Александр Грянко - Михoля

Никогда не понимал, почему слона нельзя было нарисовать естественным, серым цветом? Почему всё детское очень яркое? Как мозг определяет, что это яркое, а другое нет, если это не касается света? Ведь все цвета одинаковы. Белый цвет тоже можно считать ярким, разве нет? Но почему-то для детей яркими цветами являются: желтый, красный, синий, зелёный. Да, это основные цвета, и из них можно сделать любой. Но ведь производные от этих цветов тоже яркие. Да взять хоть всё тот же белый. Он не так сильно бросается в глаза? Ну да, это верно. Тогда получается, что яркие цвета ярки лишь потому, что наш глаз так устроен? Почему же только цвета подстраиваются под строение нашего организма? Почему зима такая холодная, ведь наш организм без одежды совсем не приспособлен к такой зиме. Нам нужны дополнительные усилия и условия для того, чтобы не умереть в такую зиму. Или же всё-таки зима знает, что мы довольно развиты умственно, и сможем выжить, добыв себе кров в холодную погоду, таким образом, подстраиваясь под нас? Да, в жизни всё очень сложно устроено. Не понятно лишь, кто всё это так спроектировал.

Помимо всего прочего, в моей комнате было ещё много интересного. Например, ковёр. Я очень любил играть на ковре, потому что его узоры были уникальными. В них я мог разглядеть многое. Один и тот же узор можно было превращать сразу в несколько вещей. Например, был интересный узор, который был похож на овечку, в нём я также видел лягушку с большими глазами, которые совершенно недавно были рогами. К слову, в ванной комнате была плитка с водными каплями, в одной из которых я разглядел повара, летящего на метле. Это точно был повар. У него была белая шапка, которую носят повара в дорогих ресторанах, ну, эта, которая расширяется к макушке и свисает набок, как берет, хоть и должна стоять ровно. Вообще в квартире было много узоров, потому что практически везде были ковры. Даже на стенах, потому что это было очень модно в то время. И в каждом ковре я находил свой мир, который не мог понять никто, кроме меня.

Часть восьмая. Прятки.

Я был ещё маленьким, но это не мешало мне гулять до позднего вечера. Родители сильно не волновались по этому поводу, что меня вполне устраивало. В один из таких поздних вечеров мы с Мишей прогуливались возле соседнего дома. Около подъезда собрались все местные ребята, на которых родителям также было плевать. Чем-то нужно было скрасить вечер, и все решили играть в прятки. Собралась толпа больших пальцев, поднятных вверх, затем руки стали съедать эти пальцы, что в конечном итоге превратилось в этакую башню из рук. При таком раскладе выгодно было ставить руку в самом низу, потому что много народу. Если вы ещё не догадались, – это такая система установления крайнего, того кто будет водить, или маяться, ну а в нашем случае того, кто будет считать до ста и потом всех искать. Один из ребят начал считать снизу вверх: "Ма, не ма, ма, не ма, ма, не ма, ма, не ма, ма" (ма – видимо сокращение от «маяться».). Моя рука была где-то в середине, поэтому мне повезло, и я буду прятаться, как и Миша. Как только начался отсчёт, мы двинулись в рассыпную. Возле дома было много мест, куда можно было спрятаться, но проблема была в том, что все эти места уже знали наизусть, и приходилось дурить того, кто ищет, и прятаться в самом видном месте. Почему-то такую фишку знали не многие, а я всегда выигрывал в этой игре. Возле дома была парковка, стояло несколько машин, за которыми многие прятались, были кусты сирени, которые так же хорошо подходили для этого, росли небольшие берёзки, но за ними прятаться было сложно, так как стволы были тонкие. Иногда можно было просто лечь в траве, и никто тебя не замечал. Я не знаю, правильно ли мы играли, но у нас прятки были совмещены с догонялками, то есть, если тебя нашли, то ты можешь добежать быстрее, чем тот, кто водит, до места отсчёта и крикнуть: "За себя!", тогда ты не будешь водить в следующем кону. Многие на это и расчитывали, поэтому особо не заморачивались по поводу места, где можно спрятаться. Стало заметно холодней, да и время было совсем уж позднее, поэтому все начали расходиться по домам. Мы неплохо поиграли, а я так ни разу и не водил, конечно же, это был успех. После игры, я, уже по привычке, стал думать над тем, что же дала мне эта игра, какие выводы я из неё сделал?

