Роман Арефкин - Арон Гирш. Утерянный исток

«– Но этого быть не может!» – подумал про себя Риз, стараясь не озвучивать свои мысли.

Следующей мыслью, которая посетила его, стала мысль о маршруте. Разумным было задаться вопросом, в каком направлении двигался этот автобус.

Чтобы ответить на этот вопрос, Риз сперва принялся искать глазами листовки с схемой маршрута, какие обычно вывешивались над пассажирскими местами. Но у автобуса не было не только маршрута, но и номера.

Понадобилось какое-то время, прежде чем Риз ощутил, как если бы автобус оторвался от дорожного покрытия и перестал соприкасаться с дорогой. Пропала пресловутая тряска, а вместе с ней, и звук грубого шуршания покрышек, оставался лишь приглушённый шум двигателя, доносившийся из противоположного конца автобуса.

Риз потратил какое-то время на то, чтобы убедиться, что его ощущения не обманывали его, после чего, он встал со своего места и направился в кабинную часть автобуса, где должны были находиться кондуктор и водитель. Попутно Риз хватался руками за поручни, помогая себе продвигаться вперёд. Двигаться оказалось сложно, и хотя не было никаких очевидных препятствий на пути, Риз мог ощущать невидимое сопротивление каждому своему шагу, на подобие того, как это происходит, когда оказываешься вынужден идти навстречу сильному течению.

– Эй, извините! – намеренно громко выкрикнул Риз, чтобы привлечь к себе внимание, но не получил никакого ответа – Куда мы едем?

Никто не отвечал, и только теперь Риз заметил, что внутри салона произошли существенные изменения, а именно погас почти весь свет, а от водительского места исходило слабое свечение. Кроме того, воздух в слоне внезапно стал холодным, руки Риза, хватающиеся за поручни, чтобы двигаться дальше, ощущали покалывание от сильно охладившегося металла.

– Скажите мне, – Риз не унимался – куда мы едем!

Ответа не последовало, и уже добравшись до переднего сиденья, Риз отпустил поручни и постарался перешагнуть за сиденье кондуктора, чтобы оказаться рядом с водительским местом. Это оказалось не сложно, распихивая ногой какие-то кипы бумаг и прочего хлама, он буквально влез в пространство над водительским местом, чтобы обнаружить к собственному изумлению, полное отсутствие кого-либо за рулём автобуса.

Не было ни кондуктора, ни водителя, а тот тусклый свет, что Риз видел ещё с середины салона, излучался приборной панелью, на которой отображались два табло – спидометр и тахометр, причём стрелки обоих приборов указывали на то, что двигатель автобуса работал на устойчивых оборотах, с постоянной скоростью, но никто не нажимал на педаль газа.

Выругавшись, Риз развернулся корпусом в направлении салона и тут же ощутил лицом, что воздух стал намного холоднее, а на поручнях появился узор из инея. С этого момента в сердце Риза поселился настоящий страх, перехватывающий дыхание на считанные мгновения. На одном из пассажирских мест Риз вновь увидел того самого загадочного пассажира, сидевшего в покрытой изморозью одежде. Каждый выдох Риза сопровождался обильным облаком пара, и молодой человек стал ощущать нарастающий кислородный голод, заставивший его делать всё более глубокие дыхательные движения.

– Эй, вы там… – Риз обратился к пассажиру, но не решился сдвинуться с места – что происходит?

В ответ на этот вопрос, голова безмолвного пассажира медленно повернулась лицом к Ризу, и он смог увидеть глаза пассажира. Но возможно именно это обстоятельство лишь усугубило положение Риза, когда молодой человек вдруг понял, что на него были устремлены два лишённых зрачков бельма, закрытых слоем инея. Та перспектива, с которой Риз теперь мог видеть пассажира, позволила молодому человеку различить неестественно бледный цвет кожи человека, который превращался в ярко выраженную синюшность в районе губ. Риз не нашёл в себе сил, достаточных чтобы продолжать смотреть на сидящего на пассажирском месте человека. Как не нашлось у молодого человека и сил, чтобы обманывать себя, он понимал, что там перед ним, в пассажирском кресле сидел труп.

Помимо ставшего невыносимым холода, Риз ощущал сильнейший кислородный голод. Вне зависимости от того, как глубоко он вдыхал, кислород не попадал в организм, и паника охватывала его всё сильнее. Одной рукой он ухватился за горло, другая рука инстинктивно сжала ближайший поручень, не обращая внимание на то, что металл стал ледяным. Утратив всякую возможность контролировать себя, Риз изо всех сил старался сделать хотя бы один-единственный продуктивный вдох, но вместо этого, он подобно рыбе выброшенной на берег, ловил ртом воздух.

В какой-то момент вся тьма, клубы которой стали уже настолько плотными, что казалось вот-вот выдавят внутрь стекла автобусных окон и заполнят собой всё пространство вокруг, исчезли, уступив место яркому белому свету, заполнившему собой всё пространство вокруг и в первое-же мгновение ослепившему Риза.

С болезненной резью в глазах, пришёл и спасительный вдох, первый, затем второй, Риз не обращал внимания на свою слепоту, как не обращал он внимания и на холод, он стремительно наполнял грудную клетку кислородом, который поступал внутрь ненормально-концентрированными порциями, раз за разом, будто неведомая сила вынуждала сам воздух проникать в лёгкие, и эта-же сила сдавливала грудь, вызывая болезненные ощущения в лёгких и между лопатками. Но Ризу было не до этого, отступающий кислородный голод казался избавлением, и все сопутствующие явления казались незначительными. Наконец, все эти ощущения разом оставили его, Риз лежал закрыв глаза, сковываемый холодом, ощущая, как болезненно-яркий свет пытается прорезаться сквозь его сомкнутые веки.

В какой-то момент, словно по мановению руки, этот свет отступил, уступив место нейтральному, серому оттенку света, безболезненному и потому желанному. Риз медленно раскрыл глаза, увидев над собой серое от тяжёлых зимних облаков небо, угрожавшее вот-вот просыпаться снегом. Отведя в стороны руки, Риз нащупал рыхлый снег вокруг и под собой, не веря своим ощущениям, он набрал полные ладони этого снега и поднёс к лицу, практически утыкаясь носом в снег. Наконец, отбросив хлопья снега в стороны, он сделал глубокий вдох, почувствовав воздух на вкус, это позволило ему обрести уверенность в том, что он теперь находился где-то на открытом пространстве.

Риз предпринял попытку перевернуться на живот и осмотреться. Вокруг был только снег, бескрайнее белое поле, уходящее до горизонта, где соединяясь с небом, пространство образовывало нечто единое, неразделимое на осязаемые категории.

Поднявшись на ноги, Риз ощутил, что от боли не осталось и следа, и каждое движение было лёгким, свободным от какого-либо сопротивления. Сделав ещё один глубокий вдох и последующий выдох, Риз обнаружил отсутствие облака пара, и затем осознал, что вокруг него, в пространстве, больше не было холода. Это казалось столь странным, что молодой человек склонился к земле и зачерпнул полные ладони снега, который также не имел на ощупь никакой температуры, смял содержимое в руках, позволяя сыпучей субстанции найти выход наружу.