Иван Аршинин - Ренессанс

Я сел на диван и откинулся на спинку. Как же я устал. Вечер был богат на события. Я поймал себя на мысли, что у меня уже давно никто кроме меня не принимал душ, а тем более девушка. А сейчас там стоит просто прекрасная молодая дива, ее тело ласкают теплые струи воды, она там совершенно голая, вся горячая от воды.

Спокойствие. Я вдохнул-выдохнул. И так три раза. Не стоит сейчас нагонять подобные мысли.

Получится ли у нас что-нибудь с Евой… Мне бы хотелось попробовать завести с ней отношения, тем более после столь длительного периода одиночества, который у меня был, мне очень хочется настоящей женской ласки, искренней и нежной.

Я достал из коробки старую помятую книгу. Это оказался дневник, о котором упомянула Ева. Обложка слегка потрепанная. Края твердой обложки уже превратились в труху, страницы пожелтели, скорее всего, он лежал долгое время в сыром помещении. И пах он сыростью. Первая запись гласила:

"Приехали утром, рано. В машине, в которой нас везли, было холодно, ног не чувствую до сих пор. Не заболеть бы. Дали пару дней на адаптацию к клинике. Местечко вполне неплохое. Ребята из персонала приветливые. Клиника, конечно, производит впечатление. Уж не знаю, успею ли я обойти ее за два дня, что нам предоставили. По дороге сюда познакомился с парнем. Возможно, за год, что я буду тут работать, мы станем друзьями. Если честно, уже скучаю по своей жене и дочке. Пока я с трудом представляю как буду без них целый год".

Дальше было не разобрать, видимо попала влага, и чернила расползлись в кляксу. А затем стало вполне читаемо, и я стал дальше разбирать почерк этого мужчины:

" Посмотрел на больных, что тут находятся. У них как раз была прогулка в парке. Мне искренне жаль этих людей. Тут люди разных возрастов, есть и старики, есть вполне молодые, может, чуть старше тридцати лет. Как девушки, так и парни. Я им сочувствую ."

Я оторвался от чтения и посмотрел, сколько в этой книге заполнено страниц. Последнее число стояло пятнадцатым июля шестьдесят пятого.

Вообще, записи получились вполне объемными. Интересно будет почитать. Прислушавшись я понял, что Ева еще моется, интересно, почему она так долго.

Следующая запись была от тринадцатого февраля.

" Первая ночь прошла вполне неплохо, нас заселили в небольшую комнату, где есть душ, туалет и одна двухъярусная кровать. Мы попросили, и нас заселили с тем парнем, с которым я ехал сюда. Зовут его Бенедикт, но он просит, чтобы я звал его Беном. Мне не трудно. Я выбрал кровать, что ниже, я часто ночью встаю в туалет, и не хотелось бы навернуться сверху в полудреме. Как я выяснил, Бен вообще без семьи, и только поэтому он поехал сюда, тем самым, поставив мой выбор под сомнение. Мол, семейным людям тут делать нечего. Я объяснил свой выбор тем, что тут неплохо платят, и я смогу содержать семью. Он похвалил меня, что я готов ради семьи на многое. Вообще, Бен мне нравится, он немного странный, но ведь каждый из нас слегка чокнутый? "

Затем было два дня пробелов, и следующая запись шла от пятнадцатого февраля.

" В мой первый рабочий день меня сразу поставили на ночное дежурство. Как считаю, я справился на отлично. Спать нельзя, но и поспать там не удается. Я сидел в четвертом холле, где самые большие блоки. Когда ты находишься у себя в комнате за закрытой дверью, ты не слышишь ничего, а когда ты сидишь на дежурстве, то понимаешь, что не все больные спят по ночам, кто-то кричит просто душераздирающими криками. Как я понял, таким вкалывают успокоительное и одевают смирительную рубашку. Периодически ко мне подходил Бен, он тоже работал в ночь, и его задачей был обход, он заглядывал в маленькие круглые окошки, которые находятся на дверях в палаты, проверял больных. Сегодня я половину дня проспал. Как проснулся, сразу же сел писать письмо жене, завтра, по слухам, придет машина, которая заберет наши письма и привезет почту. Прошло только несколько дней, а я уже безумно скучаю по семье".

Затем мое чтение прервала вошедшая Ева, которая стояла в проеме и вытирала свои волосы полотенцем.

– Ты все-таки надела майку, – заметил я.

– А почему нет?

Она прекрасна, ее красивые бедра сводят меня с ума, также я приметил, что у нее и на ногах имеются татуировки. Это, если честно, мне нравилось, не знаю почему, но ей придавало это особого шарма.

– Я тут начал читать без тебя, надеюсь, ты не против.

Она села рядом со мной. Не смотри на ее ноги, Айзек, не смотри, мать твою!

– И как, есть что интересного?

– Ну вообще, такие записи уже вызывают интерес, тут дневник одного из работников клиники, он описывает свои первые дни, читать трудно, из-за подчерка, да еще и кое-где совсем не разобрать, чернила расплылись.

Ева взяла у меня дневник и стала пробегать по нему глазами. Я же только следил за ней.

– Если позволишь, я оставлю тебя, тоже схожу приму душ.

– Конечно, я пока почитаю, может, найду что интересного. Потом расскажу тебе.

– Послушай, Мэтью, одобрение со стороны моего отца будет, этого достаточно? Или тебе обязательно нужно согласие Совета? – настаивал на своем Алекс.

– Ну, я не знаю, – замялся его собеседник.

– Господи, да почему ты такой упертый!

– Твоего отца тут, конечно, все уважают, он дал мне возможность ходить и быть полностью обычным человеком.

– Вот именно, Мэтью, – Алекс по-дружески затронул плечо пожилого человека. – Еще несколько лет назад ты был инвалидом без ног, а теперь посмотри на себя. И разве я не заслуживаю возможности взять один из самолетов, он нужен мне всего на несколько часов забрать одного человека и вернуться на Сити-1.

– Но ведь тебе нужен еще и пилот, – начал издалека Мэт. – А пилота я не могу тебе дать.

– У меня есть человек, который полетит, он военный летчик. В отставке.

– Ооо нет! – запротестовал Мэт. – Том не сядет за этот самолет.

– Том, к твоему сведенью, уже летал на этих самолетах.

– А что, если совет узнает? Я не хочу возвращаться вниз, ты понимаешь это? Мне нравится жить тут, здесь я работаю и получаю неплохое жалованье, мне не хочется все это терять.

Алекс был уже на пределе, ему не хотелось терять зря времени на пустословие со старым ворчуном.

– Слушай, – Алекс решил сделать ход конем. – Я думаю, каждый житель Сити-1 знает, что сейчас ведется исследование, которое позволяет сохранить молодость на долгие годы, и оно успешно проходит свои испытания, если все будет отлично, протяни еще два года, и тогда я протолкну тебя одним из первых на эту процедуру. Ты же хочешь снова стать молодым? – Алекс сильно утрировал про молодость, это понимал и сам Мэтью, но его это устраивало.

Глаза у Мэтью загорелись. Молодым он хотел стать больше всего на свете, ведь всю свою молодость он провел в инвалидном кресле, в двадцать три года попал в автокатастрофу и потерял обе ноги. И когда Корпорация стала набирать добровольцев, Мэтью вызвался одним из первых. Молодым, конечно, стать он снова не сможет, но он может больше не стареть.