Роман Галкин - Рекрут

Утром поднялись чуть свет. Подпоручика уложили в телегу, позаимствованную в осиротевшем хуторе. Забрали и четырех лошадей, оставшихся от бандитов. Одну запрягли в телегу, по одной досталось каждому солдату, четвертую вместе с лошадью подпоручика привязали к телеге.

Белобрысому Гришка велел оставаться, мотивировав тем, что калеки в армии не нужны.

– Дык, может, меня тамошние лекари подлечат, а? – не желал так просто оставаться Ерема.

– Ага, – кивнул рыжий, – подлечат. У наших лекарей для таких ран одно лекарство – пила. Отчекрыжат по самое плечо, шкуру шнурочком перевяжут и все одно домой отправят.

– Не-е, – замотал головой парень, – так-то мне не надоть.

– Вот и оставайся, – назидательно проговорил Гришка. – Девку с мальцом к родне определи. Сам со своей рукой к какой-нить знахарке покажись, пока не отсохла али огневица не одолела. Опять же, попа надобно на могилки позвать. Негоже добрым людям без отпевания лежать. В общем, сам сообразишь. А нам поспешать надоть, господина подпоручика к лекарям скорее доставить.

Когда отошли от хутора на пару километров, рыжий подъехал к Денису и, спрыгнув с лошади, пошел рядом.

– Ты, значит, с нами решил пойти? – спросил он.

– Ну, да, – ответил тот, и только тут сообразил, что вполне мог остаться с белобрысым на хуторе вместо того, чтобы бить ноги неизвестно куда и неизвестно зачем. Впрочем, куда известно. Солдаты сопровождали новобранцев в армию. Сказано же, от судьбы не убежишь. Вот и Денис, получается, не убежал. Он вдруг, неожиданно для самого себя, добавил. – Вместо Еремы, от его деревни буду.

Рыжий пристально посмотрел на него.

– Так ты простого рода?

– В каком смысле? – не понял парень.

– Не похож ты на крестьянина, – заявил ему Григорий. – Странный ты человек, непонятный. А я не люблю, когда непонятно.

– Что тебе непонятно-то? – спросил Денис.

– Непонятно мне, как с тобой обращаться, то ли как с мужиком, то ли как благородным человеком. Вот и господину подпоручику непонятно было.

– А ты обращайся со мной, как с благородным мужиком.

– Вот я и говорю, непонятный ты человек, – повторил Гришка и вскочил в седло.

Некоторое время двигались молча. Слышно было только шарканье ног, цокот копыт по сухой дорожной земле да скрип тележных колес. Изредка постанывал раненый офицер. Даже крестьяне почему-то не переговаривались меж собой. Наверное, думали о покинутых родных деревнях, о предстоящей нелегкой солдатской доле, о том, когда вернутся, и вернутся ли вообще.

Гришка остановил лошадь и поднес ладонь ко лбу , заслоняя ею от глаз солнечные лучи.

– Я, Григорий Антипыч, уже давненько приметил, будто пыльное облако клубится, – в ответ на его действия сказал один из солдат. – Теперь ужо ясно видно, ктой-то скачет навстречу.

– Чего ж молчал, коли глазастый такой? – недовольно пробурчал рыжий.

– Дык, мало ли кто энто, – виновато пожал плечами солдат. – Дорога-то езжанная, да и люди кругом живут.

– Чай видали вчерась людей, – проговорил Григорий, продолжая всматриваться в даль. – Вона теперича господина подпоручика живым довезти бы. А ну-ка, ружьишки наготове держите.

– То, похоже, служивые люди, – подал голос второй солдат, так же всматривавшийся в приближающихся всадников. – Ага, вроде казаки. Четверо их.

– Ды теперь и я вижу, что четверо, – Гришка опустил от глаз руку, застегнул верхнюю пуговицу мундира, поправил ножны с шашкой и, приосанившись, выехал вперед колонны.

