Тера Ли - Отец

Через пару недель после свадьбы обеспокоенный муж, заверяя Рейчел в своей заботе, отвел жену к доктору. Полный мужчина в тесных для расплывшегося лица очках назначил ей пилюли, подавляющие депрессию. Пациентка порывалась тогда сказать врачу: «У меня нет никакой депрессии, у меня ничего нет». Но она промолчала. В тот момент, когда официальный штамп скрепил союз, ответственность за Рейчел плавно перекочевала на плечи мужа. Он – мужчина, пусть и решает.

Если до похода к врачу у женщины в сознании сверкали отблески, похожие на вражду, грусть или восторг, то после кратких пяти минут, проведенных в больнице, она кардинально изменилась. Чувствовала себя мальчиком со слабым иммунитетом: закрывалась в шаре от любых заразных инфекций: коллеги мужа, надоедливая прислуга и печальный опыт. Удивительно, что по прошествии почти двадцати лет, у Рейчел не возникло идеи одним скопом проглотить выписанные таблетки и попрощаться с миром живых. Перед ней маячила цель – продолжать находиться на этой земле в попытке отомстить отцу: вот, я здесь и у меня все прекрасно, а ты мертв и никогда не сможешь причинить мне боли. Таким образом она мстила и матери: спаси ты меня тогда, жила бы сейчас так же хорошо и беззаботно, как я, а не страдала в одиночестве и нищете. Вероятно, такие мысли слишком жестоки для сломленной женщины, но у кого получится, преодолев ужасное детство, в чем-либо ее обвинить. Она справляется по мере возможности, пусть даже желая матери зла.

Снаружи покачнулся размашистый кипарис: единственный друг и собеседник Рейчел. Она наблюдала за процессом посадки, рассматривала его, замечая, как дерево растет с наступлением новых суток. С каждым дюймом женщина испытывала эмоции, не сравнимые с теми, когда на свет появились ее дети. Через пару лет в окне показались тонкие ветви, заставившие Рейчел в изумлении ахнуть. С того дня она разговаривала с густой кроной кипариса, а он отвечал ей стуком в стекло или шелестом листьев. Только безмолвному дереву она доверяла свои печали, мужа не заботили ее горести. Он и не догадывался, почему жена грустит. Прекрасный дом, репутация, деньги. Безделушки, которые занимали большую часть его сердца – если оно вообще существует – у нее вызывали лишь скуку. Поэтому женщина уже давно не обсуждала с ним свою жизнь и не интересовалась его. За короткими семейными ужинами, куда муж приказывал ей являться, говорил он один. Его неуемное веселье и бурлящая активность смущала остальных. Дети опускали головы, ковыряясь в тарелке, а Рейчел сидела, не притронувшись к еде. Когда ужин заканчивался, она сбегала к себе в спальню и с облегчением выдыхала: наконец то кошмар кончился.

Отвернувшись от окна, женщина взглянула на часы. Минутная стрелка прошла полный оборот, а ответ так и не найден. Не чувствуя ног, Рейчел поднялась с насиженного места и направилась в кабинет мужа. Комната дочери маячила впереди словно красный флаг, раздражая до чертиков воспаленное сознание хозяйки дома. Женщина приложила ладонь к двери, закрыла глаза и отдышалась, за прошедшие несколько секунд она поняла, что скажет мужу. Оставалось сделать пару шагов вглубь коридора, и темный портал как пасть дикого зверя откроется пред тобой. Она на негнущихся ногах подошла ближе и схватилась за ручку.

Джеймс

Мы плавно скользим по ковру, передвигаясь вместе с натянутой как струна Рейчел. В противоположной части дома, куда направляется женщина, расположен кабинет хозяина дома. Он сидит в кресле, закинув ноги на стол, и предается размышлениям. На привлекательном лице застыла гримаса безмятежности, глаза закрыты. Светлые волосы немного взъерошены после трудового дня, проведенного в здании суда. Следующее слушание назначено через неделю. Мужчина не сомневался в тотальном разгроме противника.

Последние полгода дела шли как по маслу. Он чувствовал себя богом, способным сворачивать горы и осушать моря. Работа наполняла его сознание и смешивалась с кровью как наркотик, входя в зал заседаний, адвокат вдыхал запах лжи и чуть слышный аромат «справедливого» суда. Уголки губ незаметно приподнимались в хитрой ухмылке, а внутри мужчина хохотал, уверенный в очередной победе.

Еще будучи школьником, Джеймсу удавалось вытащить наружу тщательно скрываемые страхи и слабости других людей, а потом с наслаждением управлять ими. Он притягивал к себе толпы одноклассников и считался их предводителем, мальчишки заглядывали командиру в рот и ждали его приказаний, девчонки боролись за счастье находиться с ним рядом хотя бы один вечер. Странно, если спросить каждого из бывших «друзей» Джеймса о нем как о личности и человеке, любой отзовется о мужчине с теплом, несмотря на унижения и прислужничество, продолжавшееся одиннадцать лет за право быть поглаженным за ушком словно преданная собачонка. С возрастом он стал тем, кого мужчины ненавидели, а чаще завидовали как ошеломительному успеху у женщин, так и полезному таланту заворожить собеседника глубоким тембром голоса с нотками таинственности. Представительниц слабого пола к нему влекло, причем назвать влечение здоровым, язык не повернется, единожды заглянув в темноту его души, они уже не находили пути назад.

Джеймс упивался властью, впитывал ее и не мог насытиться. Поэтому единственным верным для него решением оказалось поступить на юридический факультет Стэнфорда и с отличием его закончить. Сразу после окончания школы парень собрал вещи и, не колеблясь, двинулся в сторону Калифорнии. Несколько незаменимых знакомств, налаживание отношений с преподавателями, которые в дальнейшем окажут ему огромную услугу, согласившись посодействовать в продвижении по карьерной лестнице. Джеймс не страдал глупостью, и семья, владеющая солидными сбережениями, не внесла за него ни цента, свыше положенного. Изучаемые дисциплины не несли в себе осложнений: молодой тогда парень оттачивал умения в области манипулирования живыми ресурсами и считал свое мастерство дороже любых денег и знаний. Подходящее слово и незначительная похвала и жертва уже у твоих ног. Бери и пользуйся.

В студенческую пору Джеймс не заводил приятелей среди студентов за ненадобностью. Наконец, теперь пропала необходимость собирать вокруг себя армию из бесполезных олухов, он придирчиво отбирал кандидатов, которые пригодятся ему в будущем. Парень видел потенциал своего окружения и заставлял учащихся жаждать его дружбы. После полного истощения он выбрасывал их как сломанные игрушки, позабавившись вволю и взяв от них требуемое.

Покинув стены родного университета, Джеймс рванул в Нью–Йорк, вознамерившись начать практику в большом яблоке. Желания выклянчить деньги на перелет у отца не возникало, поэтому мужчина пользовался попутками и общественным транспортом. По дороге в наполненный людьми и жизнью мировой центр ему пришлось остановиться – если быть честным, новоиспеченный юрист попросту заблудился – и передохнуть от избыточно жаркого лета. Джеймса принял в свои объятия городок Спрингвилл в штате Юта с населением около тридцати тысяч жителей. Он спрятался на севере штата, охваченный с запада заливом Прово и с востока горой Бакли. Подумав, что проведет здесь всего одну ночь, он, следуя указаниям местных, нашел мотель и провалился в сон. Утром мужчина собрал вещи и отбыл на станцию, среди грязных домов с забитыми окнами и разбитых тротуаров он обнаружил девушку и… конечно же не влюбился. Это не про Джеймса. Адвокат понял: задержка в глухом, всеми брошенном районе обернется приятным сюрпризом. Мозг мужчины работал отлаженным механизмом и заглядывал далеко вперед. Он не забывал о своих мечтах и твердо обещал себе добиться признания и уважения. А для полной картины ему не хватало жены. Юная красивая девушка предстала перед мужчиной затравленной овечкой, она в точности соответствовала предпочтениям Джеймса. Пара коротких свиданий и недорогих подарков, и девчонка попала под воздействие самонадеянного охотника. Они встречались три недели, до того, как он забрал ее в Нью–Йорк и объявил родителям о готовящейся свадьбе. Отец не пожалел денег: роскошные кольца и куча знаменитых в узких кругах гостей. Джеймс светился то ли от радости, то ли от ожидаемых перспектив.