Роман Арефкин - Арон Гирш. Утерянный исток

– Ну, – протянул Риз – ваши прогнозы, напротив, не отличаются оптимизмом.

– Извини меня, если я преумножаю твою печаль, – улыбнулся Максимилиан – но я по своей природе – реалист.

Риз ничего не ответил, слова мужчины казались ему неприятными, смысл этих слов веял холодом и безнадёгой.

– Извини, если мои вопросы покажутся тебе неуместными. – сказал Максимилиан, продолжая пристально смотреть на Риза – Я знал, что твой сон восстанавливается, ты вновь видишь сновидения. Однако эпизоды сомнамбулизма можно интерпретировать двояко. Не мог бы ты рассказать мне о своих сновидениях?

Ризу показалось странным, что впервые за долгое время этот специалист проявил к нему такой интерес.

– Я не уверен, – отвечал Риз – что мои сновидения имели какой-бы то ни было смысл. В частности, это были какие-то смутные сюжеты, если можно так выразиться.

– Сюжеты. – отозвался Максимилиан – Стало быть твои сны это не просто образы?

– Ну, я не уверен, в конце концов, я не уловил какого-то конкретного смысла, понимаете?

Максимилиан едва заметно кивнул.

– Я думаю, то, что я вижу во сне, не имеет особого значения…

– Скажи, во сне ты наблюдаешь себя со стороны, или ты участвуешь в происходящем? – перебил Риза Максимилиан, задавая свой вопрос.

– В своих снах, я скорее участник каких-то событий, – ответил Риз – но в тоже самое время, я не уверен, что я являюсь тем, кто я есть.

Максимилиан смотрел как бы сквозь своего собеседника, обдумывая услышанное.

– Очень хорошо, – наконец произнёс мужчина – в таком случае, я был тебе признателен, если бы ты описал, что за события ты наблюдал.

Риз только пожал плечами, пытаясь вспомнить что-то конкретное. Последний свой сон молодой человек не забыл, но вот описывать его словами, было очень сложно. К тому же, несмотря на то, что Максимилиан считал себя большим профессионалам по части психоанализа, находить общий язык с пациентами, был не его конёк. Риз не испытывал особого энтузиазма разговаривать с ним на темы своих снов.

– Я бы с удовольствием вам рассказал, если бы помнил что-то конкретное. – ответил Риз на просьбу Максимилиана – Однако, уже к полудню я, как правило, забываю всё, что видел.

Максимилиан посмотрел на Риза, и после непродолжительной паузы ответил ему едва заметной улыбкой, в которой сам Риз прочитал некоторое пренебрежение.

Уже собираясь покинуть палату, Максимилиан остановился в нескольких шагах от дверного проёма и спросил:

– Твои сны, как тебе самому кажется, имеют ли значение по отношению к твоему прошлому?

Риз задумался, понимая, что давать однозначный ответ было бы опрометчиво, однако и говорить неправду он не хотел.

– Я сторонник такого мнения, – отвечал Риз – что сны во многом являются продуктом нашего воображения, нежели отголосками прошлого.

Максимилиан только кивнул, и вышел из палаты.

Риз, оставшись один, продолжил теперь думать над своими снами. Было нечто странное в том, что этот вот поборник научной теории вдруг снизошёл до личного общения.

На следующий день Риз с самого утра чувствовал себя в несколько приподнятом настроении. После гигиенических процедур и завтрака, молодой человек направился на поиски Кирилла Генриковича. Насколько Ризу было известно, у доктора сегодня была какая-то конференция и вебинар, поэтому до обеда не стоило беспокоить его. Уже во второй половине дня, полагая, что все мероприятия остались позади, Риз шёл по коридору, отмечая, что сегодня ему встречалось гораздо меньше людей. Не было дежурного персонала, отсутствовали врачи, и вообще, складывалось впечатление, будто внимание к его персоне стало остывать. Риз счёл, что это вполне естественное явление, у всех в исследовательском центре была своя работа, а «уникальность» его случая, очевидно, уже вышла в тираж. За очередным поворотом коридора, молодой человек увидел дух человек, идущих рядом друг с другом. Это были мужчина и женщина, они шли в одном с Ризом направлении. В какой-то момент мужчина приобнял женщину, та охотно утонула в объятиях мужчины. Было видно, что они о чём-то разговаривают, но расслышать о чём именно шла речь не удавалось. Темп ходьбы Риза был гораздо быстрее чем темп этой пары, поэтому молодой человек мог бы довольно быстро настигнуть людей, но те исчезли за дверьми, которыми оканчивался длинный коридор. Ризу было известно, что за этими дверьми находилась площадка, с которой можно было вызвать лифты, или же пройти через неё и воспользоваться лестницей. Если на панели вызова лифта набрать номер наземного этажа, что можно было бы оказаться там, где исследовательский центр контактировал с внешним миром – на ресепшине. И Риз понимал, что в этой зоне переходного состояния, разделяющей «стерильный» мир исследовательского цента и внешний мир повседневной жизни ему предстоит очень скоро оказаться.

Выйдя на площадку с лифтами, Риз уже не обнаружил наблюдаемых им в коридоре людей. Минуя лифты, которыми молодой человек предпочитал не пользоваться из-за непонятной внутренней брезгливости по отношению к этим устройствам, Риз по лестнице поднялся через два этажа и оказался там, где должен был найти Кирилла Генриковича. Всякий раз, когда доктор отсутствовал в своём кабинете, он либо вообще покидал центр, либо находился здесь, где работали другие исследователи, занимавшиеся ни то аналитической психологией, ни то ещё чем-то. Ризу так ни разу не пришлось напрямую столкнуться с этими специалистами.

Здесь никто уже не носил больничных одежд, в этом не было никакой необходимости, поскольку вся клиническая и лабораторная стерильность оставалась на других этажах.

Сегодня и здесь было не много народу. Риз двигался на звук, доносившейся из кабинета, на двери которого висела табличка «старший специалист-аналитик» Снаружи можно было слышать, как приятный женский голос говорил с кем то, и когда Риз подошёл достаточно близко, ему стало понятно, что женщина общалась по телефону. Решив дождаться окончания разговора, Ризу пришлось стоять всего в нескольких шагах от приоткрытой двери. Это позволило ему услышать некоторые фразы, которые говорила женщина, но молодой человек не нашёл в них никакого смысла. Главным образом женщина выражала своё удивление каким-то предстоящим кадровым перестановкам в исследовательском центре, и её сильно удивляло отсутствие, как она выразилась, «существенных оснований» для таких перемен.

По интонации женщины не представлялось возможным определить точно, как она сама относилась к предстоящим переменам, было только ясно, что эти перемены не стали причиной упадка её настроения.

С какого-то момента, Риз смог понять, что услышанный им разговор имел какое-т отношение к самому Кириллу Генриковичу, поскольку женщина несколько раз назвала должность врача. Женщина, в разговоре, позволила себе сделать короткую, едва заметную ремарку относительно личной трагедии главы исследовательского отдела, и что якобы это обстоятельство не могло не оказать влияния на его восприятие действительности.