Дмитрий Ахметшин - Сердца под октябрьским дождём

При всём при этом разговоры о собственных детях всегда были для супругов табу. «Я люблю этих маленьких какуш, но дай мне побыть с ними наедине хотя бы полчаса, и мы друг друга возненавидим. Каждый ребёнок – звезда, но я тоже ещё не избавилась от своей космической болезни. Я всё ещё стремлюсь куда-то сквозь бесконечное пространство. Знаешь, что происходит, когда два космических тела оказываются рядом непозволительно близко?» – сказала она однажды и больше не желала возвращаться к этой теме.

– Какой ещё малыш?

– Он появился из… нет, ты же всё равно не поверишь. Послушай, я думаю, Валентин больной на всю голову.

Критическим взглядом окинув повядшие цветы на окне, Юрий сказал:

– Слава богу, он не наш родственник, правда?

Девушка всплеснула руками, села на табурет, не озаботившись убрать с него решебник по русскому языку за восьмой класс. Юра обнял её за плечи, легонько привлёк к себе. Почувствовал, что твёрдые косточки ключицы, форму которых он выучил наизусть, не похожи сами на себя. Они напоминали дугу лука, на который наложена стрела, и мужчина непроизвольно напряг живот, будто боясь, что эта стрела выпустит из его желудка весь обед.

– Всё это уже не новости, да? – мягко сказал Хорь. – Два года прошло. Могло случиться всё что угодно.

Лицо её дёрнулось. Она отстранилась так резко, что едва не упала. Юра подумал, не включает ли избирательное Пашкино предвидение в себя глупые несчастные случаи.

– Вся сегодняшняя ночь… пусть я ни разу не сомкну глаз, но узнаю, что с ними стало, – сказала Алёна. – Милый мой мальчик, у нас есть кофе? Ты потерпишь, если я буду курить? Там младенец без рук и ног, представляешь? В жизни не читала такого кошмара. А если представить, что это всё на самом деле…

Юрий поймал её за локти, снова привлёк к себе. Она трепыхалась, как птаха, кричала что-то о куреве и том, что обязана узнать, что случилось в конце, но он держал крепко. А когда Алёна немного успокоилась, сказал как можно более проникновенным голосом:

– Это не может быть правдой. Понимаешь? Веришь мне или нет? Такие вещи случаются с обычными людьми, такими как мы или как этот твой приятель-уборщик, только в приключенческих книжках. Разве он сам не признался, что хотел стать писателем? Если всё это принять во внимание, то творческий манифест получился впечатляющим, правда?

Алёна превратилось в лезвие ножа. Юрий едва удержался от того, чтобы не отдёрнуть руки: по ладоням, кажется, побежала кровь. Всего лишь пот. «Каждый муж должен мечтать о жёнушке, которая способна заставить его вспотеть», – однажды сказал его инструктор по вождению, старикан недалёкого ума. Вряд ли он имел в виду именно это.

– Откуда такие догадки? – сказала Алёна. – Ты не прочёл даже десятой части этого дневника.

– Я могу оставаться атеистом, не прочитав ни абзаца из библии.

Он хотел добавить: «Мне хватает того, каким лихорадочным светом светятся твои глаза», но промолчал. Судя по тому, как потемнело лицо жены, Алёна, как упорный старатель, сумела добыть из его головы и эти мысли.

Юрий и сам понимал, что это неправильный подход. Слепое неприятие не есть правильная позиция. Нужно разобраться в истоках и целях, скажем, фашизма или коммунизма, чтобы сказать: «Это не для меня». Что машущие руками бритоголовые ребята и полоумные бабульки с портретом великого вождя, которого они даже не застали, вызывают у тебя одинаковое отвращение. Нужно хоть раз, возвращаясь из бара, свалиться в открытый канализационный колодец, чтобы приобрести отвращение к алкоголю, и к сантехникам заодно.

Юра поскрёб в затылке. Или нет?

Он сказал:

– Слушай, я ведь бежал сюда как на пожар. Я просто, знаешь, отчего-то решил, что ты захочешь со мной поговорить. Бросил работу, бросил детей прямо на уроке, бросил одного парня, который только что потерял родителей и которому нужна – просто необходима – поддержка кого-то, кто не похож на Василину Васильевну.

– Прости.

Она вдруг обмякла. Словно бронзовая статуя на закате мира, тысячелетиями сопротивляющаяся повышению температуры окружающей среды, наконец пустила струйкой горячие слёзы.

Юрий перевёл дыхание. Что-то огромное, готовое вот-вот рухнуть и сломать ему грудную клетку, большой сердитой тучей уплывало к горизонту. Он обнимал жену, чувствуя мягкость её волос, тягучесть кожи под одеждой. Сколько же она не спала? Жилки под глазами посинели и трепетали, словно птенцы, без толку машущие в гнезде крыльями.

– На мгновение мне показалось, что с тобой вот-вот что-то случится, – сказал Юрий, умолчав о том, в чьих глазах он это увидел и что за странный разговор предшествовал этому видению. – И, хочешь верь, хочешь нет, это был один из самых страшных моментов в моей жизни. Я примчался так быстро, как только мог. Даже не задумывался, искать ли тебя на работе или, может, ты попала в аварию по дороге. Я знал, где тебя искать, как знаю, что именно причинило тебе боль.

Он избегал глядеть на экран ноутбука, зная, что там увидит. Она отстранилась и смотрела на мужа широко раскрытыми глазами. Этот маленький, неизвестный науке, но очень милый зверёк. Ты никогда не поймёшь, что твориться у него в голове, но Юрий достаточно времени провёл, наблюдая за его повадками. Сейчас она начнёт всё отрицать. Может быть, попробует свести к шутке.

Но вопреки ожиданиям, Алёна улыбнулась и сказала:

– Я не помню, чтобы такое с тобой случалось – хоть раз.

– Да.

Юра потёр шею. Он начал понимать, что позволил себе сказать больше, чем необходимо. Квартира расчерчена на квадраты, и он, упрямая чёрная ладья, уже глубоко в стане белых.

Жена оттолкнула его, без злобы смахнула на пол решебник, как кошка смахивает с хозяйского стола многочисленные неустойчивые предметы. Встала на табурет и, балансируя на одной ноге, запустила пальцы в его волосы. Слова вибрировали в них и проникали сквозь черепную кость прямо в голову.

– Если уж ты начал доверять мимолётным, ни на чём не основанным ощущениям – а ты начал, ведь ты примчался сюда даже не позвонив! – то доверься мне, доверься моей интуиции. Когда я читаю этот дневник, я чувствую, что тот парень страдает, – она спрыгнула с табурета и отошла к окну. Уставилась невидящими глазами во двор. – Я чувствую это сквозь время и расстояние, сквозь все эти интернетовские сервера, бездушные машины. Словно касаешься травинкой оголённого провода под напряжением. Ты хочешь спросить – что это ? Не знаю. Но я чувствую, что это – правда .

– Травинка – довольно сомнительный способ обезопасить себя от удара электрического тока, – пробормотал Юрий.

– Прошу тебя! – голос Алёны прозвучал как щелчок кнута. – Ты не на работе. Побудь человеком хотя бы сейчас.