Сэм Кин - Дуэль нейрохирургов. Как открывали тайны мозга и почему смерть одного короля смогла перевернуть науку

Хотя Митчелл ненавидел рабство, он не воспринял начало гражданской войны с должной серьезностью. Как многие американцы на Севере и на Юге, он полагал, что его сторона быстро одержит верх над противником, поэтому не стоит и беспокоиться. Вскоре он осознал свою ошибку и завербовался на службу врачом по военному контракту.

После нескольких месяцев работы в разных военных госпиталях Митчелл обнаружил, что ему особенно интересны пациенты с неврологическими нарушениями, которых большинство врачей не понимали и даже боялись. Поэтому по мере увеличения числа раненых – во время войны количество пациентов в Филадельфии достигало 25 000 – в 1863 году он основал неврологический исследовательский центр, госпиталь «Тернерс-Лейн» в окрестностях Филадельфии.

Невролог Сайлас Вейр Митчелл.

Один пациент назвал этот госпиталь «последним кругом ада», и эта оценка была справедливой – отчасти потому, что так и было задумано. Большинство пациентов с неврологическими травмами в конечном счете оказывались здесь, и Митчелл предпочитал отдавать «легких» пациентов в другие госпитали ради более тяжелых случаев, обменивая выздоравливающих от обычных ранений в живот на мечущихся эпилептиков и воющих пехотинцев с раздробленными черепами.

Его госпиталь становился для них последним пристанищем, и хотя многие его пациенты так и не выздоравливали, Митчелл был доволен своей работой. Он стал экспертом по неврологическим травмам, и особенно по фантомным конечностям, так как во время гражданской войны происходило беспрецедентное количество ампутаций.

Слева: бедренная кость, раздробленная и ампутированная после попадания пули из винтовки Минье. Справа: свинцовые пули Минье. ( Национальная медицинская библиотека )

Через несколько месяцев после открытия «Тернерс-Лейн» Митчелл поспешил на поле битвы при Геттисберге, где своими глазами увидел, почему эта война приводила к множеству ампутаций. До 1860-х годов большинство солдат пользовались мушкетами, которые быстро заряжались с дула, поскольку диаметр пули был меньше, чем диаметр ствола. Но из-за промежутка между стволом и пулей возникали воздушные завихрения, хаотически вращавшие пулю на вылете. В результате пуля, вылетающая из ствола, двигалась по кривой, как бейсбольный мяч при ударе. Это делало прицеливание практически бесполезным; по словам одного ветерана войны, «при выстреле с двухсот ярдов вы с таким же успехом могли бы попасть в луну».

Адмирал Нельсон назвал фантомные боли «прямым доказательством» существования души.

Винтовка, другой распространенный тип военного оружия, имела проблему противоположного свойства. Она была точной – солдат мог попасть в бородку индюшки с нескольких сотен ярдов, – но медленной. Точность прицела обеспечивала внутренняя поверхность ствола с плотно закрученной спиральной нарезкой по всей длине, придававшей пуле аэродинамическое вращение. Но для этого пуля и ствол должны были находиться в тесном контакте. В результате пули и стволы были примерно одного и того же диаметра, что сильно усложняло процесс зарядки. Солдатам приходилось забивать пули в ствол шомполами, что было кропотливым процессом, сопровождавшимся руганью, когда пуля застревала в стволе.

Но в XIX веке некоторые предприимчивые вояки нашли лучшее сочетание качеств винтовок и мушкетов. Один англичанин, служивший в Индии, обратил внимание, что туземцы часто прикрепляли семена лотоса к своим дротикам, которые они метали с помощью трубок. При выстреле (резком выдохе) семена выгибались наружу и скользили по стволу трубки во время движения дротика, почти как винтовочные пули.

Вдохновленный этой идеей, этот англичанин [23] Капитан Джон Нортон. в 1826 году изобрел металлическую пулю с внутренней полостью, а в 1847 году француз Клод-Этьен Минье значительно усовершенствовал его проект. Пули Минье были меньше диаметра ствола, поэтому они быстро заряжались. В то же время, как и семена лотоса, они расширялись при выстреле (под действием раскаленного газа) и двигались вперед по спиральной нарезке, что делало их убийственно точными.

Хуже того, поскольку пули должны были расширяться, Минье делал их из мягкого и пластичного свинца. Это означало, что в отличие от твердых русских пуль, появившихся сорок лет спустя, пули Минье деформировались при ударе, приобретали каплевидную форму и разрывали ткани, вместо того чтобы проходить насквозь. В результате получился ужасающий механизм для убийства. На основании точности, скорострельности и вероятности рваных ран, последующие историки считали винтовку Минье в три раза более смертоносным оружием, чем любое, существовавшее до тех пор. А солдаты, которые не погибали от пуль, имели ранения, не оставлявшие надежды на сохранение раздробленных конечностей.

В 1855 году министр обороны Джефферсон Дэвис утвердил винтовку Минье как официальное вооружение для армии США. Шесть лет спустя, будучи президентом Конфедерации, Джефферсон, без сомнения, сокрушался о своем прежнем решении. Промышленники начали выпускать дешевые пули Минье в огромных количествах – солдаты называли их «шариками Минни», – а заводы на севере наладили выпуск миллионов винтовок, совместимых с этими пулями, убивавшими молодых парней от одного побережья до другого.

Винтовки весили около пяти килограмм, стоили примерно пятнадцать долларов (двести десять в нынешних деньгах) и имели длину около полутора метров. Они снабжались полуметровыми штыками, которые были съемными, поскольку эта винтовка превращала штык в более или менее нелепый пережиток прошлого: теперь солдаты редко сближались для штыковой атаки. (По оценке Митчелла, во время гражданской войны от копыт мулов пострадало больше солдат, чем от штыков.)

Пули Минье также отодвинули артиллерию далеко за пехотные порядки и резко уменьшили эффективность кавалерийских атак, поскольку лошади были гораздо более уязвимой мишенью. По некоторым оценкам, винтовки системы Минье убивали до 90 процентов солдат, оказавшихся на поле боя.

К сожалению, многие командиры времен гражданской войны, погрязшие в старинных тактических методах и плененные романтикой наполеоновских атак, так и не приспособились к новой реальности. В тот день, когда Митчелл прибыл в Геттисберг, примерно 12 500 конфедератов штурмовали каменную стену, удерживаемую союзниками. Это была знаменитая «атака Пикетта». Их поджидали солдаты с большим запасом «шариков Минни», которые размалывали внутренности и дробили кости атакующих.