Карл Циммер - Она смеется, как мать [Могущество и причуды наследственности] [litres]

«Мне думается, что репликатор нового типа недавно возник именно на нашей планете» [987] Перевод Н.О. Фоминой. – Прим. пер. , – заявил Докинз [988] Dawkins 2016, p. 248. Русский перевод: Докинз Р. Эгоистичный ген. – М.: АСТ: CORPUS, 2013. . С возникновением человечества наша планета стала заполняться самовоспроизводящимися фрагментами культуры, среди которых «мелодии, идеи, модные словечки и выражения, способы варки похлебки или сооружения арок». Исследователь решил, что эти новые репликаторы заслуживают собственного названия, такого же простого, как ген. Он окрестил их мемами, опираясь на греческое слово, означающее «подражание».

«После смерти, – писал Докинз, – от нас остаются две вещи: наши гены и наши мемы».

Докинз рассказал о мемах столь увлекательно, что эта концепция прочно засела в умах многих читателей [989] Aunger 2006. . Некоторые исследователи попытались создать науку о мемах, даже был основан Journal of Memetics . Они использовались для объяснения религиозных убеждений. Утверждалось, что именно благодаря мемам у нас развился большой мозг. Представление о них вышло далеко за пределы академических кругов. Мемы стали популярными ярлыками трендов и лозунгов. Создатели рекламы считали себя разработчиками мемов. А когда возник интернет, он оказался уникальной средой для их распространения. «Интернет фактически стал фабрикой мемов», – заявила газета Financial Times в 1996 г. [990] Цит. по: Burman 2012.

В том году только 2 % населения Земли пользовалось интернетом. Люди изо всех сил пытались пробиться туда с медленных настольных компьютеров через пищащие модемы. За последующие десятилетия интернет расширил свои границы, проник в телефоны, автомобили и холодильники. К 2016 г. почти половина населения Земли рыскала по его просторам. Первые электронные рассылки и форумы уступили дорогу гигантским социальным сетям. По этой новой меметичной экосистеме начали гулять лолкоты и Сумасшедший и отвратный засранец медоед. Веб-сайт Know Your Meme систематизировал тысячи цифровых репликаторов, чтобы помогать озадаченным пользователям бежать в ногу с новыми мемами, а забывчивым – вспоминать мемы прошлых лет. Президентские выборы 2016 г. в США фактически стали войной мемов, потому что в них использовались настоящие или поддельные истории и фотографии, распространяющие политические сообщения.

Сама структура интернета способствует мемам. Природа гена, как часто подмечал Докинз, – цифровая. Он кодирует белок или РНК с помощью последовательности из всего четырех вариантов оснований. Будучи цифровой информацией, ген имеет возможность точно копироваться. Компьютерный файл, состоящий из последовательности нулей и единиц, можно скопировать так же безошибочно.

Конечно, и там и там случается, что копирование оказывается несовершенным – из-за ошибок в результате неаккуратной работы ферментов или разрыва соединения с сервером. Но молекулярная коррекция и программное обеспечение для исправления ошибок позволяют устранить большинство из них. Социальные сети упорно трудились над тем, чтобы сделать репликацию не только точной, но и простой. Вам не нужно копаться в HTML-коде вашего любимого политического лозунга или видео сумасшедшего русского водителя. Вы жмете «Поделиться». Вы делаете ретвит. Мемы можно не просто без проблем распространять, их так же легко отслеживать. Специалисты по обработке данных умеют прослеживать мемы с такой же математической точностью, с какой генетик отслеживает аллель устойчивости к антибиотикам в культуре бактерий в чашке Петри.

Через 40 лет после публикации «Эгоистичного гена» Докинз написал послесловие к юбилейной версии, с удовлетворением оглядываясь на свою идею. «Слово “мем” становится, по-видимому, хорошим мемом», – заявил он [991] Dawkins 2016, p. 423. .

Однако вполне возможно, что вы никогда не слышали об отвратном медоеде. Мем в интернете успешен только тогда, когда удерживает внимание людей достаточно долго, чтобы рассмешить или устрашить их, плюс увлечь настолько, что они передадут его другим. Мемы плохо задерживаются в наших умах. Они не объединяются с другими понятиями или ценностями и не вырастают в более сложное культурное явление. Сегодняшний интернет-мем вытесняется из центра внимания следующим событием, вызывающим изумление или ужас. Отвратный медоед никогда никого не научит, как есть нарду.

У Докинза были более сильные амбиции в отношении мемов. Он хотел объяснять с их помощью всё – от технологий до религии. Однако эти амбиции в основном остались неудовлетворенными. Journal of Memetics закрылся в 2005 г., и нового журнала в его нише не появилось. Многие культурологи пришли к выводу, что мемы – слишком поверхностное явление и с их помощью не удастся копать в глубину. Но еще в 2003 г. ученые из Стэнфордского университета Пол Эрлих и Маркус Фельдман объявили, что науке пора похоронить мемы. По их словам, «определить основные механизмы развития нашей культуры – сложная задача. Последние попытки использования идеи мема оказались тупиковыми» [992] Ehrlich and Feldman 2003. .

Вместо препарирования мемов многие исследователи в первую очередь заняты поиском биологических предпосылок, обеспечивших возможность развития человеческой культуры [993] Haidle and Conard 2016. . По-видимому, самый фундаментальный элемент – это обучение.

Но не просто обучение. Уиллс и Бёрк могли живыми и здоровыми вернуться в Мельбурн, если бы были способны научиться готовить нарду, руководствуясь собственными рассуждениями. Однако они оказались умны недостаточно – уж точно не до уровня коллективного опыта сотен поколений яндруванда. Культура держится на социальном обучении, на способности людей перенимать опыт друг у друга. Однако оказалось, что социальное обучение возникло задолго до появления человеческой культуры. Наш вид не обладает монополией на этот навык. В 2016 г. группа ученых открыла, что даже у шмелей есть культурная преемственность.

Ларс Читтка, биолог из Лондонского университета королевы Марии, вместе с коллегами провел эксперимент, обучая земляных шмелей извлекать сахар из искусственных цветов [994] Alem et al. 2016. . Цветок представлял собой синий пластиковый диск с лункой в центре, в которой находилась порция глюкозы.

Читтка и его коллеги привязали к каждому цветку по нитке и положили цветы под маленькую прозрачную пластину, сделанную из оргстекла. Затем ученые запускали шмелей в камеру с цветами и наблюдали за ними. Насекомые могли видеть цветки сквозь оргстекло, но не могли добраться до них. Чтобы получить сахар, надо было сначала, потянув за нитку, достать цветок из-под пластины. Читтка с коллегами провел этот эксперимент на 291 шмеле. Ни один не смог догадаться, как достать сладкое.