Иван Аршинин - Ренессанс

Затаскивает он нас в ванную, закрывает дверь, вытаскивает из внутреннего кармана небольшой пакетик, в котором белый порошок, и весело им трясет возле наших лиц с идиотской ухмылкой на лице.

– Знаете, что это? – восклицает он.

Мы, конечно, догадываемся, но отвечаем отрицательно.

– Настоящий колумбийский кокс.

Смотрит на нас и ждет нашей реакции.

– Колумбийский? – скептически спрашивает Алекс.

– Не рушь мои мечты, – отвечает Ник. – Ну что, разделите со мной мою радость?

Алекс, конечно, отвечает отказом, а я соглашаюсь. Затем все-таки и сам Алекс попробовал.

– Ты снова спустил всю зарплату на наркоту? – интересуюсь я.

– Айзек, это того стоит, поверь.

Он молча высыпает порошок на широкий край раковины. Затем резко останавливается и за чем-то лезет в карман. Достает оттуда пластиковую карту и обращается к нам:

– Бля, нет денег, не одолжите купюру на время? – с улыбкой идиота спрашивает он. – А то все на кокс спустил.

Я молча достаю и даю ему.

– Превосходно! – восклицает он. – Раз это мой первый раз, хочу чтобы это было, как показывают в кино.

Он аккуратно делит кокаин на дорожки, сворачивает купюру, что я ему дал, и смачно втягивает в себя сначала одну, затем другую дорожку и запрокидывает голову кверху, шмыгая носом и потирая его пальцами.

– А так обязательно делать? – с долей скептицизма спрашиваю я.

– А хер знает, чувак, говорю же, как в кино хочу.

– Ясно, дай уже мне.

Я беру у него купюру и также втягиваю в себя две дорожки. И, о неожиданность, также запрокидываю голову и шмыгаю носом.

Затем следует очередь Алекса. Тот, в свою очередь, просто вдыхает и начинает сильно тереть нос.

– Блииииин, – протягивает он. – У меня все немеет.

– О ДАААААА! ДА, МАТЬ ВАШУ! – начинает кричать Ник.

Хорошо, что в доме громко играет музыка, и его слова просто не выходят из этой ванной.

Ощущения, конечно, от этого очень интересные. Горло все немеет, появляется чувство радости, хочется танцевать, веселиться сутки напролет. Чувство просто нереальной эйфории. Если бы не алкоголь, то я бы сказал, что кокаин не затуманивает твой разум, ясность ума присутствует. И мы полностью уходим в отрыв этой ночью. А затем Ник подсел, сначала на кокс, продал машину, влез в долги, мы его не видели неделями, трубки от нас он не брал и сам не звонил, но когда мы пересекались с ним, вид у него от недели к неделе становился все хуже и хуже. Он сильно похудел, одежда была давно не стирана, волосы сальные, синяки под глазами. Как мы позже узнали, он подсел на героин. Стал ошиваться с такими же, как и он. Мы всячески его пытались найти, забрать, когда это получалось, притаскивали домой, с каждым следующим появлением в его квартире, мы видели как она пустеет. Вещи, мебель и прочее, все постепенно распродавалось, а деньги уходили на наркотики.

Из каких только злополучных мест мы его не вытаскивали. Страшно вспоминать об этом.

Однажды, когда он снова пропал, мы случайно встретили его на улице. Вид был совершенно отвратный, он шел в обнимку с какой-то швалью, прохожие сторонились их.

У Ника была растянутая майка, вся в пятнах, руки все исколоты, джинсы дырявые, и его спутница была совершенно ужасной. Я просто никогда не думал, что так может выглядеть женщина. Она была настолько худая, что дунь любой ветерок, и ее снесет. Волосы собраны в шишку на макушке, в зубах сигарета, какое-то омерзительное подобие маникюра с обломанными желтыми ногтями. Шорты просто висели на ней, а расстегнутая куртка вовсю демонстрировала ее засаленный лифчик и практически полное отсутствие груди.

– О, это же мои друзья, – воскликнул Ник и стал указывать на нас пальцем, и все прохожие стали смотреть на нас с полным непониманием. – Видишь их, а, детка? Вон те двое, мои лучшие друзья.

Эта богомерзкая девушка смотрит на нас, кивает, улыбается, обнажая свои желтые, сгнившие зубы.

Нас с Алексом одолело чувство стыда, когда прохожие стали оборачиваться на его возгласы.

Они были под кайфом.

Мы неуверенно подошли к ним, трогать нам с Алексом их совсем не хотелось.

– Как поживаете, ребят? – поинтересовался он. – Кстати, вот моя девушка, помнишь, я говорил, что одна вагина – это скучно, так вот, я соврал, она просто прекрасна и ее вагина тоже.

Мне стало тошнотворно от этой мысли. А девица в свою очередь довольно крутила в пальцах сигарету, затем смачно присосалась к ней своими уродливыми губами.

– Мы с ней женимся в следующем году, придете к нам на свадьбу?

Мы стояли в полном ступоре. Как человек, который рос в хорошей семье смог опуститься туда, где уже, кажется, находится самое дно, а под этим дном еще одно дно. Я не знал, что вымолвить. Алекс тоже.

Это был последний раз, когда мы его видели. Через неделю его нашли мертвым в своей квартире, где мебели и вещей вообще не осталось. Там обосновался притон. Тело Ника лежало там целых три дня, лужа крови, что натекла с него, уже успела засохнуть. А эти чертовы нарколыги целых три дня просто ходили мимо него. Как позже выяснилось, его зарезала его же невеста. Из-за очередной дозы. Ей показалось, что он отсыпал ей меньше, и ей это не понравилось.

Вот такой был Ник. Смешной, заводной, энергичный, всегда позитивный и слабый. Именно слабость его и убила.

Сказать тебе честно, очень давно не вспоминал его.

Ева молчала, а я предавшись воспоминаниям, слегка загрустил.

– Я, наверное, много лишнего выдал о себе в рассказе? – спрашиваю я.

– Ничего, все мы делаем по молодости всякие гадости, о которых потом жалеем, – позитивно ответила она, давая понять мне, что все отлично. – Мне безумно жаль твоего друга, правда.

– Мне тоже жалко, что он был морально слаб. Тебе точно не было скучно? А то я слегка затянул свой рассказ.

– Правда, люблю слушать, когда кто-то интересно рассказывает.

Она откинулась на спинке стула и сложила руки на груди. Рукава ее халата слегка задрались.

– У тебя татуировки? – удивленно воскликнул я, прозвучало скорее как утверждение, нежели вопрос.

– Ага, – довольно ответила она.

– И много?

– Суди сам, – все еще улыбаясь, сказала она, скинув халат, под которым была обычная белая майка с коротким рукавом.

– Обе руки?! Полностью?! – глаза у меня стали круглыми от удивления.

Она поставила меня в затруднительное положение. Себе бы я никогда не стал делать татуировку, так как не видел в них ничего хорошего…но и плохого, чего уж тут таить.

– Я не знаю, – замявшись отвечаю я.

– А что тебя смущает? – надевая халат, спрашивает Ева.

– Просто я никогда бы не подумал, что у тебя есть тату, вот правда. Наверное, поэтому у меня такая реакция.

– Так что все-таки скажешь?

– Если честно, тебе идет, – искренне отвечаю я.