Антон Назарчук - Легенда о чародее: Лазурный замок

О его способностях начали распространяться слухи по всему замку, а младшие воспитанники стали ровняться на него.

Сам Лешарп никогда не стремился стать чьим-то идеалом, а потому спокойно относился к тому, как они перешептываются у него за спиной, всякий раз, как он проходит по их коридору. Лешарп усердно занимался, и при этом находил время погулять среди простого люда, как он это любил делать раньше. Не все учителя одобряли эти прогулки, но никто из них ничего не мог ему сказать, и причиной тому было несколько обстоятельств. Одни считали его любимчиком архимага и боялись навлечь на себя его гнев, а другие вовсе стремились оградить свое общение с ним, из зависти к его великому дару, и из собственной гордости.

Талимир же был не против таких прогулок, однако не очень хорошо относился к тому, что Лешарп предпочитает общаться по большей части с простыми людьми, нежели со знатью.

Однажды на собрании был поднят вопрос о том, что бы запретить Лешарпу осуществлять, подобные прогулки, потому как он показывает не самый лучший пример для подрастающего поколения.

– Мои воспитанники, в открытую, говорят, что собираются стать такими же способными как Лешарп, – заявил как-то один из наставников, которого звали Гурдиен.

– И что же в этом плохого? – спросил Талимир.

– Плохого в этом, столько же, ваша милость, сколько и хорошего, – не замедлил с ответом Гурдиен. – Ведь что бы стать таким как он, они изволят вести себя так же. А это подразумевает постоянные прогулки по лесу, и походы по деревням.

По залу заседания пробежала легкая волна смешков, Талимир так же улыбнулся.

– Я считаю – продолжал Гурдиен. – Что Лешарп показывает не лучший пример для детей, и его следует ограничить в перемещениях по острову.

– Интересно узнать, как вы собираетесь это сделать? – заметил ему другой, очень опытный и старый волшебник. – Его способности очень велики, и ограничиться простым запретом здесь не получится.

– Как это не получится? – возмутился Гурдиен. – Он что совсем не чтит порядок, что был установлен в этом замке много лет назад?

– Чтит, – ответил старый волшебник, – Но свои интересы ставит выше него.

– Мне кажется, что ваше убеждение, подкрепляется лишь неспособностью обуздать этого наглеца, – язвительно сказал Гурдиен.

– И вы не ошибаетесь, – ответил опытный маг. – И на то есть свои причины.

– Это интересно, – вмешался в их дискуссию сам Талимир. – Какие это причины не дают вамсправиться с молодым воспитанником.

Старый маг тяжело вздохнул.

– Как вам известно, я не веду лекции ни у Лешарпа и в других группах, а занимаюсь здесь другими вопросами, – начал он, не вставая со своего места. – И в связи с этим, у многих может возникнуть впечатление, что я мало знаю об этом юноше. Однако я заметил этого юнца, еще до того, как он сдал свой первый экзамен. Я расскажу вам одну историю, в которой мне довелось встретиться с этим талантливым пареньком, когда он был еще ребенком. В ту ночь, мне как обычно не спалось, и я, начитавшись старых рукописей, и погруженный в размышления, бродил по коридорам этого этажа. В одном из них, мне повстречался воспитанник, который был слишком мал, для того, что бы находиться на столь высоком уровне. Однако когда я спросил у него, что он тут делает, парень начал нагло врать, будто он проходит обучение именно здесь. Я, конечно, ему не поверил, и в доказательство попросил его, продемонстрировать, то чему его тут научили. Не успел я договорить, как парень хлопнул в ладоши и попросту исчез с моих глаз.

В зале повисла тишина.

– Вы предполагаете, он переместился? – хмуря брови, спросил Талимир.

– Именно, ваша милость, – подтвердил старик.

– Но как это возможно? – не поверил наставник Гурдиен. – В столь раннем возрасте…

– Уже тогда я задумался над тем, каких высот достигнет этот мальчишка, когда ему исполнится, скажем, восемнадцать, – продолжал старый волшебник, не замечая возмущения своего коллеги.

– Почему вы не доложили мне об этом? – вновь нахмурился архимаг. – Молчите? А я вам отвечу. Ваша бескрайняя чувствительность к детям, не знает границ на столько, что вы сами готовы потакать им в нарушении дисциплины.

Старый маг лишь улыбнулся и развел руками.

– Все-таки, правильно я сделал, что не допустил вас к обучению детей, – продолжал отчитывать его архимаг. – Могу себе вообразить, на сколь неуправляемыми были бы ваши подопечные.

– Как бы там ни было, – выдержав паузу после взыскания, продолжал старый чародей. – Я хотел бы услышать рассказ о том, как вы собираетесь ограничить его передвижение по острову, если будучи самым младшим в своей группе, он уже могущественнее половины, сидящих в этом зале?

Кто запретил чародеям любить?

На этот вопрос трудно ответить точно, по ряду причин, главной из которых является то, что никто не помнит, когда и почему возникли такие ограничения. Однако на этот счет существует несколько версий, создателями которых являются современные чародеи. Эти версии даже не стоит озвучивать, потому как все они однотипны, и основаны на рассуждениях и фантазиях их создателей. Но, если кратко ознакомиться с их содержанием, то речь пойдет о безответной любви, которую пережил тот или иной рассказчик. Если ученик спрашивал, почему чародеям нельзя любить, то в качестве ответа слышал душераздирающую историю о том, как некто могущественный встретил прекрасную деву, и в результате долгих душевных переживаний, растратил на нее весь свой потенциал. Когда же ученик спрашивал что такое любовь, то ему рассказывали о злом энергетическом выплеске, который преобразуется, под воздействием неуправляемых чувств чародея и разрушает его колдовские способности. Чародей, который заболел таким людским недугом, никогда не достигнет больших успехов.

И так повелось издавна, – колдунам нельзя испытывать или пытаться испытывать подобные чувства, потому как они мешают духовному развитию и ведут к магическому регрессу.

Что касается чувств, то контроль над ними, ученики приобретали еще в начальных, подготовительных группах, и некоторые учителя считали, что это самое главное для будущего волшебника. Если же ученик, все-таки, начинал испытывать подобные ощущения, то таких облагали различными обязанностями, в результате исполнения которых, он забывал про свою страсть. Если и это не помогало, то подобных воспитанников называли неуправляемыми, потом изгоняли, и придавали смерти.

На столь серьезен был этот запрет, что никто не решался его приступить, а рассказы про то, что любовь это страшное заболевание, и вовсе вызывали в молодых волшебниках стремление пресечь подобное помешательство.