Роберт Сапольски - Кто мы такие? Гены, наше тело, общество

Игра была устроена так: у каждого игрока определенное количество денег, скажем $5. Каждый кладет сколько-то денег (или все) в общий котел, не зная, сколько вложил другой. Затем в котел добавляется $1 и общая сумма делится между игроками пополам. Так что, если оба вложили по $5, им достается по 5,50 ($5+$5+$1 пополам). Но предположим, что первый игрок вложил $5, а второй пожадничал и вложил $4. Первый в итоге получает $5 ($5+$4+$1 пополам), а жулик получает $6 ($5+$4+$1 пополам плюс $1, который он утаил). Предположим, второй игрок – последняя сволочь и не вложил ничего. Первый игрок терпит убытки: ему достается $3 ($5+$0+$1 пополам), а второй получает $8 ($5+$0+$1 пополам плюс $5, которые он утаил). Жулики всегда процветают.

Теперь добавим в игру ключевой элемент. Сразу после однократной анонимной встречи каждый игрок узнает о результатах и понимает, жульничал ли второй. И тогда обманутый игрок может наказать жулика. Вы можете оштрафовать жулика, забрать часть его денег, если готовы отказаться от такой же суммы сами. Вы можете наказывать обманщиков, если готовы заплатить за шанс.

Первый интересный результат: даже при одноразовой встрече с абсолютно незнакомыми людьми возникает сотрудничество. Обманщики перестают мухлевать. Итак, сотрудничество становится преобладающей стратегией в двух разных ситуациях. Первая, когда игроки начинают спонтанно кооперироваться, в частности при повторных раундах (репутация); вторая, когда жуликов наказывают, даже в одноразовой игре с чужаками.

А теперь – самое интересное. Авторы показали, что все с жаром кидаются наказывать: игроки готовы понести расходы, чтобы заставить раскошелиться жулика. Вы помните, что это однократные встречи, совершенные незнакомцы. Наказание не дает никакой выгоды для карателя. Двое игроков никогда не встретятся снова, так что наказание никого не научит быть с вами паинькой. А из-за полной анонимности возможность наказания не предупреждает о жулике других игроков. При игре в открытую есть мотив заплатить за возможность «показательной порки» в надежде, что другие игроки сделают то же самое, заклеймив каиновой печатью вашего следующего оппонента. Множество общественных животных дорого платят, в переводе на затраты энергии и риск повреждений, за возможность наказать жуликов в игре в открытую. В кодексах чести разнообразных военных училищ давно развился способ запустить этот механизм на полную мощность: там наказывают тех, кто не наказывает жуликов. Но здесь наказание так же анонимно, как жульничество.

От наказания нет никакой выгоды, и тем не менее люди хватаются на эту возможность. Почему? Просто из жажды мести. Авторы показали, что чем хуже жулик (чем больше он утаил), тем больше другие готовы заплатить, чтобы его наказать, – даже игроки-новички, не разобравшиеся во всех тонкостях игры.

Задумайтесь только, как странно. Если бы группа людей была готова нести издержки, проявляя спонтанное сотрудничество, мы оказались бы в атмосфере стабильного сотрудничества и всеобщей выгоды. Мир, гармония, песня Джоан Баэз в титрах. Нет, этого люди не хотят. Но организуйте условия, в которых люди могут понести затраты сами, наказывая жуликов, где наказание не приносит им никакой прямой выгоды и не ведет напрямую ни к какой общественной пользе, – и они ухватятся на эту возможность. И тогда уже, окольным путем, атмосфера стабильного сотрудничества возникает из такого безрассудного желания мести. Это особенно интересно, если вспомнить, как много неприятностей вокруг нас (гад, который подрезал вас на трассе, компьютерщик, который ради пятнадцати минут славы сляпал очередной вирус) случается в однократных взаимодействиях с абсолютно незнакомыми людьми.

Люди готовы платить за возможность наказывать, но не за то, чтобы делать добро. Будь я вулканцем, который изучает социальное поведение на Земле, все это показалось бы мне бессмысленным бардаком. Но для меня – общественного примата – это имеет несомненный иронический смысл. Некоторые социальные блага возникают как математический результат не слишком привлекательных социальных черт. Наверное, надо брать что дают.

Изумительное введение в теорию игр и эволюцию поведения (в особенности сотрудничества) в: Barash D., The Survival Game: How game theory explains the biology of cooperation and competition. (New York: Times Books, 2003). Исследование, которое обсуждается в этой главе: Fehr E., and Gachter S., “Altruistic punishment in humans,” Nature 10 (2002): 415.

Пример соревнования бактерий с точки зрения теории игр: Strassmann J., Zhu Y., and Quelier D., “Altruism and social cheating in the social amoeba Dictyostelium discoideum ,” Nature 408 (2000): 965.

Пример работы Данбара, показывающей взаимосвязь размера коры головного мозга и сложности социальной группы у приматов: Joffe T., and Dunbar R., “Visual and socio-cognitive information processing in primate brain evolution,” Proceedings of the Royal Society of London , Series B: Biological Sciences 264 (1997): 1303.

На прошлой неделе раздался телефонный звонок, которого я ждал с 1973 года.

Мне было шестнадцать, я учился в альтернативной школе в Нью-Йорке. Все мы хотели быть хиппи, завидовали старшим братьям и сестрам, заставшим 60-е. Тем летом на севере штата, в Уоткинс-Глен, проходил рок-фестиваль, который разросся до огромных масштабов. Туда съехалось 600 000 человек, среди которых были двое наших друзей – Бонни Бикуит, как обычно в крестьянской блузе и бандане, и Митчелл Уэйзер с неизменным конским хвостом. Они встретились за городом, в летнем лагере, где она работала, и отправились на фестиваль. Больше мы их не видели.

Все, что мы знали о них, говорило: они не сбежали. С ними что-то случилось. Всю осень мы беседовали с обеспокоенными деревенскими шерифами и репортерами. Мы проводили выходные, развешивая фотографии Бонни и Митча в Ист-Вилледж на Манхэттене, поближе к штабам сект, которые, по слухам, похищали детей. Потом, ночами, нам снились кошмары об изнасилованиях, пытках и убийствах. Их исчезновение было одним из самых ярких событий нашей юности, а в американской истории – это исчезновение подростков, которое дольше всех оставалось нераскрытым.

На прошлой неделе зазвонил телефон.

Одноклассники Митча и Бонни собрались в двадцать пятый раз. Они организовали церемонию памяти, об этом что-то сообщили по телевизору, нужный человек посмотрел передачу – и позвонил в полицию.

Он рассказал историю, которая объясняла их исчезновение, описал, как они случайно утонули. Детали совпадали, все звучало правдоподобно. И вот зазвонили телефоны с новостями; между людьми, которые уже едва помнили друг друга, началась бурная переписка. В едва скрываемом возбуждении, все мы возвращались к одному и тому же: если эта история – правда, должны были найтись тела Бонни и Митча. Покажите нам тела, думали мы, и тайна будет наконец раскрыта.