Дмитрий Ахметшин - Сердца под октябрьским дождём

– Это не имеет значения. Там, наверху, ничегошеньки не было. Только прекрасный вид на соседские горы, ещё монстроузнее, ещё огромнее. Страх божий. Однажды я подумала, что при рождении угодила немного не в ту вселенную, и эта мысль не даёт мне покоя до сих пор.

3.

Больше за вечер она не произнесла ни слова, да и Юрий не знал что сказать. Они проехали Зеленогорск, затем поворот на Выборг и ещё пару посёлков городского типа, названия которых миновали голову водителя как проходящие поезда. Иногда по стёклам начинал стучал дождь, а у горизонта грохотал гром, освещая всю округу вспышками молний. И тогда деревья были похожи на бегущих людей, в отчаянии хватающихся друг за друга, пытающихся укрыться от неведомой опасности. Юрий подумал, что неплохо было бы отдохнуть, но не допускал и мысли, чтобы посадить за руль жену. Её лицо затянуло тёмной вуалью. Пытаясь схватить глазами до боли знакомые складки у рта, форму губ, блеск передних зубов в тот момент, когда розовый язык проходится по ним, мужчина понимал, что она больна.

Он отобрал у неё кофейные таблетки и смаковал их, словно мятные леденцы, запивая колой.

Около двух часов ночи «Хёндай» на минуту замедлил свой бег, чтобы посадить двух автостопщиков, парня и девушку, которые дежурили у дороги, мужественно держа над головой один на двоих полиэтиленовый пакет. Хорь никогда бы не назвал себя альтруистом, но ребята не выглядели кем-то, кто может организовать разбойное нападение на дороге – скорее, воробьями, которые совершили побег из воробьиного рая только потому, что там невыразимо скучно, выбрав для этого самый неудачный день. Они ввалились в салон, хохоча и пихая друг друга, обдали сидящих впереди настоящим веером брызг. Каждому не больше двадцати лет, на лицах лихорадочный румянец, будто в ожидании попутной машины эти двое только и занимались тем, что растирали друг другу щёки. Из вещей по рюкзаку да наспех скатанная палатка.

– Спасибо! – вопили они, перебивая друг друга. – Спасибо!

– Куда вам, уважаемые господа? – спросил Юрий тоном потомственного кучера и надавил на клаксон. Ребята взвыли от восторга.

– Нам по этой дороге – прямо, – сказал парень, утирая текущие из носа сопли. – А дальше неважно. Мы знаете, что хотим? Проскочить границу, чтобы никто нас не увидел, и разбить палатку на площади большого города. Что там поблизости? Хельсинки? Таллин? Да плевать! Вас как зовут? Меня – Гоша, а это Молли.

– Молли? – переспросил Юрий.

Ребята одновременно состроили загадочные лица (у них очень хорошо это получилось), и Хорь сдался:

– Очень плохая идея, ловить машину ночью и в такую погоду. Любой встречный может принять вас за порождения своего больного разума или за парочку оленей, переходящих дорогу, но никак не за юных путешественников. Сколько вы стояли?

– Около полутора часов, – ответила девушка. Очень миниатюрная, с выразительным, не слишком красивым, но запоминающимся лицом; мокрые волосы иглами торчали во все стороны. – У нас не раскрылась палатка.

Они переглянулись и прыснули. Юрий улыбнулся и скосил глаза на жену. Она не спала; разглядывала гостей в зеркало заднего вида. В первую очередь, конечно, эти двое здесь для Алёнки. Она обожает таких людей. Ну, то есть обожала совсем недавно. Неделю назад она бы уже болтала с ними как с родными, а Юрию оставалось спокойно вести машину. На этот раз она осталась равнодушной.

Разозлившись на неё и на себя за то, что такая простая приманка не сработала, Юра сказал довольно резко:

– Это не ваша палатка, верно?

Ребята перестали улыбаться. Глядя в их настороженные глаза, Юрий продолжил:

– Иначе вы бы умели ею пользоваться.

Гоша сказал, тщательно подбирая слова:

– Нам просто не положили центрального шеста для каркаса. Знаете, без него палатка превращается в дождевик на толстячка из «Остаться в живых».

Теперь улыбнулся Юра. Видя блеснувшие в зеркале заднего вида зубы, ребята тоже расслабились. Гоша серьёзно сказал:

– Спасибо вам что остановились. Люди путешествующие в одиночку обычно остерегаются таких как мы.

Молли стянула куртку и тщательно вытирала ею свои волосы. Потом прибавила довольно пренебрежительно:

– Они думают, что оставаться людьми можно только в одном случае: если ты каждое утро начинаешь с «новостей на первом» или кулинарной передачи, если ты здороваешься в подъезде с соседями и если выезжаешь из родного города от силы пару раз в год. А все остальные, видимо, медленно деградируют до лесных чудовищ. Таких, знаете, поросших мхом и с длинными когтями.

Она бросила взгляд на свои ногти, ахнула и достала из поясной сумки маникюрный набор.

– Ничего не имею против такого взгляда на жизнь, – сказал Юрий.

– Правда? – парень, хитро прищурившись, разглядывал затылок водителя, – мама учила меня не принимать во внимание всё, что идёт до местоимения «но».

– Междометья. Но. Если ты настаиваешь, я скажу, что сейчас начало учебного года и не лучшее время для таких поездок (кто бы говорил, – тут же прибавил про себя Юра). Вы учитесь?

Ребята одновременно пожали плечами.

– Я, типа, от армии кошу, – сказал Гоша.

– А я на первом курсе юридического, – Молли засмеялась. – Родаки пристроили. Не представляю, для чего мне эта мура. Я планирую побывать на занятиях, наверное, раза четыре. По одному на каждый зимний месяц, и один раз в мае, чтобы сказать…

Они взялись за руки, как герои диснеевского мультфильма, и закончили хором:

– Сайонара!

Юрий подготовил уже нравоучительную тираду по поводу важности знаний в дальнейшей жизни (по здравому размышлению он сказал бы себе, что дети могли бы, глядя на его лицо в зеркало заднего вида, так же хором пересказать её содержание), которая начиналась с фразы «когда я был молодым», когда рука Алёнки преодолела расстояние между сиденьями и коснулась колена мужа.

– У нас осталась вода? – чуть слышно, почти одними губами спросила она.

Хорь покачал головой.

– Закончилась. При первой же возможности остановимся, чтобы обновить запас. – Он не сразу обратил внимание на парочку на заднем сидении. Их лица одновременно побелели. В зеркале заднего вида линия чёлки на лбу девушки показалась Юре ровным, почти хирургическим разрезом.

– Кто это там у вас? – едва слышно спросила Молли.

– Что? – учитель убавил радио. – А, это? Это моя жена, Алёна. Меня, кстати, зовут Юрой.

– Очень приятно, – пробормотал парень. Со своего положения за спиной водителя он мог видеть фигуру на переднем сидении пассажира и задавал себе вопрос, почему до этого её не замечал. Казалось, что на кочках и неровностях дороги она начинает подрагивать и рябить картинкой в телевизоре с неустойчивым сигналом.

Ошибочно отнеся повисшее в воздухе напряжённое молчание на счёт своего брюзжания, Юрий сказал миролюбиво: