Леонид Зайцев - Два миллиарда причин

Не знаю как, но разум мой на мгновение прояснился, позволив мне осознать, что я в ловушке и делаю последний шаг к капкану. Лица, окружавшие меня, вдруг стали отчётливо видны, как и злоба с ненавистью, которую они выражали. Ещё не понимая толком, что собираюсь предпринять для своего спасения, я поднял вверх руку с пистолетом и выстрелил в потолок.

От грохота выстрела все неожиданно разбежались и попрятались по углам. И только сатир, отскочив на несколько метров, снова начал осторожно приближаться ко мне.

– Зачем гостей пугаешь? – с уже напряжённой и неестественной мягкостью в голосе, вопрошал меня он. – Тут все свои! Давай портфель сам положи в сейф, если мне не доверяешь, и иди кушать, а то мясо стынет!

– Хорошо, – ответил я, пользуясь остатками просветления, и ощущая новое приближение дурноты, – только спрячу в него пистолет, чтобы народ не пугать. – С этими словами я расстегнул портфель, и медленно, чтобы не вызвать никаких подозрений у хозяина, стал опускать в него свой травматический пистолет.

– Идиоты! – послышался почти истеричный крик откуда-то сбоку. В таверну, мешая друг другу в узком коридоре, вломились оба близнеца, на моих глазах растерзанные львами, но вновь отбредшие плоть. – Не дайте ему пожелать!

Но было поздно. Грохот выстрелов и пороховые газы заполнил всё вокруг. Люди, полулюди и звери метались в замкнутом пространстве, пытаясь увернуться от вполне реальных пуль, но те настигали их, где бы они ни прятались, превращая их тела в кровавое месиво. Оба близнеца так и были застрелены у самого порога, хотя теперь я знал, что это ненадолго спасёт меня от их преследования.

– Только не засыпать, – пробормотал я, теряя сознание.

И тут же очнулся. Дурнота исчезла, голова больше не кружилась. Лишь тело всё ещё оставалось немного ватным, но теперь я точно знал, что с этим делать.

– Хочу быть бодрым и свежим, – повелел я.

Наконец утвердившись на своих ногах, и немного попрыгав на месте, дабы удостовериться в достаточном уровне бодрости и свежести, я вновь захлопнул портфель и, оглядев множество трупов самых диковинных существ, устилавших пол, перешагнул через тела близнецов и вышел из таверны. И в ту же секунду буквально упёрся носом в левую, обнажённую грудь одной из амазонок.

– Ты что тут себе позволяешь, смертный? – грозным голосом поинтересовалась она.

– Сосуд – не игрушка! – вторила ей вторая стражница. – Ты должен сдать его нам немедленно! – и девушка недвусмысленно подняла свой лук, а второй рукой демонстративно потянулась к колчану за стрелой.

Я с сожалением вздохнул и так же демонстративно и не торопясь принялся расстёгивать пряжку портфеля. Как я и ожидал, это подействовало.

– Эй, стой, – крикнула мне первая дама, – что ты собираешься делать? – Рука второй девушки, при этом, застыла, так и не коснувшись оперения стрелы.

– Да вот, думаю, а не развеять ли мне вас в пыль по всему свету, – съехидничал я в ответ, продолжая свои манипуляции с застёжкой, – чтобы вам потом труднее было восстанавливаться. И чтоб навсегда меня запомнили!

– Я поражена! – снова раздался ниоткуда голос женщины, именовавшейся Кассандрой. – Даже я не ожидала от него такой смелости и решительности. Теперь я начинаю понимать, почему ты выбрала его хранителем Сосуда!

– Оставьте его! – повелительно прозвучал второй голос, адресовав свой приказ, судя по всему, моим прекрасным противницам. И я снова мог поклясться чем угодно, что этот голос принадлежал Насте!

Амазонки с сомнением переглянулись, однако лук, та, которая собиралась стрелять в меня, всё же опустила.

– Кто может приказывать нам – стражам Поста, когда мы находимся при исполнении своих прямых обязанностей, возложенных на нас Тем, чьё имя нельзя произносить? – стараясь сохранить в голосе решительность, спросила первая красавица.

– Та, которая идёт впереди рока! – загрохотал, словно горный обвал, Настин голос, и мне стало как-то не по себе. – Та, которой даже Он, чьё имя нельзя называть, не может приказывать! Его дочь!

Обе барышни, как подкошенные, рухнули на колени и склонили головы к самой мостовой у моих ног, жаль только, что головами ко мне, а не наоборот.

– Не карай нас, Вездесущая! – возопили они дружным хором. – Мы не ведали, что этот смертный находится под твоим покровительством. Но нам велено забрать Сосуд, владеть которым может только бог по рождению.

– Пошли вон обе, – не дожидаясь голоса той, которую только слышно, но не видно, рявкнул я, уже постепенно привыкая к своим новым полномочиям в этом затянувшемся сонном ночном кошмаре.

Амазонки не двинулись с места, лишь, приподняв головы, посмотрели на меня снизу вверх. В их взглядах читалось недоумение, каким-то немыслимым образом связанное одновременно с ненавистью, презрением и ужасом!

– А он весёлый, – прозвучал у меня в голове смех Кассандры, – и тот ещё жеребец! Ты посмотри, как он смотрит на их отсутствующее декольте!

Честно говоря, я действительно пялился на груди амазонок, склонившихся у моих ног. Однако виновным себя не считал. Да у любого мужчины младше того возраста, когда пропадает интерес к женщинам и остаются только воспоминания о молодых годах, взгляд сам автоматически бы съехал с красивых, но злых лиц этих дам, на их изумительные и такие близкие обнажённые прелести!

– Уймись уже, подруга, – стараясь казаться безразличным и холодным, прозвучал из ниоткуда голос Насти. – А вы обе встаньте, – это уже касалось свирепых стражей, всё ещё продолжавших вдыхать дорожную пыль, – и отведите смертного ко второму порталу.

Девицы разом вскочили, отряхнули то немногое, что было на них надето и недобро переглянулись, что не предвещало мне ничего хорошего.

– О, Великая, – едва сдерживая непонятную мне радость, поинтересовалась одна из дев, – ты же не обвинишь нас в смерти своего раба, если она придёт к нему не от наших рук и после того, как мы выполним твоё поручение?

Вот что-то не понравилось мне в её словах. О каком рабе речь? И почему он должен умереть после того, как меня проводят ко второму порталу? Я покрепче прижал к груди заветный портфель. Похоже, в этих краях рассчитывать мне придётся только на него, да на свою природную изворотливость, которая в отличие от приписанной мне Кассандрой смелости во мне действительно была.

– Вот дуры! – хихикнула Кассандра. Но, похоже, что это услышал только я и женщина с голосом моей жены.

– Отведите его, – безо всяких эмоций предложил властный голос, – Однако, если по пути с ним что-то случится… Например, в него ударит молния и убьёт, на вас нападут кентавры и изрежут всех в куски, случится цунами, землетрясение, извержение вулкана (кстати, с Вулканом я договорилась о невмешательстве), то я буду винить в его смерти вас обеих! И тогда не обессудьте! Я сошлю вас в Валгаллу на развлечение сумасшедшим викингам лет на пятьсот! А потом сотру в порошок и развею по ветру те тряпки, которые от ваших красивых тел останутся. Я ясно выражаюсь?