченное забвение, в котором мог остаться собой, но забыть, зачем мне быть.

‑ Как же дедушка вернёт обратно это существо?

‑ Я думаю, что они знают о происходящем в «Саду Богов». Они не могут объяснить это нам. Думаю, всё будет хорошо…

В замке Стражил передал провинившуюся парочку Хроносу, который также был недоволен поступком своего воспитанника и Лели.

‑ Хронос, передаю их под твою ответственность.

Развернувшись, Стражил поспешил обратно.

‑ Орион, твой поступок был безответственным и таил в себе большую опасность, – сказал названный отец, отведя взор, и резким движением одёрнул грузный плащ.

‑ Простите, учитель, мне просто хотелось поймать Нукли и доказать, что я достоин тех надежд, которые на меня возлагают все вокруг.

‑ Орион, ничто не может оправдать твою безответственность. Ты же должен был понимать, что запрет на вход в «Сад Богов» носил под собой более глубокий характер, чем просто нежелание первородных отцов.

Понурив голову, провинившийся и поддавшийся задору молодости Орион внимал каждому слову Хроноса.

‑ Я всё понимаю учитель. Но может быть сейчас нам стоит помочь Праотцам? В саду их ждёт нечто необъяснимое, с мыслями похожими на дикого зверя. Это существо или животное необъяснимо сильное. Я прочитал в его неуправляемых мыслях неординарную и неукротимую ярость ко всему.

‑ Орион, ты так и не понял… Ты не всё знаешь. И то, что тебе приказывают или запрещают, есть нечто большее, несущее в себе более глубокий смысл, который ты не в силах понять и объять. Может быть, после того как ты исполнишь или выполнишь то или иное поручение более мудрых существ, ты поймёшь глубинный смысл и общую картину всего происходящего. Пойми, только лишь выполнив функции винтика, можно почувствовать, как работает весь механизм. Генрорд старше всех Праотцов. Другой вопрос, насколько раньше он появился, чем все остальные? Сколь помнят легенды, он произошёл в тот момент, когда Великий Разум мчался во все стороны пустоты и, словно портной, кроил видимую пелену окружающего мира. Обработка походила на плетения игры. Смысл изделия ткался либо долго, либо скоротечно, а Генрорд был тем сторонним наблюдателем, который имел честь лицезреть «великое чудо творения». Не знаю, у-секунду ли, у-минуту ли, вечность ли он созерцал в своём ропотном обличии безумную правду истиной воли без обстоятельств, но он знает больше всех! И если он тебе что-то сказал сделать, то просто выполни. В дальнейшем ты увидишь полную картину, определяющую его решение.

После этих слов Хронос с задумчивым видом несколько раз прошёлся туда-сюда по коридору.

‑ Пока что нам просто надо их дождаться. И ещё, мой мальчик, как бы я тебя не любил, а ты знаешь, я бы жизнь отдал за тебя, решения Царствующих Отцов о твоём наказании я не смогу оспорить…

Слова Хроноса о том, что Ориону будет вынесена строгая расплата, испугали Лели. Она слышала каждое слово, так как находилась поблизости.

‑ Это я попросила Ориона провести меня в «Сад Богов» и поймать мне Нукли.

‑ Девушка, твоей вины здесь не меньше чем его, но ‑ Хронос указал своим перстом в сторону парня, понурившего голову, ‑ сегодня этот молодой человек стал избранным. На его плечи была возложена большая ответственность и огромные надежды, которые он с этого дня должен был подтверждать не только подвигами, но и своими рассудительными поступками.

Орион всё сильнее и сильнее чувствовал свою центральность во всём, что он делал и будет делать. Очевидно, любовь вскружила ему голову. Он хотел показать зацепившей его девушке, какой он сильный, смелый. Ко всему прочему, он очень желал стать четвёртым, поймавшим неведомого зверька, показав тем самым свою уровневую значимость равности, что он соответствует великим, которые сделали это прежде.

В момент, когда накалённая обстановка начала спадать, в проходах коридоров замка раздался громкий голос Генрорда, который что-то выговаривал Стражилу по поводу охраны всё тех же ворот сада. Эти голоса услышали Лели, Хронос и Орион. Они очень обрадовались приближению встревоженных Царствующих Отцов. Они были живыми и невредимыми ‑ это было самым главным. В момент, когда Лели стояла у окна одного из залов замка, предвкушая появление дедушки и всех остальных, двери зала отворились и в них вошли первородные предки вместе с отруганным и взлохмаченным Стражилом. Внучка, не медлив ни мгновенья, бросилась в объятия дедушки.

‑ Орион, Хронос, прошу пройти в зал заседаний первородных отцов, мы будем ждать вас там, ‑ такой строгий тон Стролина давал понять всем и в особенности Ориону, что в отношении него будут сделаны серьёзные выводы.

‑ Дедушка, это я рассказала Ориону, как важна поимка Нукли для всего нашего мира. Дедушка, это моя вина, что он провёл меня в сад, ‑ тихонько хныча, прошептала Лели.

По этому откровенному признанию Генрорд понял, что ей очень дорог молодой новоизбранный. Ведь раньше Лели не признавала себя виновной ни в какой, даже маломальской шалости. Эти слова внучки вселяли в старика надежду на то, что у этих ребят всё получится и сложится благополучное будущее. Великому дедушке очень нравился Орион. Генрорд видел юношу насквозь и понимал, что в избранном нет ничего плохого и все поступки, совершаемые им, исходили только от одних его убеждений о честности, совести, мужестве, духе, вере, воли, отваге. А слёзы хлюпающей Лели всегда растапливали сердце Генрорда, который мечтал о том, что до своего великого сна увидит правнуков. Но и не наказывать оплошавшего парня за этот бездумный поступок, он тоже не мог.