Степан Бердинских - Пролетая над Колурной

Бердинских Степан

Пролетая над Колурной

– Ребята, я оставлю вас на минутку, – сказал мистер Устервик. – Шума много не поднимайте, задание я выписал на доске. Блекло видно, но, если кто плохо видит – может подойти ближе. Сам я пойду за мелом.

Тихо закрыв за собой дверь, мистер Устервик спустился на первый этаж, пропустив мимо себя пятый и четвертый класс. В пятом шел урок математики – слышно было, как мальчишки выкрикивают двузначные и однозначные числа. Учитель в этом классе, то есть учитель той самой математики, был самым странным учителем во всей школе – и ведь так оно и было. Его странности, порой, доводили то того, что на ковре директорской появлялся новый человек – сам этот учитель.

– Ученики жалуются на вас, мистер Цукули, – вновь и вновь повторял директор школы.

Математиком был рослый мужчина 40-ка лет, одетый в светло-коричневый пиджак, под которым пряталась серая рубашка. На ногах его были темные брюки, переходившие в классические, слегка потертые туфли, ну и галстук – его любимый элемент в одежде.

Повисло короткое молчание.

– Мистер Цукули, – снова повторил директор.

Поправив очки в толстой оправе, Цукули легонько откашлялся и одним глазом посмотрел на директора. Второй глаз оставался при этом закрытым.

Тем временем в классе, где учился мальчик Фиго и его брат Фетула, происходил полный кавардак. Интересно, какими доводами руководствовались девчонки, каждое утро заплетая косы? Ведь это были красные флажки для мальчиков! Без всякого исключения каждая девчонка, приходившая в школу с косой, удостаивалась подергушек.

– Пруса, ну прекрати! – бурчала Лофила. – Я вовсе не для этого плела их! Если они так тебе нравятся, можешь мне просто сказать об этом, но дергать их – это уже наглость! И вообще, дергай сам себя за кудри, ишь себе какие отрастил!

На самой последней парте, около шкафа с учебниками, постоянно происходило что-то экстравагантное. Заправлял всем этим Коптис – мальчик с желтой сережкой в «кошачьем» ухе. Сегодня он принес большого жука и гонял его в наспех выстроенном лабиринте, поощряя его капельками сладкой воды. Посмотреть на это зрелище сбежалась добрая половина мальчиков и девочек.

Ровно по центру класса, одна за партой, сидела неприметная с виду девчонка – Гафинка. Кос она не носила – волосы её были собраны сзади в пучок или даже в эдакий бутон, напоминающий шаровидный Ранункулюс. Она ходила в колготках даже зимой, а с куртки её свисали две висюльки. Вот за них постоянно и дергали, а она их все не уберет. Там, где нет косы – найдутся висюльки.

Спустя долгие 15 минут, чему ребята были только рады, вернулся мистер Устервик. В руках он нес три новых кусочка мела, напоминающих белые сосиски. Положив один кусок на полку под доской, а два спрятав в шкаф, мистер Устервик уселся на стул и внимательно оглядел учеников.

– Все справились с заданием? – спросил он.

Тишина. Мгновение спустя кто-то сильно чихнул на задней парте, и по классу пробежался смешок.

– Поднимите руки те, кто не выполнил задание, – продолжил учитель.

Нехотя, в классе начали вырастать руки. Так сонные гусеницы вяло тянут свои головы к солнцу. На удачу выбрав руку, мистер Устервик взял указку и отчеканил:

– Фетула! Выйди к доске!

Это был невысокого роста парнишка, вечно витающей в своих мыслях, плодами которых были рисунки не то сюрреалистические, не то в стиле абсурда; с многочисленными витками крепкого дуба, с пожухлыми листьями. Его фантазии переходили всякую черту, и тогда тетрадь его распространялась далеко за пределы безликих полей и переходила на парту. После уроков он так же долго и упорно стирал все ластиком, заставляя Фиго – своего брата, сидеть вместе с ним.

Встав у доски и засунув руки в карманы, Фетула уставился на неизвестную точку в полу.

– Почему ты не выполнил задание? – спросил мистер Устервик.

– Не знаю, – ответил Фетула.

Пробежавшись взглядом по страницам учебника, мистер Устервик вручил его Фетуле и добавил:

– Прочти первые три абзаца в девятом параграфе и выпиши на доску название всех мест с полезными ископаемыми.

Фетула никогда не любил стоять у доски, как и многие его одноклассники. Ему казалось, что все на него смотрят осуждающе, начинают его оценивать и ищут любой повод, чтобы составить негативное мнение. О чем угодно, о любом из его качеств. Память его была крепкой, цепляющей все на своем пути. Словно поезд, поглощающий рельсы, Фетула с такой же точностью запоминал каждый факт, каждую цифру, проходившую мимо него. Но как только он появлялся у большой зеленой доски, исписанной мелом, память его давала сбой, и колеса локомотива вдруг рассыпались, теряя под собой холодные рельсы.

Дочитав последнюю строку третьего абзаца, Фетула повернулся к доске и быстро-быстро в углу доски нарисовал что-то похожее на дерево; только веток там не было. То ли он торопился, то ли в его памяти ветки и правда не всплыли. Есть же птица без крыльев на этом свете – так почему бы дереву такому не быть?

– Полезные ископаемые добывают на рудниках оловянной гущи, низинах иридия и во «Впадине Беннанта», – громко сказал Фетула, повернувшись к учителю.

Мистер Устервик одобрительно кивнул и записал что-то в свою учительскую книгу. После пары секунд раздумий ответил:

– Молодец, Фетула, можешь садиться за парту.

– У меня четыре? – спросил Фетула.

Мистер Устервик посмотрел в окно и перевел взгляд на учеников, сидевших поодаль. Ответил всему классу:

– Оценки оценками, но так дело не годится. К домашнему заданию я добавлю конспект – для закрепления материала.

Между партами тут же послышались голоса недовольства и кислые мычания.

Когда урок подошел к концу, Фиго нехотя дополз до парты брата и уселся рядом. В классе, где сейчас царила полная тишина, изредка нарушаемая рабочим шмелем, остались только Фетула и его брат – Фиго.

– Давай быстрее, – сказал Фиго.

Фетула счистил с парты последний горшок, в котором еще не успел прорасти фикус, собрал ручки, линейку, тетради, циркуль и пару мятых бумажек. С виду скажешь – шпаргалки. Дверь класса неохотно закрылась, лампы погасли, и шмель полетел в сторону парты Гафинки – собирать нектар.

Высоко-высоко, над крышей двухэтажной школы, висело на ниточке яркое солнце, или же это был её яркий луч, уцепившийся за махровое облако, которое все никак не двигалось с места – будто бы оно действительно охраняло желтую звезду.

Громкие голоса девчонок и мальчишек давно улетучились восвояси и слышно было только, как дворник ритмично метет пыль и ново прилетевший песок, из углов выметая прошлогодние пожухлые листья вербы – часто здесь встречающего сорта ивы. Летом мести мало чего выпадало дворнику, вот он и приходил сюда как к себе во двор, весело орудуя уже старенькой метлой, стукнуло которой лет как десять.