Хорошо ли прятаться от людей? – подумал я. Наверное, в этом нет ничего плохого. Люди сейчас не очень-то и открыты, поэтому мы только и делаем, что играем с ними в прятки. Здесь так же существует две стороны. Хорошо прятаться потому, что от людей часто мы получаем лишь их негатив, зависть и прочие не самые приятные вещи. Если это люди, которые не занимаются саморазвитием, а только лишь пользуются телом, эксплуатируя свои инстинкты, то общаясь с ними, мы идём вниз, живём без развития. От таких людей прятаться весьма полезно. Но ведь есть и другие люди. Многие лучше нас в несколько раз. От таких людей лучше не прятаться, а наоборот, открыться им всей душой, и наслаждаться общением с ними. Но ещё лучше прятаться не от самих людей, а от их негатива, создавать себе воображаемый пузырь, который защитит от всего плохого, и который никогда не лопнет. Таким пузырём для меня был Миша. Его советы и мысли, до которых бы не додумался ни один взрослый, помогали мне, и я чувстовал себя космонавтом, который вышел в открытый космос в скафандре. Вокруг лишь звёзды и непередаваемая тишина. Миша дал мне то, чего мне не хватало, когда я лежал за спинкой моего дивана, будто бы судьба нас свела не случайно.

Часть девятая. Качелища.

Растут деревья и грибы, цветочки и трава, почему бы и нам не расти? И действительно, мы тоже решили стать немного старше, тем более что против биологических процессов в нашем организме не попрёшь. Кажется, мне было девять лет, когда я стал зарабатывать себе на жизнь, а жизнь тогда у меня была очень сложная. Ведь нужно было прокормить себя, да не простой едой, а супергеройской. В рацион супергероя входило: жевательная резинка Турбо, или Лав ис, мороженое в стаканчике пломбир шоколадный, а так же другая еда в тюбиках (космонавты ведь считались супергероями). Чтобы добыть себе часть супергеройской еды, надо было сдать целую дюжину бутылок. Коричневые были по семьдесят копеек за штуку, а зелёные по пятьдесят. Тогда нам очень симпотизировали дядьки-алкоголики, которые собирались в наших гаражах, и отмечали конец рабочего дня. После них оставалось немало бутылок. Бутылки были нашей валютой. Тот, кто нашёл больше всех, был самым крутым. Но были и коллекторы, точнее коллектор, который следил за тем, чтобы эта валюта была в срочном порядке изъята, например у меня. Таким коллектором был Коля. После каждой собранной партии бутылок я отправлялся к магазину. Возле магазина частенько стоял Коля. Если мне не удавалось проскользнуть мимо него, то вся моя валюта обесценивалась с помощью одного лишь его взгляда. Это была плата за то, чтобы меня не били. После такого досадного недоразумения мне хотелось улететь от этой реальности, поэтому мы с Мишей пошли к нашему двору и сели на качели. Эти качели были сварены местными мужиками-умельцами. Они представляли собой огромные толстые трубы и деревянные вставки под зад. Качели были буквой "Т", то есть, надо было садиться и отталкиваться ногами. Мы сели друг напротив друга, словно ковбои, собравшиеся в полдень на дуэль, и начали качаться. Были ручки, так же буквой "Т", за которые мы держались, но это были не просто ручки. Это был рычаг, который подбрасывал человека напротив прямо в космос. Система была такая: нужно было во время раскачки резко опустить рычаг вниз, а потом резко вверх и после этого космос становился ближе. Главное, – было держаться за рычаг, чтобы не улететь в другую галактику, а так же при приземлении быть осторожнее, потому что удар ягодицами по деревянным седушкам был весьма болезненным. После того, как мы закончили летать, мы сели на скамейку возле качелей. Скамейка давным-давно была прибита к деревьям, а теперь уж и вовсе приросла к ним. Спустя мгновение молчания, Миша сказал: