Владислав Скворцов - Герой

Понедельник.

Все начинается с него.

А что было вчера? Воскресенье. Голова гудит. Ещё бы, мы вчера с Андреем столько выпили, я просто везунчик раз сумел вовремя встать на работу. Впрочем, это все неважно. Какое бы горе нас не постигло, все забудется. Надо жить настоящим, вроде бы так мне говорили в детстве.

Так. 7 утра. В 9 надо быть на работе. 20 минут на дорогу, 20 минут принять душ, пол часа поесть. Еще одеться, привести себя в порядок… Пол часа посплю, вчера было слишком хорошо, надо ещё отдохнуть.

8:00. Черт. Я опять проспал. Черт. Почему же этот дурацкий будильник не звонил? На еду нет времени. Бегом в душ. Черт…

Ну вроде бы успеваю, еще пол часа есть. Можно даже идти не спеша. Вон дети бегут в школу. Помню и я несся сломя голову, только чтобы учитель не поставил минус, из-за которого дома меня вновь высекут. Интересно, образование у них такое же дурацкое как раньше? Зачем мне, обычному рабочему на фабрике, знать когда, кто и как смог подчинить энергию черной дыры? Лучше бы этот ученный придумал транспорт для передвижения, а то каждый день приходится тратить кучу времени чтобы передвигаться. Вон, у наших дядюшек-великанов чего только нет, и какой-то подземный туннель, по которому они могут в считанные секунды оказаться в любом месте нашего прекрасного города, и какой-то штуки в стене, входя в которую они оказываются в других городах или даже странах.

Чем хуже я, простой рабочий? Да, у меня нет дорогих штанов или идеально выглаженной рубашки, но ведь я честный человек и никого не обманываю, живу по правилам, и хоть не издаю их, зато соблюдаю. У меня есть друзья и работа. Есть понятия о добре и зле. Я знаю за что меня осудят, а за что похвалят. Нет скелетов в шкафу. Да и шкафа, если честно, тоже нет.

Но всё же на улице красиво. Может быть именно поэтому они заставляют нас так много ходить по улице, чтобы мы радовались и ценили красоту которая нас окружает?

Бред. Я уже миллион раз здесь проходил и еще сто миллионов раз пройду и тут все будет точно таким же, даже если дом снесут, на его месте построят новый, точно такой же. Я слышал что это делается для того, чтобы люди не терялись в столь огромном городе. Но мне кажется это не так. Дело в чем-то другом. Может быть так легче управлять городом? Я не знаю, да и не узнаю скорее всего никогда, они держат простой народ в неведении. Да и пусть, от нас все равно уже давно ничего не зависит. Зато каждый раз я вижу разных людей, хоть что-то меня успокаивает-нас они ещё не успели полностью подчинить. Но чувство свободы мнимо.

Какое красивое здание. Ему уже лет двадцать, может быть больше, а его как будто вчера построили. Моя прабабушка хвасталась мне как она проектировала его. Но сейчас о ней никто не помнит кроме меня, даже ее собственная дочь забыла. Этот стеклянный гигант шикарен. Здесь больше полсотни этажей, а если быть точным-63. Бабушка говорила что это самое высокое здание в нашей округе. Могу поспорить, не один год оно строилось. И люди приложили немало усилий для этого. Ещё бы, больше двухсот метров вверх. Несколько вертолетных площадок, этаж отведен для бассейна, огромная столовая на пять тысяч мест, и пара на три тысячи мест, около десятка актовых залов, новейшее оборудование во всех кабинетах, около сотни человек охраны и повсюду камеры. Наверное, красивый вид с него открывается. Но мне никогда не попасть на крышу. Что уж там, вообще в здание. Оно только для господ.

Они занимаются нашими делами, придумывают какие-то нелепые законы, которые мы обязаны соблюдать, если нет-штраф. Опоздал на работу? Штраф. Не помог женщине донести сумки? Штраф. Нелестно отозвался о господах? Штраф? Два штрафа? Штраф. После четырех штрафов следует суд, на котором чаще всего людей убивают даже не выслушав. Мать часто читала мне лекции на этот счёт в детстве. Она говорила: «Сынок, не смей нарушать закон. После первого нарушения за тобой начинается пристальная слежка. И ты уже сам невольно нарушаешь во второй раз из-за гнета смотрящих, а если ты из крепких и тебя не напугать преследованием, они сами подставят тебя. Им ненужны люди со штрафами, хотя они думают что делают это на благо общества, но какое общество возможно без людей. После двух штрафов открывается ничего, ты все теряешь. Для тебя начинается пустота.» Откуда ей все это известно? Она не отличалась особым умом, но на этот счет так ясно и красиво изъяснялась. Странно… Будь жив мой отец, возможно он помог бы разгадать мне эту загадку.

Что же мы пили вчера? Меня вдруг понесло на размышления и воспоминания о старом. Надо бы завязывать столько пить, денег до конца месяца еле хватает.

Ну вот и работа. Наконец-то можно уйти с головой и ни о чем не думать целых восемь часов. Восемь часов монотонной работы, которую я проделываю уже не первый год и которая не требует от меня особых усилий. Ну и что? Зато платят. И на этом спасибо, как говорится.

***

Сегодня сделал 240 деталей, если так и дальше пойдет, то можно рассчитывать на премию и тогда уж я точно с наслаждением проведу время с Андреем. Хотя…

–Эй, стой. Да подожди же ты,-звал меня какой-то странный мужчина.

–Мы знакомы?-спросил я у него, как только тот подошёл.

–А ты разве забыл? Вчера, в баре «легион», мы вместе пили. Ты, я и твой друг, как там его… Алексей вроде бы.

–Андрей

–Да, точно, Андрей. Мы договорились встретиться на следующих выходных в том же самом баре ровно в пять часов. Забыл?

–Не помню, но раз договорились, значит встретимся. Мы всё равно собирались идти туда на этих выходных. А ты тут какими судьбами?

–За тобой слежу.-после этих слов из меня как будто все живое вышло, я начал вспоминать что и где я мог бы сделать противозаконного, благо он продолжил говорить и мне стало легче.– Да ты чего, расслабься, я же пошутил. Иду с работы. А работаю в ресторане за тем домом.

И неизвестный, уже успевший меня до смерти напугать, показал рукой в сторону тридцатиэтажного жилого дома, строившегося для семей рабочих, но в котором также проживали безработные и калеки, существующие лишь на то, что им пожертвуют. А жертвовали им крайне мало, потому что порой люди с работой вынуждены были голодать. В телевизоре называли это «тяжелым временем» и призывали потерпеть пока последствия войны не удастся решить, но все знали что дядюшки ни в чем себе не отказывали.

–Я там работаю официантом. Работа не перспективная, но зато платят да и перекусить иногда удается за счёт заведения. А вы где работаете?

–На этом заводе. Извините меня, но я спешу. Всего вам хорошего.

–До встречи в баре, друг.

От последнего слова меня аж передернуло. Мы с Андреем то не зовём себя друзьями, хотя ближе у нас никого нет, а тут совершенно посторонний человек называет тебя другом. Не думаю что когда-то перестану удивляться людям. Я его вообще не помню, но он знает про Андрея, имя которого почти правильно назвал, а с местом вообще не ошибся. Надо было узнать что он от нас хочет, а то после таких встреч я не горю желанием появляться в том баре. Мы где только и с кем только не пили, но никогда еще никто не окликал на улице. А вообще, он вроде бы неплох, только вот слишком приветливый и эмоциональный, таким быть опасно в наши дни.