Марта Сортанова - Записки ищущей агамистки

В связи с занятостью остальных, всю следующую неделю мне поручили ввести Алекса в специфику нашей работы. Тяжелым трудом это было не назвать, Алекс оказался легок в общении, искренен, внимателен, не кичась своим происхождением, на лету схватывал мелкие нюансы работы. Если без врак, я наслаждалась общением.

Однажды спросив его: «Почему он не остался работать в Москве, в газете или журнале отца?» – узнала простой ответ, что два Ростовских в одном здании, или даже в одном городе – это бомба замедленного действия. Несхожесть во взглядах, различие в подходах и ценностях – раздражали отца. Возникающие ссоры на пустом месте, переходили в длительное игнорирование друг другом. В обиды. В непонимание. Исправить сложившуюся ситуацию помог друг детства отца – наш босс, приютив нигилиста. В результате чего у спорщиков появилась свобода, а у младшего новая возможность – показать себя в деле, самостоятельно открыв журнал. Неплохой старт, и нервировать папеньку при этом не особо предполагалось.

Недельное знакомство показало, Алекс – самостоятельная единица. Настырная, упорная и любознательная. Без стеснения с долей юмора он рассказывал про свою прошлую жизнь, не комплексуя, делился планами на будущее. Открытость и беззлобность, несвойственная русскому менталитету восхищала, а ведь он считался русским.

Родился он в Советском Союзе, а вот отрочество провел в Америке у тётки, старшей сестры его матери. Можно было понять её радость приютить племянника, своих детей у неё не было. Её американский брак как раз пришёлся на момент ослабления железного занавеса, когда после основательных проверок разрешили выезды за границу. Тётку долго не выпускали, но должность её мужа сыграла во всей истории главную роль. Это было время – «время холодной войны» и «время разоружения», когда две сверхдержавы СССР и США вели переговоры об ограничении вооружений и об уничтожении целого класса ядерных ракет среднего и ближнего радиуса действия. В делегации от США и оказался будущий муж тётки Алекса, а переводчицей с советской стороны – сама тётушка, поэтому их отношениям не стали препятствовать, не желая поднимать международный скандал. Но в газетных статьях, про золушку полюбившую принца, не написали, даже на последней странице жёлтой газетенки. Полина, так звали тётушку, уехала в Америку на пмж, а когда Алексу исполнилось четырнадцать, взяла его к себе в небольшой особняк для углублённого изучения английского языка и получения качественного образования. Инициативная женщина. В Америке Алекс закончил сначала колледж, затем университет. Но в последнее время у тётки начались проблемы со здоровьем, она постоянно лечилась в специализированных санаториях и почти не бывала дома. Муж пытался спасти свою Полли от хвори, а хворь больше напоминала тоску, поэтому лечение не давало видимых результатов. Алекс в периоды лечения был предоставлен себе, лишь формально числясь на попечении дядюшки. Последний скупился на воспитание чужого чада. Да и наличие родного сына, делало отношения между ними «если тактичней сказать» – прохладными. Это не могло тянуться вечно и по настоянию родителей, скорее мамы, Алекс вернулся на родину, в Россию. Родительница получила любимого сына, а отец – наследника и продолжателя своих наполеоновских планов. Да и наследство – не разбитое корыто, кроме газеты, на балансе семейки числился ещё московский журнал, парочка ресторанов и загородный клуб.

– Мальчик упакован полностью, – размышляла я, – и ссылка в наш город временная, так для набора опыта. Руководству столичного журнала нужно хорошо ориентироваться в возглавляемой теме. И, заматерев в провинции, он без колебаний рванет на московские просторы. Интересно, а открыть пару ресторанчиков в нашем городе, ему тоже захочется? Да бог с ним, смелым и флаг в руки.

В результате, взаимного и поначалу вынужденного общения, мы оказались не безынтересны друг другу. Алекс щедро делился опытом и запасом историй, обретенных во время путешествия с тёткой. Я в силу своей профессии в количестве историй не уступала. У меня кроме знания мировых катастроф и чтения груды литературы, существовала фора – шесть лет, эти чертовы шесть лет. А за шесть лет можно сделать многое, даже горы свернуть, если конечно папа работает на динамитовой фабрике, и у него этого динамита… во сколько. Неделя пролетела незаметно. Я влюбилась по уши. Алекс стал кислородом, без которого я задыхалась. Прирастая к нему всё больше и больше, я мысленно стирала в сознании всю абсурдность ситуации с возрастом, придуманную мной. С трудом, но стирала.

Завтра день рождения Алекса, ему исполняется двадцать четыре. Я узнала об этом накануне. Он сам сбросил смс-сообщение: «Завтра я именинник, твой подарок Ань будет самым дорогим для меня )))».

Ответив, что с меня презент, я помчалась со всех ног выбирать подарок. Хотелось непременно неординарный и неожиданный.

– Так, так, так, что можно подарить человеку, у которого нет только луны? Зима, холод… Что-нибудь тепленькое, а лучше горячительное… – коньяк? Да, хороший стоит дорого, как раз попадаю в «дорогую» тему, только как-то простовато получается, типа лишь бы отвязаться. Возвращаемся на исходную. Зима, холод… тепло души… дорогой подарок… Что можно подарить? Свитер! Я подарю ему тёплый, вязаный свитер.

Колебание с выбором цвета, синий или серый, заняло минут сорок. Серый подходил к голубым глазам, но мне больше нравился фасон синего свитера, и я купила синий. На открытке дружеского плана, недолго думая, написала стихотворение в стиле хокку, чтобы вечером поразить аудиторию эрудицией. Рифмовать особо ничего не пришлось, поэтому получилось быстро.

Хокку – это один из жанров японской поэзии, нерифмованное трехстишие. Искусство писать хокку – это умение сказать многое в немногих словах. У него, по сути, своеобразное построение, где размер строк измеряется слогами. В первой строке 5 слогов, во второй 7, в третьей снова 5. Итого 17 слогов. Вышло не так романтично, как мне хотелось, но тоже неплохо.

Зи-ма хо-лод-на,

Мгно-ве-нья сча-стья, мо-гут

И ду-шу сог-реть.

Вот что получилось, а остальное я собиралась сказать словами. Утром шестнадцатого я пребывала во всеоружии. К тридцати годам, я точно знала, что дарить маленькое счастье близкому человеку – это огромная радость и для самого дарящего.

После фуршета в стенах офиса, родилось внезапное решение – завершить вечер посиделками в кафе вдвоём. Свитер оказался впору, да и с цветом произошло стопроцентное попадание. Презентабельность исчезла, появилось живое мальчишеское лицо. Мой стих удивил, понравился и озадачил. Именинник, демонстрируя свой творческий потенциал, написал пару новых хокку на салфетке, выбирая смешные темы. Звонок телефона прервал наш дружеский сейшн, возникло неотложное и важное дело, а нынешнее сразу попало в разряд менее значимых. По итогу, неотложным и важным делом оказался праздничный ужин в честь именинника, в гостях у моего дорогого шефа и его семейства.