Владимир Мезенцев - Земля неразгаданная [Рассказы о том, как открывали и продолжают открывать нашу планету]

Афанасий видит, как бедно живет трудовой народ: «Земля весьма многолюдна; сельские люди очень бедны („голы вельми“), а бояре богаты и роскошны; носят их на серебряных носилках и водят перед ними до 20 коней в золотых сбруях; и на конях же за ними 300 человек, да пеших 500 человек, да трубников 10, да литаврщиков 10, да свирельников 10».

Невиданная роскошь богачей особенно поражала при выездах мусульманских султанов. В таких процессиях выступали лошади и верблюды, сотни слонов, покрытых парчой. На спине у боевых слонов сидели по десятку вооруженных людей, иногда с пушками.

У коней сбруя, украшенная золотом; у слонов — позолоченные латы. На султане кафтан, усеянный яхонтами, шапка украшена огромным алмазом. На нем три окованные золотом сабли; с ним лук, украшенный яхонтами.

Путешествуя по стране, Никитин близко познакомился со многими людьми, и они отнеслись к нему с полным доверием: «Не стали таиться ни в чем, ни в еде, ни в торговле, ни в молитве, ни в иных вещах; жен своих также не скрывали». Афанасий свободно говорил на тюркских, фарси (персидском) и других языках.

Более трех лет провел он в Индии и все это время наблюдал, изучал жизнь «страны чудес». Домой он возвращался через тот же Ормуз, но далее направился не к Каспийскому морю, а к Черному, в Трабзон. Здесь ему едва хватило денег, чтобы заплатить за место на корабле, отплывающем в Кафу (Феодосию).

Последний переход — через третье, Черное море — был очень тяжелым. Почти две недели сильный северный ветер не позволял даже выйти из гавани. В Крыму корабль оказался сперва в Балаклаве, затем несколько дней пережидал штормовую погоду в бухте Гурзуфа. В Кафу Афанасий Никитин прибыл 5 ноября 1474 года.

Впереди была уже родная земля. Но до родного дома отважный землепроходец так и не дошел. Он умер по дороге в Москву, недалеко от Смоленска. Какими были его последние дни, теперь уже никто не расскажет.

Спутники Афанасия Никитина привезли в Москву его тетради (подробный рассказ о «хожении» в далекую Индию), которые надолго «залегли» в архивах. Открыл их для науки историк Н. М. Карамзин. Разбирая архив Троице-Сергиева монастыря, он обнаружил и сразу же высоко оценил записки русского путешественника.

…В 1960 году индийский писатель X. Аббас при встрече с Борисом Полевым сказал: «При колонизаторах во всех наших университетах юношеству внушали, что Индию открыл для Европы и европейцев Васко да Гама. Он якобы первым описал Индию. Но это же историческая ложь, ваш соотечественник был у нас на тридцать лет раньше. Ваш соотечественник был коммерсант, он открывал дорогу дружбы, он писал как сын великого народа о другом великом народе. Афанасий Никитин относился к народу Индии не только с интересом, но и с уважением».

Об открытии Нового Света Христофором Колумбом написано много книг. Сохранились путевые записи самого Колумба о том, как проходило плавание, как моряки увидели желанную землю. Однако историков уже давно интересовала загадка, связанная с судебным иском к адмиралу Колумбу одного из его матросов. Но расскажем все по порядку.

Каравеллы Колумба уже второй месяц находятся в неизведанных водах Атлантического океана. Постоянный восточный ветер гонит их все дальше и дальше от родных берегов. Матросы со страхом говорят о том, смогут ли они вернуться.

Проходит еще неделя, и люди уже открыто выражают неповиновение капитану, завлекшему их на край света. Ни угрозы Колумба, ни его уверения, что земля близко, не помогают.

Здесь стоит напомнить, что в экипажах кораблей было довольно много уголовных преступников, взятых принудительно: матросы не соглашались принять участие в столь опасной экспедиции.

Но судьба милостива к мореплавателю. 11 октября 1492 года матросы вылавливают в океане ветку шиповника со свежими цветами и палку, явно обработанную руками человека.

Страх и отчаяние сменяются великой надеждой: земля близко! Адмирал отдает приказ особенно внимательно следить за горизонтом и напоминает всем матросам, что по приказу короля и королевы Испании первый, кто увидит неизвестную землю, получит годовую ренту в десять тысяч мараведи.

Наступает последняя ночь перед открытием. Сам Колумб ни на минуту не покидает капитанского мостика, до боли в глазах всматривается в темный горизонт.

И — какая удача! — он первый видит на темном горизонте далекий мерцающий свет. Адмирал отдает приказание вызвать наверх королевского постельничего и полномочного инспектора короны.

Они подтверждают: в океане виден свет. Составляется акт, в котором записывается, что присутствующие на капитанском мостике действительно видели «нечто подобное огоньку восковой свечи, который то поднимался, то опускался». Фиксируется и время — около 10 часов вечера.

Через час на горизонте появилась луна и осветила… безбрежный океан. Земли не было. Только через четыре часа, перед рассветом с каравеллы «Пинта», идущей впереди флагманского судна, прогремел долгожданный сигнал. Вахтенный матрос Родриго де Триана, сидевший на мачте, закричал: «Земля! Земля!», и тут же выстрелила бомбарда.

Вместе с первыми лучами солнца перед мореплавателями открылся низменный остров, которому Колумб дал имя Сан-Сальвадор. Объявив его собственностью Испании, он сообщил своим подчиненным, что увидел эту землю еще ночью, задолго до того, как матрос с «Пинты» закричал «Земля!», поэтому и королевская рента в десять тысяч мараведи принадлежит ему, адмиралу.

Вот тут-то и кроется загадка, на которую историки не могли дать ответа в течение веков. Все, кто знакомился с подробностями открытия Сан-Сальвадора, убеждались в том, что Колумб не мог видеть вечером 11 октября в океане огни с острова: слишком далеко еще находилась флотилия от земли.

Неужели знаменитый мореплаватель польстился на деньги, обещанные королем и королевой, и по существу обокрал своего матроса?

Да, отвечают одни исследователи, именно так и было. Колумб проявил здесь «отвратительную жадность», тем более недостойную столь великого человека, что размер годовой ренты, назначенной за увиденную землю Нового Света, был совсем небольшим по сравнению с другими благами, которыми пользовался Колумб как адмирал и как вице-король вновь открытых земель.

Но были и другие точки зрения.

Соглашаясь с тем, что Колумб не мог видеть огней на острове Сан-Сальвадор, некоторые историки объясняли происшедшее тем, что Колумба интересовали в этом случае не деньги, а слава. Адмирал хотел, чтобы о нем было написано: он не только возглавил великую морскую экспедицию, но и первым увидел новые земли.

И ради этого пошел на то, чтобы отнять у матроса заслуженную им награду. Обиженный попытался восстановить справедливость через суд (матрос против адмирала!), но Колумб настоял на своем и до конца дней получал эту сомнительную ренту.