Инна Метельская-Шереметьева - Тень жены Гамлета

– Понятно, – хмыкнул охранник, – Только хохлобаксы?

И он милостиво отстегнул мне из собственного кошелька два тяжелых металлических кружка по пять рублей.

Выйдя из туалета, где я провела меньше двух минут (их хватило только на то, чтобы с ужасом посмотреть в зеркало, даже руки мыть в этой сплошной антисанитарии я не рискнула), я вышла и буквально наткнулась на спину Николая. Охранник меня не видел – разговаривал по телефону.

– Да, шеф, посмотрю, конечно. Но, судя по всему, там чисто. Уж сильно она заполошная. Выглядит лет на десять старше Татьяны Борисовны. Но на фото, которое вы мне дали, похожа сильно. Сейчас дождусь ее и двигаем на базу.

Я робко тронула Николая за плечо. Он резко обернулся, все еще держа трубку у уха.

– Я готова.

– Извините, Георгий Петрович, мне пора.– Николай убрал телефон в нагрудный карман и удивленно поинтересовался – А что ж так быстро?

– Да там грязь ужасная, ни салфеток, ни жидкого мыла, ни горячей воды, – начала я и тут же осеклась. А могла ли настоящая Вика из Запорожья, у которой в отличие от меня нет ни особняка, ни штата прислуги, быть такой привередливой? И тут же сама себе ответила, что наверняка бы могла. Аккуратность женщины не зависит ни от ее материального положения, ни от статуса в обществе. Она есть или нет. Поэтому поторопилась объяснить:

– Понимаете, я с детства очень брезгливая. Почти как Таня.

– Ну ладно. Терпите тогда до дома. Хотя по пробкам, даже и с мигалкой, нам ехать не меньше часа.

26 сентября (понедельник, день)

Однако до Старозачатьевского монастыря мы добрались на удивление быстро. Сам монастырь был мне хорошо знаком. Когда-то на его территории находилась школа, в которой училась моя мама. Мамуля обожала рассказывать мне о своей школьной молодости, о том, какой она была красавицей, как сохли по ней одноклассники и в каких монастырских закоулках они учились курить и целоваться. Дом, в котором жила семья Качаловых, находился в непосредственной близости от монастыря и являлся настоящей крепостью, ограждающей сильных мира сего от столичной суеты, мирских проблем, чужих завистливых взглядов еще прочнее, чем старинные метровые стены. Высокий каменный забор новорусского подворья с затейливой "а ля старая Москва" лепниной и острыми пиками по верху был облеплен видеокамерами. Во внутреннем дворе, кроме будки охранников, небольшой детской площадки со стандартным набором качелей и каруселей, аллейки голубых елок и пары вычурных клумб больше ничего не было. Мерседес и джип, на которых мы приехали, незамедлительно скрылись за поднявшимися воротами подземного гаража, а из единственного парадного вышли двое охранников в сером камуфляже. Я неловко топталась у подъезда, а Мерседес, в который меня почему-то не посадили, увез Татьяну в чрево здания. "Третья квартира. Два плюс три", – сообщил по рации тот из охранников, что был моложе. Старший пожал руку двум Таниным телохранителям, почтительно кивнул мне, внимательно посмотрел, словно сфотографировал, и распахнул перед нами двери. Первым вошел Николай, затем мы с молодым секьюрити. Дом, который сначала показался мне многоэтажным, на самом деле имел в лифте всего три кнопки: "гараж", "1 зона" и "2 зона". Интересно, сколько же семей обитает в этом роскошном домище, и насколько дорого здесь стоят квартиры? Как-то пару лет назад у нас с Сережей была мысль приобрести помимо загородного дома еще и хорошую квартиру в центре Москвы, но тогда на подобную роскошь мы элементарно пожалели денег. А ведь присматривали квартирки и дома попроще, и то их стоимость зашкаливала за пару миллионов долларов. Эх, как бы пригодилась мне сейчас эта не купленная квартира. Ведь либо мне с сыном, либо Сергею со своей Настенькой придется подыскивать новое жилье.

Лифт поднял нас на этаж, обозначенный кнопкой "2-я зона". Двери бесшумно разъехались в стороны, и мы оказались в просторном холле, отделанном черной зеркальной плиткой. Бронзовые светильники, огромные пальмы в кадках, аляповатый бордовый диванчик с декоративными ножками и две массивные двери слева и справа от лифта – вот то, что я увидела. Мы повернули налево, и подошли к квартире с огромной латунной "тройкой", утопленной в массиве драгоценного красного дерева. За этой дверью, вероятно, и должна была начаться моя новая жизнь. Авантюрная и опасная. Я глубоко вздохнула и решительно переступила порог. Удивительным образом мой чемодан и вторая «челночная» сумка, прибыв раньше меня, уже стояли в прихожей.

– Ну, что, подруга, – вот мы и дома. Проходи, располагайся, – голос Татьяны звучал откуда-то из глубины квартиры. Пока я стаскивала кроссовки, показалась и сама хозяйка – без плаща, в голубеньких девичьих джинсах и белом пушистом свитерке. Я краем глаза глянула в зеркало, где отражалась моя громоздкая фигура. Бог ростом меня не обидел (судите сами – 172 сантиметра), хотя и сохранил до сороковника стройной и худощавой, однако китайские шмотки превратили меня в огромную бабищу преклонных лет, которая на первый взгляд, годилась Татьяне не в подружки, а в мамки. Я незаметно поправила прическу и постаралась красиво выпрямить спину, одновременно засовывая кургузый свитер под ремень джинсов.

–Мой руки и будем пить чай! – Татьяна ласково потрепала меня по плечу.

– Гоша, – крикнула она в глубину квартиры – Проверь голубую комнату. Вика остановится рядом со мной.

– Татьяна Борисовна, а зачем в голубую? Мы уже с Люсей гостевую подготовили…

И из широкого дверного проема, отделявшего тонированным голубоватым стеклом холл от остальных апартаментов, появился роскошный великан. Роскошный – это очень слабое определение, поверьте. У меня даже дыхание перехватило. Рост – примерно метр девяносто пять. Плечи – как у атлета Шварценеггера, только не уродливо бугрящиеся мускулами, а … просто дающие понять, что сила в этих плечах и руках немереная. Короткая стрижка (цвет соль с перцем, благородная дань возрасту), породистое загорелое лицо и почти прозрачные светло-серые глаза. Великан сдержанно улыбнулся и вопреки правилам этикета первым протянул мне руку:

– Будем знакомы, Георгий Петрович. Для друзей можно просто – Георгий.

Пожатие было сильным, быстрым и теплым.

– Витальевна Вита, – пролепетала я, – для друзей – просто Витальевна, в смысле Вита, то есть Вика.

Татьяна весело рассмеялась и подмигнула великану. Видимо, они оба привыкли к тому, какое впечатление производит на дам сей Аполлон, поэтому от души веселились:

– Гоша – главный человек в нашем доме после Сережи. Его правая рука. Его вторая голова, глаза, уши и, что там еще у человека главное…

Я внезапно разозлилась. В моем состоянии взбеситься было легко. Даже очень. Я сделала вид, что подыгрываю «подруге» и поспешила добавить: – Второе легкое, вторая почка, второе сердце. Хотя, если сердце второе, и даже голова, то это уже отклонение от нормы. Твой муж болен, дорогая? Или инвалид Георгий Петрович?