Дэниел Шектер - Семь грехов памяти. Как наш мозг нас обманывает

Исследования памяти на основе нейровизуализации предполагают: такие отделы в левой префронтальной коре связаны с отражением прошлых впечатлений и извлечением определенных аспектов былых событий. В опытах, которые вместе со своей группой провела Марсия Джонсон, психолог из Йельского университета, активность левой префронтальной коры при извлечении воспоминаний была наибольшей, когда люди вспоминали подробности прошлых эпизодов. Если у пациентов с тяжелой депрессией больше проблем с активацией ключевых областей левой лобной доли, возможно, они особенно уязвимы и постоянно извлекают чрезмерно общие воспоминания [321] Лобная активность в левом полушарии и воспоминания о подробностях: Nolde et al. 1998. . Здоровый человек может этому противостоять, вспоминая «хороший» опыт. Если мою статью отклонит научный журнал – тем самым напомнив мне, что мои статьи отклоняли уже не раз, а значит, паршивый из меня исследователь, я смогу вспомнить о статьях, которые рецензенты журнала принимали с восторгом, и благодаря этому обрету уверенность, пересмотрю отклоненную статью и, может быть, решу издать ее в другом месте. Но если я впаду в депрессию и не смогу вспомнить ни о чем конкретном, меня, возможно, захлестнут навязчивые воспоминания общего характера, навеянные отчаянием: «Меня всегда гонят лучшие журналы…»; «Я неудачник, у меня снова ничего не вышло…», и это еще больше усилит отчаяние. А еще такому разрушительному циклу вполне может способствовать дисфункция левой лобной доли.

Итак, зацикленность расцветает на почве разочарования, грусти и сожаления. А теперь пора засвидетельствовать всю силу седьмого греха: нас ждет мир травмирующих переживаний.

Ужас из прошлого

В Сакаи… произошло настолько страшное землетрясение, что одни лишились чувств; других это ужасное зрелище настолько потрясло, что они перестали осознавать себя и свои действия. Власий, христианин, сообщивший о случившемся, был так напуган, что даже по прошествии двух месяцев не мог вернуть себе душевный покой и изгнать воспоминания из разума. Те люди, которые непосредственно столкнулись со стихией, при одном только напоминании о ней, при одной только мысли о пережитом приходили в волнение, даже спустя годы, даже спустя всю жизнь.

В классическом трактате XVII в. «Анатомия меланхолии» англичанин Роберт Бёртон описал разрушительные психологические последствия древнего землетрясения. Опыт Власия и других, полученный ими в Сакаи, повторялся бесчисленное количество раз на протяжении веков и тысячелетий: травматические переживания почти всегда ведут к навязчивым воспоминаниям об ужасном событии [322] Землетрясение в Сакаи: Burton 1621/1989. P. 336. .

В XX в. пагубные последствия травматических переживаний для памяти и других психических функций были впервые признаны научным сообществом во время Первой мировой войны [323] Военный невроз и британский правительственный комитет: Bogacz 1989. . Врачи начали лечить «военный невроз» – состояние, при котором солдаты, пребывая в постоянной опасности, становятся недееспособными из-за кошмаров и воспоминаний о встречах со смертью. После войны по инициативе британского правительства был создан комитет, который должен был определить, могли ли солдаты, казненные за трусость, страдать от военного невроза? После Второй мировой войны последовала новая волна психических травм, но то, что сейчас называется посттравматическим стрессовым расстройством, врачи признали повсеместно и официально только после войны во Вьетнаме. Больницы и другие организации, которым поручили заботу о вернувшихся ветеранах, словно накрыло лавиной: память о войне и вечные кошмары мешали бойцам вернуться к нормальной жизни и снова влиться в общество.

Навязчивые воспоминания – результат любого травмирующего опыта, будь то война, жестокость, изнасилование, надругательство, землетрясения и иные стихийные бедствия, пытки, заключение в тюрьму, автоаварии… Не думайте, будто такие события – редкость, эпидемиологические исследования показывают, что более 50 % женщин, а также 60 % мужчин переживали подобные состояния хотя бы один раз в жизни [324] Эпидемиологические исследования травм: обсуждение оценки распространенности явления: Leskin et al. 1998. P. 984. . Воспоминания, порожденные таким опытом, обычно принимают вид ярких образов и порой сохраняют в мельчайших деталях такие подробности травмы, о которых выжившие больше всего хотели бы забыть. Они могут преследовать нас в любом виде, но визуальные образы встречаются чаще всего. Анке Элерс, психолог из Оксфорда, изучала восприятие навязчивых воспоминаний у жертв насилия и участников автокатастроф. Зрительные образы преобладали почти у всех. При этом у некоторых травмирующий случай «будто застыл как на снимке», у других напоминал «кадр из фильма». Другие чувства тоже были активными: более половины переживших насилие и пострадавших в автоаварии сообщали о том, что их преследуют воспоминания в виде запахов, звуков или телесных ощущений [325] Чувства, вовлеченные в травматические воспоминания: Ehlers – Steil 1995; Ehlers – Clark 2000. .

Посттравматическое стрессовое расстройство, или ПТСР, часто ассоциируется с депрессией. Крис Брюин сравнил навязчивые воспоминания у тех, кто пережил травмирующее событие, и у тех, кто страдал от депрессии, но не получил травм [326] Навязчивые воспоминания о травме и депрессии: Reynolds – Brewin 1999. . При посттравматическом стрессовом расстройстве больные сообщали о навязчивых воспоминаниях и «кадрах из прошлого» чаще, нежели при депрессии, но характер воспоминаний был в основном одинаков в обеих группах [327] Диагноз «посттравматическое стрессовое расстройство»: обсуждение: Ehlers – Clark 2000, Leskin et al. 1998. . Впрочем, пережившие травму сообщали о более необычных диссоциативных переживаниях: они порой чувствовали, будто все это происходит с кем-то другим, а они наблюдают со стороны.

Исследования показывают: тех, кто пережил травму, тревожные навязчивые воспоминания преследуют на протяжении дней и недель. Но, как показал Жан ван де Вельде, не все страдают от них месяцами, годами и десятилетиями. И только если люди испытывают их длительное время после события и не могут вернуться к нормальной жизни, им ставится диагноз «посттравматическое стрессовое расстройство».

Иных травма затягивает так, что они «застревают» в прошлом [328] «Жизнь только прошлым»: Holman – Silver 1998. . Исследования, в которых в качестве испытуемых выступали ветераны Вьетнама и жертвы полового насилия, показывают, что у людей, которые живут только прошлым, даже спустя много лет после травмирующего события уровень психологического стресса остается более высоким, нежели у тех, кто сосредоточен на настоящем и будущем. Высокие уровни стресса, в свою очередь, еще сильней приковывают внимание к прошлому, – и создается разрушительный замкнутый круг воспоминаний, такой же, как при депрессии.