– Дионис, – крикнул он, обернувшись, – ты средь мужиков затрись, не свети своей чудной одежкой перед казаками. Че ж ты не догадался на хуторе людскую одежку подобрать? Эх…

Мужики расступились, принимая Дениса в свое окружение.

– Кто он такой, этот Гришка? – спросил парень у чернявого мужика, вечно ковыряющегося в носу.

– Чай не Гришка, а Григорий Антипыч, али господин старшина по воинскому званию, – укоризненно покачал головой тот, не вынимая палец из носа.

– Ясно, – пробормотал Денис, глядя на приближающихся всадников.

Перевязанная импровизированными бинтами, нарезанными из какого-то тряпья, найденного на хуторе, грудь нестерпимо чесалась. Парень непроизвольно почесывал повязку и кожу вокруг нее, но это не помогало.

– То хорошо, что зудит, – заверил Нифон, когда попаданец пожаловался ему, – заживает, значит.

– Ды чему там заживать-то? Царапина ить, – вставил реплику чернявый, после чего резко дернул что-то пальцами из носа и, выставив их перед собой, принялся с интересом изучать зажатый в них черный волосок.

– Никак мозг выдернул? – не удержался от подначки Денис.

Несколько мужиков, видевших ситуацию, заржали было, но сразу же умолкли, ибо подъехали казаки. Сдерживая разгоряченных лошадей, те объехали кругом новобранцев. Одеты они были в нечто среднее между гимнастеркой и короткой черкеской. На головах фуражки с белым верхом, красным околышем и маленьким белым козырьком. У каждого на боку болтались ножны с саблей. У троих к луке седла прицеплены такие же, как и у сопровождавших рекрутов солдат, ружья. Казак с пышными буденовскими усами, что был без ружья и с красными погонами на плечах, заглянул в повозку, потом перевел взгляд на Гришку, вычислив в нем старшего.

– Какого полка будете, и что с подпоручиком?

– Курского пехотного полка, господин есаул. Сопровождаем рекрутов на государеву службу, – бодро отрапортовал рыжий старшина, после чего поведал о вчерашнем приключении, в котором пострадал Стерлин.

– От жешь сучье вымя, – посетовал есаул, – мало вражины со всех сторон прут, так еще эти дезертиры свой же народ режут. Откель такая лютость в человеках взялась. А вы поспешайте, везите господина подпоручика к лекарям. Да и новобранцев скорее ведите. Нам теперь еще и с турком воевать, а их еще обучить надо.

И казаки помчали дальше, оставив в пыльном облаке оторопело глядящих им в след мужиков.

– Это как это еще и с турком воевать? – возмущенно, будто решительно не соглашаясь с подобной ситуацией, произнес чернявый.

Ему никто не ответил.

– А ну, пошевеливайся! – вывел всех из оцепенения громким окриком старшина. – Чего встали, рты раззявили?! А ну, вперед марш! Шире шаг!

Снова заскрипели колеса телеги, и нестройно зашаркали по пыльной дороге лапти. Денис шел вместе со всеми, усиленно желая наконец проснуться и загоняя в глубь сознания понимание того, что все это реально и не является сном или бредом.

За ближайшим пригорком, ощетинившимся редким леском, показалась довольно большая деревня.

– Колодезное, – прокомментировал один из солдат.

Деревню прошли не останавливаясь. Денис разглядывал крытые соломой хаты, резные наличники на маленьких окнах, невысокие плетеные заборчики и никак не мог упорядочить роящиеся в голове сумбурные мысли. Гомонящая босоногая детвора облепила отряд со всех сторон. Они наперебой что-то спрашивали, о чем-то рассказывали. Какая-то дородная тетка поднесла мужикам кувшин молока. Те пили на ходу, передавая кувшин друг другу. Тетка шла рядом с телегой, причитая над забинтованным подпоручиком. Кроме нее взрослых видно не было. Вероятно, все были в полях или в огородах. А может, и прятались от греха подальше. Кто знает, что на уме у этих проезжих вояк? Еще заберут кормильца в армию.