Витамина Мятная - Темная Ведьма. Тропа войны

«Надо было бросить ее там», – думал маг.

– Фоля, заткнись, она и моя воспитанница тоже, – огрызнулся почему-то покрасневший Лавель.

– Вреш-ш-шь, вреш-ш-шь, я знаю, ты тайно сохнешь по ней и планы свои коварные строишь! – шипела книга на ухо. Терпение ректора уже кончалось. – Только если она и соизволила обратить на тебя внимание, то это еще не значит, что она в тебя влюблена, не зазнавайся. С чего ты взял, что люб ей?

– А с чего ТЫ взяла, что не люб? – разъярился ректор.

– Я не только магическая книга, я еще ее подруга и ее личный дневник! Она все секреты своего сердца в меня записывала, – гордо выдала Фоля и осеклась…

Глаза ректора жадно горели.

«Ее тайны, – пронеслось у него в голове. Вердикт измученной сомнениями души: – Хочу! Это положит раз и навсегда конец всем сомненьям, мыслям и предположениям, что терзают меня».

«Взгляд, какой тяжелый взгляд…» – подумала книга.

Лавель стартовал первый, но Фоля успела отпрыгнуть. Ректор приземлился на пузо. Но тут же вскочил.

Мурлыка лениво открыла третий глаз, зевнула, показав миру острые клыки, закинула на спину поклажу и поплелась следом за ненормальными попутчиками.

На горизонте возвышался столб дыма, это поднималась пыль из-под быстро мелькающих членистоногих ножек магического фолианта. Книга, набрав крейсерскую скорость, улепетывала от бегущего за ней Лавеля. Тяжелый топот сапог ректора нагонял болтливую дуэнью.

***

Мурлыка свернулась калачиком и попыталась засунуть голову глубже, себе под живот. Шум у костра стоял невообразимый: пыхтенье, клацанье зубов, вскрики, шипенье и рычанье мешало спать.

У костра боролись Лавель и книга. Ректор, схватив Фолю за обложку, пытался разжать ее и раскрыть, как створки устрицы. Книга поддавалась на сантиметр, стараясь заманить пальцы ректора внутрь, потом упрямо захлопывалась обратно, пытаясь при этом откусить их ректору. Мышцы на руках мага напряглись. Книга втянула ножки и хвост-закладку и тоже поднатужилась, дрожа.

На корешке книги было написано название: «Обломись, ректор!».

Бой был равный и честный. Оба драчуна были вредными и упорными. Время от времени они начинали драться, вокруг них поднималась пыль. Фоля вцеплялась в Лавеля зубами и начинала, рыча, как собака, драть его штаны и отщипывать клешнями куски кожи. Потом ректор опять ловил книгу и старался разжать ей пасть, он использовал все, что подвернется под руку: ложку, палку, сапог.

Книга не сдавалась.

Ректор тоже…

Утром проснувшаяся Мурлыка обнаружила ректора, сидящего у потухшего костра. Искусанного, пыльного, в кровоподтеках. В руках у него безжизненно висела взъерошенная, с торчащими наперекосяк страницами и свисающими клочками бумаги, книга. На корешке ее виднелся заклеенный лейкопластырем крест-накрест разрыв.

Название на обложке гласило: ХХХХХ

Ректор, быстро пробегая глазами, что-то искал в книге, нетерпеливо переворачивая страницы.

***

Лавель перебросил поводья на спину Мурлыки и одним махом запрыгнул в седло, кошка присела на задние лапы.

Пришибленная книга висела вниз головой, привязанная к седлу. Злой ректор туго примотал ее хвост-закладку к луке.

– Обманула, дрянь, – ругался про себя Равен.

– Не обманывала, – простонала книга, – не виноватая я, что она чарами страницы склеила, чтобы никто не читал.

– Оправдывайся мне еще! – кипятился маг, прикручивая поклажу к седлу. – И почему именно от нее столько проблем? Посажу под домашний арест. Навечно! – каблуки сапог врезались кошке в ребра, Мурлыка взяла с места в галоп. Лавель закрыл глаза и прислушался. Вот опять. Ее магия грохотала, как гром. Теперь это было не легкое дрожание струны, а полноценные титанические раскаты.

Музыка души, слышимая только им и гремящая только дня него, переливалась, будто горный обвал, душа его трепетала, чувствуя эти вибрации.

«Надо спешить, – подумал ректор. – Если я не успею вовремя, она погибнет, поглощенная своей собственной силой, или сгорит в сверхвзрыве, не справившись с таким объемом магии, в конечном итоге она всего лишь адептка, а не полноценный дипломированный маг».

Привстав на стременах, Лавель хлестнул поводьями кошку, и она поскакала резвее.

***

Темная Империя.

Дайрен бродил по колено в болоте. Пять мнут назад он покрошил мелкими кубиками какую-то жирную пиявку, что вознамерилась напиться его крови. Скользкая тварь за его спиной, покрытая инеем, медленно уходила под воду. Вынимая ноги из болотной жижи, полукровка уверенно хромал на север. Мечи, источавшие холод, были наготове. Кольцо в форме дракона на его пальце вибрировало.

***

Тедди слез с дерева. Деловито снял с себя халат, вывернул наизнанку, тысячью мелких кармашков наружу, и снова надел. Парень двигался уверенно и быстро. Достав из кармашка травяной порошок, распылил его в воздухе, вызывая призрачных помощников.

Пучеглазые рыбки с вуалевыми плавниками брызнули во все стороны и замелькали среди деревьев. Несколько вернулись назад, они нашли воду.

Присев у ручья, зельевар зачерпнул в ладони пригоршню воды и выпил. Это тоже была своего рода магия. Вытирая рукавом капли, Тодеус трансформировался. К нему подплыли его фамильяры.

Русал протянул руку – между пальцев виднелись перепонки, в ладони лежала горсточка порошка.

Вспыхнула магия.

Сизый дым рассеялся и закружился вокруг вуалехвостов. Рыбки дернулись, всплеснули плавниками и обратились. Бока ощетинились острыми, как лезвия, плавниками, морды заострились и вытянулись, на лобике каждой рыбки вырос острый ядовитый шип, пасти заполнились игловидными зубами. Движения фамильяров тоже изменились, они стали резкими, агрессивными и пугающе быстрыми.

Тедди приложил руку к уху. Хрустальная лилия на его пальце тихо пела подобно шепоту волн.

Парень сделал уверенный шаг на запад, вдоль русла реки. Ноги его ступали по воде, не проваливаясь, вокруг плавала, патрулируя периметр, стая хищных рыб.

***

Рыжий Рей сидел, свесив ноги вниз, и похлебывал чай из фляжки. Под ним проплывали облака. Парень тоже скользил вместе с ними. Над ним и под ним пели, порхали птички, чирикали и резвились. Вольный ветер развевал красные космы.

Рыжий жмот доел бутерброд, облизал палец и, собрав последние крошки, отправил их в рот, не поделившись с пернатыми. Упаковав остатки чая в рюкзак, проныра надел на глаза летные очки, их еще называют консервными банками. Зажал метлу между ног и сиганул в пропасть.

Плавучий остров, немного покачавшись от толчка, так же неспешно поплыл по воздуху среди облаков, неся на себе карликовые деревья, а в них – гнезда птиц.

Далеко на юге, за облаками, скоростная метла превратилась в черную точку.

***