Роберт Сапольски - Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки

Если осмотреться, то можно найти очень красивые примеры. Вспомним игру «Камень, ножницы, бумага»: бумага заворачивает камень, камень тупит ножницы, а ножницы режут бумагу. Могут ли камни вдруг решить изничтожить все ножницы? Не могут, потому что сами будут тут же завернуты до смерти бумагой. Каждый участник интуитивно понимает границы допустимого и так поддерживает равновесие.

Подобное равновесие, что замечательно, присутствует и в живых системах, как это было, например, показано в исследовании бактерий Escherichia coli {565}. Авторы работы вырастили три колонии этих бактерий, каждую со своими достоинствами и недостатками. Колония 1 синтезировала токсин. Достоинство: клетки могут убить конкурентов. Недостатки: на синтез токсина нужно тратить энергию, это дорогое удовольствие. Колония 2 была восприимчива к токсину, потому что в клетках активно работал мембранный транспортер, цепляющий питательные молекулы; он-то и протаскивал токсин в клетку. Достоинство: клетки интенсивно питались. Недостаток: высокая чувствительность к токсину. Колония 3 не обзавелась этим транспортером и, следовательно, оказалась нечувствительна к токсину, сама же его не синтезирует. Достоинство: клетки не тратят энергию на производство токсина и сами к нему не восприимчивы. Недостаток: им достается не так много пищи. Таким образом, колония 1 уничтожает колонию 2, что вызывает упадок в колонии 1 благодаря росту колонии 3. Исследование показало, что все колонии сосуществуют в равновесии и при этом каждая ограничивает свой рост.

Отлично. Но это не совсем согласуется с нашими интуитивными представлениями о сотрудничестве. Трио камень-ножницы-бумага имеет к кооперации примерно то же отношение, что и мир, основанный на угрозе взаимного ядерного уничтожения, к садам Эдема.

Здесь мы подошли к третьему фундаментальному механизму, который работает наряду с индивидуальным и родственным отбором, – к реципрокному альтруизму. «Я почешу тебе спинку, а ты почеши мне. Я бы не стал чесать тебе спинку, если бы мог увильнуть. И я буду внимательно следить, чтобы и ты не сбежал».

Неродственные животные тоже могут выручать друг друга, хотя, исходя из законов родственного отбора, этого трудно ожидать. Рыбы сплываются в косяки, птицы сбиваются в стаи. Сурикаты рискуют собой, когда кричат, предупреждая об опасности остальных членов группы; летучие мыши, живущие в больших колониях, кормят детенышей друг друга {566}. Приматы, не связанные родством, в разных видах по-своему, вычесывают шерсть друг у друга, отгоняют хищников, делятся мясом.

С чего бы особям, не связанным родственными узами, помогать друг другу? Да с того, что, как говорят, вместе и горы своротим. Рыбку в большом косяке съедят с меньшей вероятностью, чем одиночку (в косяках обычна конкуренция за самое безопасное место – в центре; Гамильтон назвал это явление геометрией стаи эгоистов). Птицы летят клином, это дает возможность тем, кто в конце, экономить энергию, используя воздушные завихрения от летящих впереди (и большой вопрос, кому не повезет занять место во главе клина) {567}. И если два шимпанзе выбирают друг у друга из шерсти паразитов, то лучше от этого обоим.

В классической работе 1971 г. биолог Роберт Триверс приложил эволюционную логику к ситуациям, когда неродственные индивиды вступают в «реципрокные альтруистические» отношения, т. е. действуют в ущерб собственной приспособленности в надежде на будущие выгоды {568}.

Подобные поступки не требуют глубокой сознательности, тут годится сравнение с самолетным крылом в испытательной аэродинамической трубе (помните?). Но при этом должны соблюдаться некоторые условия. Прежде всего вид должен быть социальным. Затем нужно, чтобы социальные контакты происходили сравнительно часто, чтобы была гарантия, что альтруист и его «должник» встретятся не раз и не два. И еще особи должны уметь узнавать друг друга.

У видов, практикующих реципрокный альтруизм, особи всегда стараются схитрить (т. е. не вернуть должок) и всегда отслеживают подобные попытки у других. И вот перед нами мир политических реалий с его уловками и контрмерами для них, и обе стратегии эволюционируют наперегонки, кто быстрее. Такой сценарий эволюционной гонки вооружений носит название гипотезы Черной Королевы, он напоминает слова Шахматной Королевы из «Алисы в Зазеркалье», что «приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте» [308] {569}.

И теперь у нас появились два взаимосвязанных вопроса:

а) Если подойти к делу с холодной головой и калькулятором, то когда следует сотрудничать, а когда лучше схитрить?

б) В мире абсолютных эгоистов становиться первым альтруистом совершенно невыгодно. Как же тогда смогла начать действовать система кооперации? [309]

Когда биологи задались этим вопросом, ученые других специальностей уже подыскивали ответ. В 1940-е гг. математик Джон фон Нейман, отец компьютерных технологий, разработал теорию игр – науку о принятии стратегических решений. Если сформулировать ее задачу немного иначе, то она будет звучать так: «Когда лучше прийти на выручку, а когда следует отойти в сторонку?» В те времена эта тема очень интересовала экономистов, дипломатов и военных. И было совсем нелишним открыть диалог между биологами и специалистами по теории игр. Начало было положено в 1980-е гг. предложением т. н. дилеммы заключенного (см. главу 3). Пришло время как следует в ней разобраться.

Два члена банды, А и Б, арестованы. У прокурора нет улик, чтобы обвинить их в серьезном преступлении, но он может доказать их мелкие провинности и посадить в тюрьму на год. А и Б не имеют возможности договориться. Прокурор предлагает каждому сделку: дай показания против подельника, и твой срок уменьшат. Существует четыре возможных исхода:

а) и А, и Б отказываются доносить друг на друга, тогда оба получают по году тюрьмы;

б) и А, и Б доносят друг на друга, и оба получают по два года тюрьмы;

в) А доносит на Б, тот молчит; А отпускают, а Б получает три года;

г) Б доносит на А, А держится; Б отпускают, а А получает три года.

Таким образом, дилемма заключенного предполагает выбор: остаться верным подельнику (кооперация) или донести на него (предательство). Ход мыслей может быть следующим: «Лучше кооперироваться. Это ведь мой товарищ, он меня не предаст, и мы получим по году. А если он меня все же заложит? Он уйдет, а я буду три года сидеть. Лучше уж я его предам. А если мы оба друг друга заложим? Тогда и ему, и мне по два года… Плохо… Или, может, заложить его, на случай, если он решит молчать…» И так мысль идет по кругу [310].

Если вы разыгрываете дилемму заключенного один раз, то здесь есть определенное рациональное решение. Если вы заключенный А – предатель, то ваше наказание в среднем будет год (ноль лет, если Б вас не выдаст, и два года в противном случае). Если же вы решите кооперироваться с Б, то в среднем получите два года (год, если Б тоже промолчит, и три, если выдаст вас). Значит, нужно его заложить. Так что если играется только один раунд, то оптимальным решением будет предательство. Не слишком обнадеживает с точки зрения мирового устройства.