Дмитрий Ахметшин - Сердца под октябрьским дождём

И любил он, как и все простаки, простые вещи.

Пусть история запертого в квартире не была простой, она смогла зацепить и его. Алёна от неё не отрывалась. Я просто хочу быть ближе к жене, – сказал себе Юра. Сегодня, придя с работы, он совсем не удивился, застав Алёнку у компьютера, она будто не выходила из квартиры. Но, вместо того чтобы ругаться, ухватил на кухне кусок покупного пирога с капустой и тихо подсел рядом.

– Знаешь, я ему написала. Он запретил комментировать, но здесь можно отправить сообщение. Вот, смотри.

Юрий взял жену за локоть, так один из пассажиров в кабине падающего самолёта берётся за штурвал, желая предотвратить или хотя бы отсрочить неминуемую смерть. Алёна взглянула на него так, словно хотела сказать: «Ну как же, как же ты не понимаешь всей серьёзности ситуации? Мне в кои-то веки на самом деле необходима твоя поддержка!» Хорю показалось что он понял чем это Алёнкино увлечение отличается от сотни других подобных увлечений: от плетения бисером, верховой езды, улыбок, которые она посылала незнакомым детям в колясках, так, чтобы не заметили родители, и прочего. Он приобнял её за талию, заметив, что мышцы живота сведены судорогой.

Она вздохнула и открыла страничку своего сообщения:

– «Уважаемый Валентин! Вы пишете, что отчаялись достучаться до «реального мира», что, может, эти записи никто и никогда не увидит. Если вы всё ещё волнуетесь об этом – не нужно, не беспокойтесь. Я увидела их, правда, совершенно случайно, а раз увидела я, значит, возможно, и сотня-другая людей по всей России. Видите ли, я натура любопытная и жадная до всякого рода интересностей, событий, удивительных историй, словом, того, что составляет нашу повседневную жизнь и что подавляющее большинство людей попросту не замечает. Я увлечена такими вещами, а значит, верю вам и могу оказать всяческую поддержку. Всё, конечно, что в моих силах.

Пара слов о себе. Мы с мужем живём в Санкт-Петербурге. Никогда не слышала о таком городе как Кунгельв, но судя по всему, это где-то у границы. Мне едва удалось найти о нём хоть какую-то информацию в интернете. Только точку в «Гугл Мэпс», да ещё несколько достаточно живописных фотографий. На одной из них изображена городская площадь, на другой – улица Семи Камней, застроенная старинными двухэтажными домами, относящимися, кажется, к классической эпохе. Уверена, это как раз те здания, которые вы очищали от птичьего помёта. Очень, очень занятно! Ещё несколько старых брошюр с упоминанием какого-то санатория. Но на этом всё, ни городского сайта, ни странички в социальной сети… ваш город, кажется, и вправду уединённое место.

С последней записи, оставленной в этом дневнике, минуло уже более двух лет, но если вам ещё требуется поддержка – хоть какая-нибудь – или реальная помощь, напишите мне, пожалуйста.

А пока я продолжаю чтение. Я остановилась на двадцать втором апреля две тысячи тринадцатого. Если бы я наткнулась на этот дневник своевременно, то пожелала бы вам держаться, но теперь даже не знаю как попрощаться. Поэтому просто – с приветом, Алёна».

Читая, Юрий почувствовал на себе взгляд жены. Пришла Ульрика, старая соседская кошка, которая неведомо через какие лазейки умела проникать в чужие квартиры, призраком вспрыгнула на колени. Алёна говорила, что в ней, помимо норвежской, есть азиатская кровь – кровь настоящих ниндзя.

– Что скажешь? – спросила Алёна, когда он откинулся на спинку стула и принялся массировать брови.

Она ждала от него верной фразы, ключа, что поставит всё с головы на ноги, пустит поток их жизни в верном направлении. Юра хотел отшутиться, но каждая шутка вставала поперёк горла. Наконец выдавил, подключив учительский тон, который звучал непререкаемо в стенах школы, а за их стенами – то так, то сяк, в зависимости от ситуации:

– Ну, что тут сказать… Если этот парень и вправду существует, он, наверное, изрядно потешился. Готов биться об заклад, что не сегодня-завтра ты получишь от него что-нибудь, подогревающее интерес. Запах, но не блюдо.

Алёна разочарованно облизнула нижнюю губу.

– Этот город… мне всё время кажется, что с ним связана какая-то жуткая история, но я не могу вспомнить какая. Как будто его мельком упоминали по телевизору. Но я ведь не смотрю телевизор. Знаешь, это как генетическая память, – она улыбнулась. – Чудная вещь. Мои родители из него не вылезали, а дедушка с бабушкой, с тех пор как у них появился первый «Горизонт», бывало, уходили в заплыв на целые выходные. Так вот, ящик-то мы с тобой не переносим, но ощущение осталось.

Юрий почесал босой ступнёй лодыжку.

– Мало ли в России городов со страшными историями? Маньяки, знаешь ли, так и бродят из одного в другой. На трассе исчезают люди. Великие путешественники, объездившие весь мир, пропадают в нашей глубинке без следа. А люди эти не робкого десятка.

Алёнка с тоской взглянула на ворох чертежей, которые притащила с работы.

– Если бы мне дали власть проектировать целые города, я бы сделала их прозрачными, чтобы понятие «кровавые тайны» исчезло с лица земли. Мои города были бы самые светлые, самые красивые. Только ведь люди не такие. Им бы сначала прибраться в чулане да на чердаке, – она рассмеялась, постучав себя указательным пальцем по лбу. – Но что они делают? Вместо этого воссоздают внутренний мир в своём окружении. Пачкают всё вокруг, и случается, даже кровью.

Жена выучилась на архитектора и работала в серьёзной строительной фирме, готовя чертежи и всякого рода документацию. Юра никогда толком не понимал, чем она занимается, но добросовестно подкидывал ей заказы от студентов, которые получал через приятеля, пожилого деловитого еврея, работающего в крупном ВУЗе. Наверное, образ девушки в одном носке (потому что в процессе снимания первого её безнадёжно увлекла какая-то яркая, как светлячок, идея), что оставляет на столе на ночь россыпь крошек и носит в карманах домашних шорт множество мелочей, не вязался в его голове с кристальным образом мышления, которым должен обладать человек этой профессии. Поэтому Юра с первого дня их знакомства пребывал в замешательстве, открывая всё новые стороны натуры своей жены. Она всегда была лучшей компанией самой себе, а он – просто прохожим, затаив дыхание, наблюдающим за танцем мотылька вокруг фонаря.

– Именно поэтому не строят таких городов, – изящно и грустно завершила свой пассаж Алёна. – В них же никто не будет жить.

– А ты бы жила? – спросил Юра, плохо понимая, как ему следует сейчас реагировать.

– Ни за что в жизни, – сказала Алёна Хорь, тряхнув чёлкой.

4.

На следующий день, в перерыве между занятиями, Хорь открыл ноутбук. Грызя ногти, провёл несколько минут в раздумье, пытаясь вспомнить, как назывался тот город. Слово вертелось на языке, но никак не желало быть пойманным. Позвонить супруге? Ну уж нет! Юра вдруг обиделся на себя и на жену одновременно: нужно меньше потакать её капризам. Включить, наконец, мужика, выгнать её из дома на мороз за не сваренный борщ.