Наталья Медведская - Жизнь длиною в лето. Часть 1

– Однако! Ты чё, девка, только права получила? Как это тебя угораздило свалиться с дороги?

Кармель покраснела и нахмурилась. Она возвышалась над низкорослым трактористам, как пожарная каланча.

– Попыталась объехать яму и вылетела в кювет. Вы не могли бы вытащить меня. Я заплачу.

Мужичок задрал голову, сплюнул сквозь зубы.

– Само собой. Гони пятихатку.

Кармель спустилась к машине, вытащила сумку и достала из кошелька пятьсот рублей. Тракторист, присев на корточки, заглядывал под днище машины и что-то недовольно бормотал. Она протянула ему деньги.

– Буксировочный трос есть? – Мужичок отряхнул руки от налипшей земли, заграбастал денежную купюру черной от мазута рукой и ехидно глянул на горе-водительницу.

Кармель растерялась.

– Я не знаю. Как-то не приходилось пользоваться…

– Как же ты ездишь? Ездуля, – ухмыльнулся собеседник. – Открывай багажник.

Спустя всего десять минут «Ауди», вытащенная из канавы, на тросе, найденном в багажнике, стояла на дороге.

– Заводи, – скомандовал мужичок.

Кармель села за руль и повернула ключ. Мотор молчал. Девушка испугалась не на шутку.

– Она была исправна! Что же мне теперь делать?

– Ты ехала в Захарьино? К кому? – полюбопытствовал мужичок. Его лицо сияло от удовольствия и предвкушения дополнительного заработка.

Кармель, заметив его довольный вид, помрачнела:

– Ни к кому. Я ехала показать покупателям бабушкин дом. Вы Устинову Марью Николаевну знали?

– А как же. А ты, значит, её внучка. Давай так. Я дотащу тебя до своего дома. Сын у меня занимается ремонтом машин, вот и поглядит твою красавицу. Считай тебе здорово свезло. Тысяча рублей за доставку. – Тракторист потёр руки.

Кармель вздохнула и полезла в кошелек за деньгами.

Мужичок, получив деньги, забрался в кабину и завёл трактор.

Она рулила, пытаясь объехать рытвины. Через полчаса показались первые дома деревни. Трактор проехал ещё метров пятьсот и остановился возле дома, крытого новенькой черепицей. Перед воротами дома в живописном порядке стояли машины в разной степени разобранности. Часть из них красовалась ржавыми крыльями и капотами, некоторые стояли без колес и крыши. Кармель вышла из машины, скептически оглядела импровизированную автомастерскую.

«Надеюсь, здесь не доломают мою красавицу», – расстроилась девушка.

– Сашка, вылазь. Я тебе срочный заказ доставил. – Мужичок обратился к ногам, выглядывающим из-под старой «Волги», поднятой на домкратах.

Обладатель ног выкатился на тележке из-под днища машины. Встал и посмотрел сначала на клиентку, потом на «Ауди». Кармель с удивлением глазела на огненную шевелюру молодого мужчины, на необыкновенно яркие зелёные глаза. Искра узнавания забрезжила в голове.

– Сашка-Крыжовник! – воскликнула она.

–Откуда ты меня знаешь? – Мужчина улыбнулся: – Сто лет не слышал свою детскую кличку.

– Ты меня не узнаешь? Это же я Кармель.

– Карамелька? – Александр прищурился, пытаясь разглядеть подружку детства в холеной красавице. – Тебя трудно узнать, ты сильно изменилась. – Он, хмыкая, обрисовал руками скрипичные формы девушки. – А я помню черноглазую штакетину. Извините мадам, не узнаю. Что с машиной? – перешел он на деловой тон.

Кармель вздохнула. Сашка явно не собирался предаваться воспоминаниям детства.

– Слетела с дороги в канаву.

– Сынок, я поехал, и так задержался, а мне ещё кукурузу культивировать. – Мужичок полез в кабину тарахтящего монстра.

Они проводили взглядом трактор, подпрыгивающий на кочках сельской дороги. Александр вытер руки ветошью и поднял капот «Ауди».

– Сейчас гляну. Будешь ждать?

Кармель посмотрела на крохотные часики на запястье.

– Нет. Через десять минут приедут покупатели. Я вернусь, как только побеседую с ними.

Она хорошо помнила дорогу до бабушкиного дома, но теперь не узнавала прежнее Захарьино. Только сейчас обратила внимание на запущенность улиц и заброшенность домов. За неполное десятилетие, прошедшее с её последнего приезда в деревню, всё переменилось в худшую сторону. Часть домов выглядела заброшенными: на фронтонах и оконных рамах облезла краска, дворы и палисадники заросли травой. Возле дома бабушки Кармель увидела чёрный джип. При её появлении из него вышли двое: пожилой, толстый мужчина в сером костюме-тройке и элегантная дама лет тридцати.

– Вы задержались на десять минут, – укорил толстяк и недовольно сдвинул к переносице белёсые брови.

– Дорога ужасная, глухомань несусветная, – капризным голоском пропела женщина и с любопытством оглядела Кармель.

Девушка, услышав знакомые нотки в голосе покупательницы, так разговаривала её мать, почувствовала раздражение.

– Дом смотреть будете?

– Ну, домом это строение назвать сложно… – хмыкнул мужчина.

После смерти бабушки за домом никто не ухаживал и вездесущая трава заполонила двор, высокие кусты лебеды выросли в палисаднике под окнами. Дом показался Кармель маленьким, своим жалким видом он напоминал собаку, брошенную хозяевами без присмотра. Дровяной сарай, стоящий рядом с домом, потемнел от времени и только добавлял мрачных красок в картину запущенности подворья.

Покупатели придирчиво обошли строения, походили по саду, состоящему из десятка фруктовых деревьев.

– Давайте глянем, что внутри, – предложил толстяк, с его лица во время осмотра не сходила брезгливая гримаса. Она до зубовного скрежета злила Кармель, хотя её тоже потрясла заброшенность и какая-то сиротская бедность бабушкиного дома.

Кармель отомкнула дверь и пропустила покупателей вперед. В лицо пахнуло застоявшимся воздухом нежилого помещения: пылью, смесью каких-то лекарств и мышами. Кармель помнила этот дом, напоенный ароматом булочек, пирогов и её любимого грибного супа. В детстве комнаты казались ей просторней, уютней, потолки выше, а теперь она обнаружила, что небольшие комнаты заставлены дешевой мебелью начала семидесятых годов прошлого столетия, стены и потолки побелены известью, полы выкрашены дешёвой коричневой краской.

– Сами видите здание далеко не фонтан. Предлагаю за него триста тысяч, – заявил толстяк и засунул руки в карманы.

Мать сказала, чтобы она не соглашалась меньше, чем на шестьсот тысяч. Кармель сама считала: цена матерью несколько завышена и собиралась предложить покупателю среднюю цифру – четыреста пятьдесят. Но не успела открыть рот, как толстяк возмутился:

Дом годен только под снос. Платить за хлам я не собираюсь. И вам больше никто не даст.

Кармель вспыхнула:

–Зачем же вы собираетесь покупать хлам?

Покупатели переглянулись. Толстяк буркнул:

– Маме захотелось деревенского покоя и чистого воздуха.

Женщина закатила глаза и презрительно усмехнулась. Кармель поняла, что старушка просто надоела, и её решили отправить куда подальше.