Джеймс Уотсон - ДНК. История генетической революции

В 2009 году Алонсо Кинга-младшего арестовали в штате Мэриленд за сексуальное надругательство. Фингерпринт его ДНК попал в базу ФБР и совпал с образцом, собранным в 2003 году при расследовании так и не раскрытого изнасилования. Кинга-младшего признали виновным в этом преступлении и осудили на пожизненное заключение, но он успешно обжаловал приговор, доказав, что имеет право на защиту приватности в соответствии с четвертой поправкой. Через четыре года дело « Штат Мэриленд против Кинга » дошло до Верховного суда. В 2013 году суд голосованием «пятеро против четырех» постановил, что полиция вправе брать анализ ДНК у человека, арестованного за серьезное преступление, – фактически точно так же, как отпечатки пальцев. «Не обольщайтесь и не радуйтесь, – предупредил судья Антонин Скалиа, объясняя, почему голосовал против в этом деле, – ваша ДНК может попасть в национальную базу данных, если вас хоть раз арестуют (заслуженно или незаслуженно) по какой бы то ни было причине».

Борцы за гражданские права активно возмутились этим решением, причем небезосновательно: ведь фингерпринт ДНК – не то же самое, что отпечатки пальцев. Он представляет собой высокоспецифичные гибридизационные полосы на электрофореграммах, полученных с помощью ДНК-фингерпринтирования, и отражает индивидуальный полиморфизм длин рестрикционных фрагментов геномной ДНК, причиной которого могут быть мутации в пределах сайта рестрикции, изменение числа повторов в ДНК. В принципе, взятый таким образом фингерпринт ДНК можно использовать далеко не только для установления личности; он может многое о человеке рассказать. Например, есть ли у меня мутации, которые могут привести к муковисцидозу, серповидноклеточной анемии либо болезни Тея – Сакса. Когда-нибудь, в недалеком будущем, можно будет узнать, есть ли у вас генетическая предрасположенность к шизофрении, алкоголизму или к насилию и социально опасному поведению. Может ли генетическое профилирование в самом деле стать новым орудием, которое позволит правоохранительным органам работать на опережение? В 1956 году Филип Дик написал роман «Особое мнение», по которому в 2002 году был снят одноименный фильм, – и сегодня научно-фантастический сюжет этого фильма уже не так далек от реальности, как могло бы показаться.

Чем бы ни окончились нынешние споры о том, кто обязан сдавать образцы ДНК на анализ и с какими мерами предосторожности следует хранить эти образцы, факт остается фактом: пока я пишу эти строки, генетическая дактилоскопия набирает обороты. В 1990 году ФБР организовала собственную базу данных по ДНК под названием CODIS (Объединенная система индексирования ДНК). В 2002 году там насчитывалось уже более миллиона ДНК-фингерпринтов, а в 2015 году – более 10 миллионов записей. С момента основания CODIS была использована для идентификации примерно 4500 лиц, причем иным образом провести такую идентификацию было бы невозможно.

Важнейший довод в пользу ведения такой общенациональной базы данных – создание потенциала для раскрытия преступлений по «холодным следам». Допустим, следователи нашли на месте преступления образец ДНК в пятнышке крови на разбитом окне, в сперме на нижнем белье – и сделали фингерпринт. Теперь предположим, что все традиционные методы расследования не дают результата, но при вводе фингерпринта в базу CODIS в ней обнаруживается соответствие человеку, включенному в базу данных. Именно это и произошло в Сент-Луисе в 1996 году. Полиция расследовала два случая изнасилования юных девушек – преступления были совершены на противоположных концах города. Хотя исходный RFLP-анализ двух образцов спермы показал, что оба преступления совершил один и тот же мужчина, найти подозреваемого не удавалось. Три года спустя образцы были повторно проанализированы методом STR, и полученные данные сравнили с реестром CODIS. В 2000 году насильник был найден – им оказался Доминик Мур. Фингерпринт ДНК Мура попал в CODIS потому, что в 1999 году его обвиняли еще в трех изнасилованиях.

Случались еще более невероятные поздние раскрытия «по холодным следам», и некоторые преступники в ужасе осознали, что молекулярное « я обвиняю » могут предъявить даже те жертвы, которые давно похоронены. Четырнадцатилетнюю Мэрион Крофтс из Великобритании изнасиловали и убили в 1981 году, задолго до того, как стала использоваться генетическая дактилоскопия. К счастью, некоторые вещественные доказательства с того процесса сохранились, и фингерпринт ДНК удалось сделать в 1999 году. Увы, власти и безутешную семью Крофтс постигло разочарование: оказалось, что в Британской национальной базе данных ДНК совпадений с этим образцом не найдено. Однако в апреле 2001 года за изнасилование собственной жены был арестован Тони Джасинский, и у него в обычном порядке взяли анализ ДНК. Когда образец попал в базу данных, он-то и совпал с фингерпринтом неизвестного насильника, не найденного двадцатью годами ранее.

Во многих штатах США такие преступления, как изнасилование, обычно имеют срок давности. Например, в штате Висконсин ордер на арест подозреваемого насильника может быть выдан не более чем через шесть лет с момента преступления. Хотя такой срок давности может казаться чудовищной несправедливостью по отношению к жертве. В конце концов, разве ужас от надругательства просто так исчезает спустя шесть лет? Срок в шесть лет традиционно выдерживается для обеспечения правовых гарантий. Известно, как ненадежны бывают свидетельские показания, а воспоминания со временем стираются. Поэтому срок давности был нужен для предотвращения судебных ошибок. Однако ДНК – «свидетель» совершенно другого порядка. При хранении в надлежащих условиях образцы могут оставаться неповрежденными много лет, а фингерпринты ДНК как таковые ничуть не становятся менее весомыми как доказательства обвинения спустя десятилетия.

В 1997 году в криминалистической лаборатории штата Висконсин был создан реестр фингерпринтов ДНК, и в том же году в полицейском управлении города Милуоки начался пересмотр всех нераскрытых случаев изнасилования, по которым сохранились вещественные доказательства, доступные для сопоставления с базой данных. Обнаружилось пятьдесят три таких дела, и через полгода фингерпринты ДНК позволили найти по холодным следам восьмерых уголовников, уже отбывавших сроки за другие преступления. В одном из случаев идентификация настолько затянулась, что ордер на арест прокурору удалось выдать всего за восемь часов до истечения срока давности.

Занимаясь расследованием этих практически уже «висяков», Управление полиции штата вышло на серийного насильника. Несмотря на то что рассматривались три отдельных случая и три отдельных образца спермы, ДНК-фингерпринты всех трех образцов указывали на одного и того же человека. Истекал срок давности, и Норм Ган, ассистент окружного прокурора, оказался перед дилеммой. Времени на поиск насильника по базе данных не хватало, но он не мог выписать ордер на арест, не зная имени подозреваемого. Ган пошел на хитрость. Согласно уголовному кодексу штата Висконсин, в случаях когда имя подозреваемого неизвестно, законный ордер может быть выдан «на основе любого описания, по которому подлежащее аресту лицо может быть идентифицировано с должной степенью надежности». Естественно, заключил Ган, любой суд примет фингерпринт ДНК в качестве идентификатора, соответствующего такому стандарту. Он выдал ордер с формулировкой «Штат Висконсин против Джона Доу, чей профиль дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) совпадает с генетическим профилем подозреваемого на участках D1S7, D2S44, D5S110, D10S28 и D17S79». Однако, несмотря на изобретательность Гана, этого «Джона Доу» до сих пор не поймали.