Алан Джасанов - Мозг: прошлое и будущее [Что делает нас теми, кто мы есть]

Недавно я побывал на встрече с сотрудниками Конгресса США, которые пришли ко мне в университет узнать о том, какие у нас идут исследования по нейрофизиологии. После кратких сообщений ученых гостям предложили задать несколько вопросов. Желающих оказалось очень много. Один из первых посетителей, кому предложили высказаться, перешел сразу к сути дела:

– Будет ли найден способ улучшить когнитивные способности?

Этот вопрос тут же вызывает в воображении постапокалиптические картины страшных злодеев, нашпигованных всевозможными бионическими протезами мозга – точь-в-точь ужасный Борг из «Звездного пути». Но есть и относительно мирные примеры – гораздо более скромные технологические имплантаты, которые улучшают память и сенсорные способности персонажей канадского научно-фантастического сериала «Континуум». Научно-технический прогресс в области связи между машинами и мозгом делает перспективу создания подобных вживляемых механизмов для улучшения когнитивных способностей более реалистичной. Свыше 30 000 людей во всем мире носят мозговые имплантаты, которые облегчают симптомы двигательных расстройств вроде болезни Паркинсона и мышечной дистонии, стимулируя конкретные участки мозга крошечными электрическими импульсами [294] J. Horgan, «The forgotten era of brain chips», «Scientific American» 293 (2005): 66–73. . А создание оптогенетики – метода оптической нейростимуляции, с которым мы мимоходом познакомились в главе 2, – позволяет надеяться, что ученые когда-нибудь научатся манипулировать мозгом с той же легкостью, с какой сегодня мы печатаем на компьютерной клавиатуре: вводить новую информацию, управлять вниманием, производить вычисления со скоростью, недоступной естественному мозгу [295] J. Gorman, «Brain Control in a Flash of Light», «New York Times» , 21 апреля 2014 года. .

Тут и логично, и уместно спросить, насколько такие фантазии близки к реальности. Однако моя коллега Лора Шульц как-то раз проявила нестандартность мышления, ответив вопросом на вопрос: «А вы сегодня утром пили кофе?» Лора, конечно, намекает, что кофе – это низкотехнологичный способ повысить когнитивные способности, к которому многие из нас прибегают ежедневно, и для этого не нужно никаких футуристических мозговых имплантатов и хирургических операций, которые, вероятно, подразумевал спрашивающий. Хотя кофе – это совсем не так зрелищно, как снаряжение киборга, его гораздо легче применить, чтобы показать себя молодцом при работе над сложным проектом.

А нестандартным ответ Лоры был потому, что остроумно подсказывал, как отойти от стереотипных представлений об улучшении когнитивных способностей. К тому же ее реплика соответствует теме этой главы: факторы, влияющие на процесс познания, далеко не всегда ограничены стенками черепной коробки и воздействуют исключительно на мозг. Кофе тихо-мирно переваривается пищеварительной системой. Действующее вещество кофе – кофеин – распространяется по всему организму и влияет на состояние всех систем, а не только мозга. Он тормозит действие молекулы-посредника аденозина . Блокировка аденозина в отделе мозга под названием вентролатеральное преоптическое ядро непосредственно вызывает возбуждение, которое, в свою очередь, запускает перемены в масштабе всего организма – повышает артериальное давление и уровень гидрокортизона, а также вызывает легкую тревожность и стресс [296] W. R. Lovallo et al., «Caffeine stimulation of cortisol secretion across the waking hours in relation to caffeine intake levels», «Psychosomatic Medicine» 67 (2005): 734–739; J. R. Schwartz and T. Roth, «Neurophysiology of sleep and wakefulness: Basic science and clinical implications», «Current Neuropharmacology» 6 (2008): 367–378. . Таким образом, кофеин задействует сложные взаимосвязи между мозгом и телом, от которых и зависит субъективное ощущение бодрости, которое придает нам чашка кофе.

В части II этой книги мы подробнее рассмотрим влияние сакрализации мозга на наши представления о медикаментозных и технологических средствах воздействия на наше сознание как прямо через мозг, так и извне. Но сначала остановимся на последнем, особенно важном аспекте самой сакрализации – на мысли, что наш мозг и наш разум можно отделить от окружающего мира.

«Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле», – говорит Бог в книге «Бытие» (Бытие 1:26). Не считая самого Господа, люди властвуют над планетой единолично, не ждут милостей от природы, а берут их у нее, приказывают, а не подчиняются, потребляют блага, а не служат кому-то пищей. Подобные представления о гегемонии Homo sapiens разделяет сегодня большинство человечества независимо от религии и стиля жизни. Даже убежденные веганы и буддисты, которым отвратительна мысль о порабощении животных, вносят свой вклад в глобальную цивилизацию, которая все сильнее захватывает планету, строит города, налаживает транспортные системы, развивает промышленность и сельское хозяйство. Как принято говорить, мы живем в эпоху антропоцена.

Было бы преуменьшением утверждать, что победа человека над природой невозможна без участия мозга. Каждый из нас, по всей видимости, способен контролировать свое ближайшее окружение благодаря способности осуществлять произвольные действия, и в прошлом эта способность ассоциировалась с метафизической душой или «я», однако в последние десятилетия узурпирована центральной нервной системой. «Все больше ученых согласны, что нет нужды выносить „я“ за пределы тела, – писал знаменитый нейрофизиолог Питер Милнер в своей книге „Автономный мозг“ [298] Peter M. Milner, «The Autonomous Brain: A Neural Theory of Attention and Learning» (Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum, 1999). . – Его удобнее считать сложным неврологическим механизмом, который часто называют исполнительной системой мозга». Специалист по когнитивным наукам Патрик Хаггард из Университетского колледжа в Лондоне подобным же образом отмечает, что «в современной нейрофизиологии все сильнее намечается тенденция считать, что произвольное действие основано на специфических мозговых процессах» [299] P. Haggard, «Human volition: Towards a neuroscience of will», «Nature Reviews Neuroscience» 9 (2008): 934–946. . Отчасти эта тенденция вызвана знаменитыми экспериментами ученых вроде Бенджамина Либета, который в 80-е годы XX века показал, что на основании электрических сигналов из мозга можно предсказывать несомненно произвольные движения человека еще до того, как он принял осознанное решение действовать [300] B. Libet, C. A. Gleason, E. W. Wright, and D. K. Pearl, «Time of conscious intention to act in relation to onset of cerebral activity (readiness-potential): The unconscious initiation of a freely voluntary act», «Brain» 106 (Part 3) (1983): 623–642. . В сущности, мозг «знает», что мы будем делать, еще до того, как мы сами об этом догадываемся. А следовательно, мозг всем управляет, потенциально определяет все наши поступки и принимает за нас решения более или менее самостоятельно. По выражению нейрофизиолога Дэвида Иглмена, мозг – это «центр управления операцией, который руководит всем и собирает донесения через маленькие порталы в бронированном бункере черепа» [301] David Eagleman, «Incognito: The Secret Lives of the Brain» (New York: Vintage Books, 2012). .