Дэниел Шектер - Семь грехов памяти. Как наш мозг нас обманывает

Фрагментарная информация может помочь: она дает подсказки, позволяющие в конечном счете найти все слово. И хотя «злые сестры» могут продлевать это состояние, отвлекая нас от поиска, некоторые слова, звучащие как целевые, содействуют нам так же, как фрагментарные сведения, – через намеки, выявляющие верную цель. Бёрк и Маккей рассказывают о том, как один человек не мог вспомнить название калифорнийского города Охай (на английском оно звучит как «о-хи») и пробормотал в отчаянии: «O, hell!» («О черт!») [128] Burke et al. 1991, p. 550. Слово hell , схожее по звучанию, сразу же вызвало отклик, и искомое название пришло на ум. Оно не играло ни роль «злой сестры», ни роль запасного пути к нужному слову. Выражения «O, hell!» не было в области поиска, о которой думал человек, – из списка городов Калифорнии. И хотя из-за отвлекающих «злых сестер» молодые люди чаще пожилых склонны дольше пребывать в состоянии, при котором нужное слово находится очень близко, также выше вероятность того, что они быстрее избавятся от таких состояний, поскольку вызывают потенциальные подсказки – частичную информацию и похожие звуки, – а не просто «пустоту» [129] Отвлечение внимания от «злой сестры»: превосходный обзор: A. S. Brown 1991. .

Возможно, из-за того, что «злые сестры», отвлекая нас от цели, могут продлить состояние, при котором слово вертится на языке, иногда мы советуем друг другу заняться другим делом, надеясь, что недоступная цель появится сама, когда внимание переключится от «злой сестры». Мать одной моей знакомой советовала дочери думать о шоколадном торте, пока та пытается вспомнить слово. Дневниковые исследования показывают: так прекращается треть, а то и половина таких состояний, и искомые слова словно всплывают из ниоткуда. Другие стратегии избавления от «вертлявых» слов – либо сознательный поиск по алфавиту, либо создание слов с похожим звучанием, либо обращение к внешним источникам, тем же энциклопедиям или словарям.

Слово может перестать вертеться на языке и неожиданно появиться из ниоткуда, потому что влияние «злых сестер» со временем ослабевает. Появление слова может отражать и «созревание», которого мы не осознаем: возможно, мозг продолжает бороться с доступом даже тогда, когда сознательное внимание переключается на другое. Впрочем, подтверждений этой идеи мало, и подозреваю, многие «спонтанные» явления – это результат действия сигналов, которых мы не замечаем, но которые тем не менее ведут нас к цели. Один человек никак не мог вспомнить имя героини из комиксов Аль Каппа. Через несколько дней он поехал кататься на велосипеде, подумал о том, как замечательно с ветерком мчаться в майские денечки, а потом вдруг вспомнил прежде недоступное имя: Дейзи Мэй! [130] Имя героини, Daisy May, звучит на английском примерно так же, как сочетание days in May – «майские дни». [131] Дейзи Мэй: A. S. Brown 1991. P. 214. В восторге от того, что слово наконец-то нашлось, легко упустить из виду или забыть о сигнале, который и расставил все на свои места, повысив оценку того, как часто слова появляются «спонтанно». Кстати, в лабораторных исследованиях, когда людей просят мыслить вслух, пытаясь избавиться от блокады, почти все решают стратегии сознательного поиска по намекам, и почти никаких непроизвольных всплесков не наблюдается [132] Мысли вслух при блокировке извлечения и избавление по прошествии времени от состояний, при которых слово вертится на языке: Read – Bruce 1982. . Возможно, это связано с тем, что в лаборатории люди полностью сосредоточены на своих когнитивных процессах, им проще заметить едва уловимые сигналы, сумевшие пробудить воспоминание.

Но как насчет ситуации, которую я описал в начале главы, когда вы осеклись на имени знакомой, стесняетесь это показать и отчаянно хотите быстро его вспомнить? Если не удается извлечь из памяти хотя бы часть фонологических представлений – первую букву, количество слогов, – то порой полезно пробежаться по алфавиту. Исследования показали: когда люди видят знакомое лицо и не могут вспомнить имя, вспоминать его первые буквы эффективнее, нежели сведения о том, где и кем работает человек [133] Первые буквы: Brennen et al. 1990, Hanley – Cowell 1988. . Если получится восстановить первые буквы, попробуйте на их основе вспомнить предыдущие встречи, когда называли знакомую по имени, и постарайтесь не попасть на ложную приманку «злых сестер» – это тоже поможет в решении проблемы. «Злые сестры», вероятно, содержат некоторые звуки, похожие на искомое слово, и их можно использовать как подсказку для отклика памяти, но бесконечно твердить слово или имя – и при этом знать, что оно неверно, но повторять его лишь потому, что оно дает вам чувство близости к цели, – так вы просто продлите агонию.

При попытке вспомнить имена можно занять и упреждающую позицию. Если принять идею о том, что имена трудно найти, потому что они изолированы от понятийных представлений, то уместно время от времени просматривать имена знакомых – особенно тех, с кем вы встречаетесь нечасто или время от времени, – и делать их более значимыми. Например, если вы знаете, что вашего бухгалтера по налогам зовут Билл Коллинз, это не говорит вам ничего особенного. И поскольку вы видитесь с ним пару раз в год, обычно ранней весной, он – хороший кандидат в недоступные имена. И все же вы можете уточнить имя так, чтобы оно имело смысл: представьте, как игривая колли выхватывает из кармана вашего бухгалтера, скажем, Билль о правах. Этот вид техники кодирования был эффективен, когда люди заучивали совершенно новые имена [134] Заучивание и перекодирование имен: Milders et al. 1998. . Он полезен и при «перекодировании» знакомых имен, поскольку помогает укрепить хрупкую связь понятийных и фонологических представлений, из-за которой имена так легко уходят в «недоступную» область. И если вы направите усилия на упреждающее кодирование имен, которые выпадали из памяти в прошлом или выпадут из нее в будущем, а при попытке их вспомнить будут вертеться на языке (если вы встречались с людьми давно или не столь часто), то вы уменьшите вероятность повторного ухода этих имен в «зону беспамятства».

И вновь о вытеснении

В марте 1998 г. в суде Торонто двадцатилетняя Синтия Энтони не признала себя виновной в убийстве своего ребенка, которому было двадцать три дня от роду [135] Синтия Энтони: Drummie 1998. . Газета Toronto Sun от 19 марта вышла с заголовком в поддержку обвиняемой: «Мать: “Я забыла, как упала”». Энтони заявила, что споткнулась о телевизионный кабель и уронила ребенка на кафель. Но она не упомянула об этом, когда ее допрашивала полиция вскоре после смерти младенца. На суде Энтони объяснила, что трагический случай «поверг ее в шок» и она «заблокировала его в памяти». Она сказала присяжным, что память вернулась к ней лишь спустя месяцы, когда она рассматривала фотографии ребенка. На следующий день психиатр дал показания в ее пользу. «Врач: “Блокировка памяти возможна!”» – гласила Sun. «Масштабы трагедии, которую она пережила, могут сделать ее более подверженной амнезии», – подтвердил доктор Грэм Глэнси.